Страница 16 из 19
11. Spenser E. View of the present state of Ireland / CELT: Corpus of Electronic Texts: A project of University College, Cork, College Road, Cork, Ireland, 2003. URL: http://www.ucc.ie/celt/published/E500000-001/index.html (дата обращения: 25.12.2016)
Аннотация: В статье рассматривается образ врага, созданный в 1590-ых гг. английским поэтом Эдмундом Спенсером в его произведении «Взгляд на современное положение Ирландии». Как в одном произведении соседствуют оправдания убийства, порабощения человеческой природы ирландцев и утверждение идеалов итальянских гуманистов о ценности человеческой жизни? Через какие художественные и риторические приемы автором создается впечатление такого резкого и непреодолимого разрыва между англичанами и ирландцами? Мы рассмотрим основные характеристики «врага» в данном произведении Спенсера, а также постараемся определить, чем они были обусловлены, привлекая исторические факты и анализируя специфику английской гуманистической мысли постреформационного этапа.
Кобринец Мария Александровна, магистрант школа философии факультетат гуманитарных наук, Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
Иванова А.М
Военное дело и вооружение в культуре арабов раннего средневековья
Arabs, like all nomadic peoples, assigned a cruical role to the issues of war, fair fight, and personal generosity. Wars and battles were part of the sign-symbolic system in the space of the ancient Arabic culture, which was dominated by the will for to defence. Accordingly, weapons were involved in this system, being part of several cultural spheres: the sphere of primary production and livelihood, humanitarian sphere, and as well, as an integral part of war, of the socionormative culture. It is to be considered that it is in the Arab culture where Islam was born, and in the Quran and the Hadith of the Prophet such things as war and weapons also found a place, which underlines the deep co
Ключевые слова: военное дело, арабы, ислам, средние века, культура, вооружение.
Keywords: warfare, Arabs, Islam, Middle ages, culture, weapons
Военное дело и вооружение как его материальная база являются неотъемлемой и существенной составляющей человеческой культуры. В них отражаются и тесно сплетаются достижения материальной культуры, науки, техники, причем достижения самые свежие, передовые, отражаются и сплетаются также факторы социальные, экономические, политические.
Вместе с тем как военное дело в целом, так и вооружение являются вполне самостоятельной частью культуры, со своими собственными закономерностями развития, которое связано с развитием остальных составляющих культуры. Оружейный комплекс, его производство, функционирование и развитие влияют на экономику, социальное устройство и идеологию общества.
У арабов, как и у всех кочевых народов, отводилась исключительно важная роль вопросу войны, честной схватки и личного благородства. Не стоит также забывать, что именно в арабской культуре зародился ислам, и в Коране и хадисах Пророка нашли место такие понятия как война и оружие. Проблема войны в исламе, ставшая особенно актуальной в современном мире, в том или ином ракурсе освещается во многих работах, особенно касающихся взаимоотношений между христианским Западом и исламским Востоком. Исследователи с разных точек зрения смотрят на проблему джихада, считающегося в исламской культуре священным. Джихад ― комплексное, многогранное понятие, сочетающее разные аспекты борьбы человека в том числе и с собственными страстями, включает и военную составляющую, направленную в, первую очередь, на защиту религии, и предполагающее, таким образом, использование оружия[136]. Идея джихада оказывается весьма значимым элементом исламского мировоззрения. Столь же разработанным должно было быть и представление о фигурировавшем в нем оружии, принципы использования которого опирались на нормы религии и традиции арабской оружейной культуры.
В соответствии с вышесказанным, в данной работе место категории «война» в арабской культуре рассматривается через призму оружейного комплекса. Арабское холодное и, в первую очередь, различные виды клинкового оружия, в разные периоды истории несло семиотический статус признака воинского умения и силы, принадлежности к аристократическому и воинскому сословию, нормативного элемента мужского костюма. Высокий этнографический статус клинка проявлялся в обстоятельствах его функционирования и подчеркивался принципами его декоративного оформления.
Доисламская арабская поэзия и проза являются ценнейшим источником сведений о реалиях того времени. В условиях постоянного межплеменного соперничества, имевшего место в регионе накануне зарождения ислама, упоминания оружия в устном творчестве неизбежны. Поскольку классическая средневековая арабская поэтическая традиция многое унаследовала от доисламской поэзии, практически каждый поэт так или иначе упоминает в своих произведениях меч (иногда также копьё).
Одним из «столпов» классической арабской поэзии являются ал-Му’аллакат («подвешенные», или «нанизанные») ― семь знаменитейших касыд доисламской Аравии VI в., принадлежащие Имру-уль-Кайсу (старейшая), Тарафе, Зухайру, Лябиду (самая поздняя, нач. VII в.), Антаре, Амру ибн Кульсуму и Харису ибн Хиллиде. В другой редакции Антару и Хариса заменили Набига аз-Зубъяни и ал-А’ша. Муаллаки – типичные касыды племенного строя: начинаются они обязательным «пасибом» ― любовным зачином, обычно плачем над следами покинутой стоянки возлюбленной; продолжаются слабо связанными между собой отрывками на разные темы: у Имру-уль-Кайса это ― любовные похождения, ночь в пустыне, описание коня и охоты и ливня; у Тарафы ― поездка на подробно описанной верблюдице, хвастовство щедростью и разгульной жизнью, возражения упрекающим его за мотовство и т. д.[137]
Меч занимает важное место в образе лирического героя арабской поэзии. Как правило, это храбрый воин, не расстающийся со своим оружием[138].
Для обозначения меча в арабской прозе и поэзии используется не только непосредственно слово «меч» ― «сайф», но и синонимы – «мансал»; слова общего значения – «силах» («оружие»); эвфемизмы – «ибн ал-гимд» («сын ножен»), «зу-р-раха» («обладатель покоя, приносящий покой»); сравнения – «гадир» («ручей»). Для арабской поэзии характерно также обилие постоянных эпитетов – определений, так прочно связанных с определенным словом, что они могут употребляться и без него, безошибочно вызывая у слушателя нужную ассоциацию. Так, для меча это будут, например: белый, отполированный, рассекающий[139]; «сарим» («острый»). Иногда такие эпитеты используют не непосредственные качества, а происхождение, разновидность меча ― йеменский, индийский, хаттийский(чаще о копьях, т. к. Хатт назывался порт, куда поставляли копья из Индии[140]). Но, конечно, большую часть устойчивых эпитетов меч заслужил благодаря остроте и блеску[141].
Существует большое количество арабских пословиц и присловий, связанных с мечом. Приведем некоторые из них:
Меч в арабской поэзии ― не только оружие храбрейших из храбрых, он гораздо больше, чем оружие. Между мужчиной и его мечом существуют такая связь, какой не может возникнуть ни с каким другим оружием. Меч ― единственное оружие, которое обладает личностью. Он не просто олицетворение храбрости хозяина, он защитник и друг, который поддержит, когда все вдруг отвернутся, и никогда не предаст. Иногда подобное товарищество меч делит с верблюдом хозяина, или конём, как у Имрулькайса в «Максуре». Ал-Мутанабби, например, сравнивает себя, одетого в доспехи, со своим мечом: «Мой дамаск (дамасская сталь) сверкает так же, как дамаск моего острого меча».
136
Малоземова Е.И. Иранское холодное оружие IX–XIX вв.: диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук: 07.00.07 / Малоземова Елена Игоревна; [Место защиты: Моск. гос. ун-т им. М.В. Ломоносова]. ― Санкт-Петербург, 2008, с. 12.
137
Ислам: Энциклопедический словарь. Ред. Г.В.Милославский, М.Б.Пиотровский. М., 1991, с.
138
Грюнебаум Г.Э. фон. Основные черты арабо-мусульманской культуры. М., 1981. с. 135
139
Аравийская старина. Из древней арабской поэзии и прозы. Отв. ред. Б.Я. Шидфар. М., 1983, с. 14.
140
Там же, с. 135
141
Scwarzlose Fr.W. Die Waffen der alten Araber aus ihren Dichtern dargestellt. Lpz., 1886, с. 125–126