Страница 15 из 19

Проблематика войны в гуманитарных науках

Коллектив авторов

Кроме того Ириней считает, что огромное влияние на порядки в Ирландии оказали скифы, один из самых варварских народов [131]. Вопрос о происхождении народа, называемого теперь «ирландским», Иринею представляется очень путанным и тёмным, так как рассматриваемая национальная общность является результатом различных этнических взаимодействий и влияний. Ириней тщательно разбирает вопрос об «этнической неопределённости»[132] ирландского народа. Ведя происхождение ирландцев от скифов, Ириней упоминает контакты с испанцами, галлами, бриттами и саксами. При этом он отмечает, что контакты между англичанами и ирландцами, как ни странно, не облагородили ирландский народ. Вместо этого знатные английские семьи и различные чиновники ассимилировались и также опустились до уровня варваров. Эта «неопределённость» усугубляется еще и тем, что «отсталые» испанцы также («rude and salvage»), имели частые «смешения» с ирландцами, что, по-видимому, не могло не повлиять на природу последних. У ирландцев нет собственной четкой этнической идентичности и дикость укоренена в самом их «тёмном» происхождении.

Еще одна группа недугов представлена обычаями ирландцев. Сам уклад их жизни характеризуется полным отсутствие «цивилизованности»: примитивные способы земледелия, еретическая религия, кровосмесительные браки, расточительство в отношении ресурсов и сам характер людей. Как настоящий гуманист Ириней возмущается их традицией откупа за убийство. Ирландцам свойственны лень, грязь, ложные представления о мире, склонность к жестокости, смешные называния земель, нестабильное в своей основе общество и разврат.

Когда основные изъяны и пороки ирландцев уже перечислены, Иринеем делается вывод о том, что ирландцы настолько «другие», что только новое завоевание может восстановить мир и гармонию на их земле. Не надо изменять законы или создавать новые, а нужно, чтобы ирландцы научились английскому образу жизни. Ириней считает необходимым искоренение ирландского языка, поэтому детей нужно обучать английскому прежде, чем они начнут говорить по-ирландски. Этот конфликт варварского и цивилизованного, который требует разрешения, «исцеления», колонизации.

В качестве отправного пункта он закладывает тезис о том, что проблема кроется вовсе не в природе закона самого по себе и даже не в законах ирландских, а в ущербности самого ирландского государства. Прежде всего оно само нуждается в реформах, так как ««тщетно устанавливать законы там, где никого не заботит их соблюдение, ни страх угрозы при их нарушении» («it is vayne to prescribe lawes, where no man careth for keepinge of them, nor feareth the daunger for breaking of them. But all the realme is first to be reformed, and lawes afterwards to be made for keepinge and contynuinge it in that reformed estate»[133]). Они выступают здесь не просто как «варвары», а как «недолюди». Для читателя, возможно, вопрос встает об их родовой принадлежности. «Людьми» англичан делает сознание греховности, правда, скорее не своей собственной или общечеловеческой, а присущей сугубо ирландской природе. Для Лютера сознанием являлось некоторое «неудовлетворенное бытие», которое провоцировало стремление к самосовершенствованию. У Спенсера эта установка будто бы выворачивается «наружу», «вовне», направляется не внутренний мир человека, а на соседнее государство, на заблудшего соседа, которому необходимо «помочь» и совершенствовать не себя, а именно его, подтверждая тем самым собственный, превосходящий заблудшего, статус. Той «цивилизованностью», приобщение к которой может исправить ирландский уклад жизни, обладают именно англичане («they [Irish Lords] should have bin reduced to perpetuall civillity and contayned in continuall duty […] so were this people at first well handled, and wisely brought to acknowledg allegiance to the King of England»[134]). Впечатление такого резкого и непреодолимого разрыва между англичанами и ирландцами, восприятие их как представителей совершенно чужих миров возникает в связи с тем, что Спенсер будто и вовсе не находит никакого общего основания для ирландцев и англичан как представителей одного и того же вида. За этим весьма грубым, как может показаться, допущением, мы осмелимся так же предположить, что гипотетический диалог между ирландцем и англичанином невозможен в принципе в виду отсутствия общего языка, коммуникативного поля, то есть они в принципе рискуют друг друга не понять. Из этого коренного различия между ними следует вывод о том, что ирландцы в своем нынешнем состоянии скорее всего не воспримут плоды английской цивилизации, а исказят их до неузнаваемости.

Автор работает с различными доктринами весьма выборочно: там, где Спенсеру необходимо убедить читателя в ущербной природе Ирландии, он рассуждает так, как протестантский мыслитель писал бы об изначальной греховности человеческого существа, а размышляя об английской нации и их «миссии», Спенсер выступает как настоящий гуманист. Философии работают сообща, «сражаясь» за победу авторской позиции, по двум направлениям: «против» ирландского общества (дискредитируя его не только с помощью фактов, но и попыткой приписать ему низкий онтологический статус) и «за» английскую миссию. Спенсер стремился создать убедительный образ врага, который при этом не смутит интеллектуалов у власти.

Кратко рассмотрев, каким образом Спенсер разоблачает ирландцев, мы можем заключить, что автор излагает весьма эффективный для оправдания колонизации концепт ирландского врага, который прочно закрепиться в английской культуре. С одной стороны, взгляд на врага как на более отсталого, пораженного различными недугами, позволяет рассматривать английское завоевание Ирландии как благо для последней. С другой стороны, разорение и голод, в немалой степени вызванные военными столкновениями на ирландской территории, начинают восприниматься как вина самих ирландцев и следствие их «больной» природы, а не иностранного вторжения. Стоит отметить, что сам концепт «врага», который будет позже развиваться в английской историографии и публицистке, обнаруживает свои корни именно в эту эпоху. «В основу образа ирландца конца XVII – начала XVIII в. были положены стереотипы, созданные еще при Тюдорах и ранних Стюартах. Главным качеством «гэлов» или «тигов», как обычно именовали ирландцев современники-протестанты, были природная «дикость» и «варварство», идущие с дохристианского периода и контрастирующие с «просвещенностью» и «цивилизованностью» англичан»[135].

1. Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни и стиль мышления. М.: Наука 1978. 209 с.

2. Гольман Л.И. История Ирландии. М.: Мысль, 1980. 394 с.

3. Горфункель А. Х. Философия эпохи Возрождения: Учебное пособие. М.: Высшая школа, 1980. С. 134.

4. Лежнина Е.В. «Образ врага»: ирландские католики глазами англикан в конце XVII – начале XVIII // Альманах «Диалог со временем». М., 2012. С. 308–324.

5. Лютер М. Избранные произведения: под ред. А.П. Андрюшкина: пер. К.С. Комарова, Ю.А. Голубкина, Ю.М. Кагана. СПб: "Андреев и согласие", 1994. 432 с.

6. Назарчук А.В. Теория коммуникации в современной философии. Прогресс-Традиция Москва, 2009. 320 с.

7. Немилов А.Н. Специфика гуманизма Северного Возрождения // Типология и периодизация культуры Возрождения. М.: Наука, 1979. 280 с.

8. Ойзерман Т.И. Философия эпохи ранних буржуазных революций. М.: Наука, 1983. 584 с.

9. Осипова Т.С. Освободительная борьба ирландского народа против английской колонизации (II половина XVI ― начало XVIIв.в.). М.: Изд-во АН СССР, 1962. 206 с.

10. Hale J. England and the Italian Renaissance. Fourth edition published by Blackwell Publishing, 2005. P.192.

131

Spenser E. View of the present state of Ireland / CELT: Corpus of Electronic Texts: A project of University College, Cork, College Road, Cork, Ireland, 2003. URL: http://www.ucc.ie/celt/published/E500000-001/index.html (дата обращения: 25.12.2016)

132

Walter S. H. Lim. Figuring Justice: Imperial Ideology and the Discourse of Colonialism in Book V of "The Faerie Queene and A View of the Present State of Ireland". Renaissance and Reformation. 1995. Vol. 19, № 1. P.58.

133

134

135

Лежнина Е.В. «Образ врага»: ирландские католики глазами англикан в конце XVII – начале XVIII. Альманах «Диалог со временем». М., 2012. С. 313