Долгое эхо войны

3 июля он вместе с Алексеем приехал на аэродром. Погода выдалась отличной, и друг выразил уверенность, что это хороший знак.

– Можно не сомневаться, что весь твой отпуск пройдет замечательно, и ты вернешься помолодевшим, здоровым, красивым, загорелым, и в тебя влюбится все женское население полуострова.

– Вот этого не надо. Я буду счастлив, если без меня скучать станет и дождется меня всего лишь одна женщина этого полуострова.

– Можешь не сомневаться в этом. Я просто уверен, что наконец-то она примет тебя в свои объятия, осознав в разлуке, что лучше тебя на всем белом свете нет ни одного мужчины.

– Ну и трепач же ты, друг мой Леша! Вот расскажу твоей жене, какой популярностью ты здесь пользуешься, и она прилетит сюда вместе со мной. Интересно, как тебе такой вариант?

– Ты прекрасно знаешь мой ответ. Я был бы просто счастлив.

Венедикт смирился с тем, что ему придется слетать на материк, а участие друга в перелете и проводы его из Хабаровска, встряхнули Лаврова, и он уже даже радовался новым ощущениям и предвкушению отдыха на юге, отличным впечатлениям от поездки в Ленинград.

Встретивший его брат Евгений, не упустил возможности съездить за счет Венедикта на юг и гульнуть, как он выразился, «на всю катушку». Веню позиция брата несколько коробила, но он оправдывал его, понимая, что воспитывался тот без строгой отцовской руки, и братья виноваты в том, что не уделяли должного внимания его развитию, не устроили его в институт, не дали ему хорошего образования. И после гибели Валентина вся вина ложилась за это только на него, поскольку он был ответственным за всю семью. Война, а затем военная служба не позволили ему заниматься братом серьезно. И Венедикт переживал этот факт болезненно. Теперь в опустевшем родном доме ему было так грустно и одиноко, что, навестив могилу родителей, он, прихватив с собой брата, через три дня отправился в Сочи.

Краснодарский край встретил братьев небывалой жарой. И наш отпускник, считавший себя здоровым человеком, почувствовал перебои в работе сердца и скачки артериального давления. Это были нехорошие сигналы. После осмотра ведущий его врач сказал, что это результат участия в той самой войне, эхо которой захватило большую часть населения России. Наличие путевки позволило Венедикту разместиться в шикарном номере на двоих с соседом – инвалидом войны, полковником Загребецким Николаем Максимовичем, так звали соседа, очень гостеприимно встретившего Венедикта Петровича. Узнав о том, что сосед приехал с братом, которого пока нигде не удалось пристроить, он переговорил с сестрой-хозяйкой Анной Сергеевной и та договорилась с соседом по дому – Плешаковым Геннадием поселить молодого человека в его доме за умеренную плату.

Вопрос был решен. После посещения ведущего доктора и получения направления на обследования и процедуры Венедикт сумел встретиться с братом только к обеду.

Женька сразу потребовал, чтобы Веня добыл ему пропуск в санаторий и закинул удочку насчет его обустройства при себе, поскольку ему тоже хотелось жить в приличных условиях, как он выразился. Кроме того, он попросил брата дать ему денег на питание и прогулки по городу.

– Пока ты лечишься, я буду загорать на пляже и гулять по городу. Здесь пропасть красивых женщин. Сам понимаешь, что для знакомств нужны деньги. Хочется приглашать красавиц в кафе и рестораны, а по вечерам будем ходить по злачным местам вместе, – изложил он план своего отдыха брату.

Венедикт был ошарашен суммой, которую попросил у него брат. Он помнил о своих обещаниях поехать в Ленинград, чтобы встретиться с семьей друга и родственницей Антонины. Но при размахе трат, которые нарисовал ему братец, перспектива остаться без денег озадачила Лаврова. Поэтому он, дав Евгению тысячу рублей на мелкие расходы, оговорил границы своих возможностей.

– Пойми, – сказал он ему, – у меня нет таких больших денег, какие ты просишь. Постарайся быть скромнее в своих развлечениях.

Женька разозлился не на шутку.

– Такого не может быть, чтобы у человека, работающего на Дальнем Востоке ни один год, не было денег на отпуск. Так и скажи, что для брата тебе просто их жалко. Мог бы устроить меня получше. Сам, значит, хочешь жить, как барин, а я и жалким домиком обойдусь!

И, повернувшись к брату спиной, он гордо пошел от Венедикта, который не мог понять, почему отдых в отдельной комнате хорошего дома, как сказала ему сестра-хозяйка, так не устраивает его брата. Тем более что Венедикт договорился с главным врачом санатория и о возможности питания Евгения в столовой для сотрудников и, более того, уже оплатил его на весь срок их пребывания.

Венедикт понял, что он Женьку нисколько не интересует, и тому нужны лишь деньги на развлечения. Но, поскольку сам пригласил брата поехать на юг, следовало терпеть его выходки.

Поэтому, обсудив план обследования, лечения и всевозможных процедур со своим ведущим врачом, он, первым делом, отправился на вокзал и приобрел себе билет до Ленинграда, а Евгению билет домой. Венедикт решил, что по окончании пребывания в санатории, он отправит Евгения домой, а сам поедет выполнять поручение друга. Для этого часть имеющихся у него средств следовало оставить на обещанную поездку.

Зная капризный и взбалмошный характер младшего брата, он пошел посмотреть, как тот устроился и дал себе обет не потакать его прихотям.

Домик, где остановился брат, ему очень понравился. Хозяин дома, Геннадий Плешаков произвел на него самое приятное впечатление. Он пригласил Венедикта в дом, показал комнату, где остановился брат, угостил гостя домашним вином из собственного винограда, показал ему свой сад, очень интересно рассказал о всех сортах винограда, произрастающих в Краснодарском крае, а также живо интересовался жизнью на Камчатке, вообще на Дальнем Востоке.

Венедикт засиделся у него допоздна. Ему было приятно общение с этим человеком. Кроме того, он надеялся дождаться брата и поговорить с ним серьезно.

Брат все не появлялся, и Веня забеспокоился. Что могло с ним случиться? Куда он пропал?

Геннадий старался успокоить его, он рассказал, где тусуется молодежь в их городе, назвал несколько ресторанов, адресов, где играют в карты, и предупредил, что места эти лучше обходить стороной.

Венедикт оплатил проживание брата и просил Геннадия, если Евгений будет вести себя вызывающе, сразу ставить его в известность. Он рассказал Геннадию, что брат воспитывался без отца и несколько избалован и безответственен.

Распрощались они с хозяином, как добрые приятели, и Веня с беспокойным сердцем решил пройтись по тем местам, которые перечислил ему Геннадий.

Но не успел он отойти от дома на несколько шагов, как нос к носу столкнулся с Женькой. Тот был выпивши и в хорошем настроении.

– О, какие люди к нам пожаловали! – возопил он. – Может, угостишь брата в приличном ресторане ужином?

– С удовольствием, – не стал противится его предложению Венедикт.

Оказалось, Женька времени зря не терял и ознакомился со всеми злачными местами города. Он привел брата в самый шикарный ресторан, где уже играл оркестр и почти все места были заняты. Но молодой и довольно ловкий распорядитель зала нашел одно забронированное для кого-то местечко на двоих на террасе, с которой открывался прекрасный вид на горы. Однако предупредил, что они могут побыть здесь ровно полтора часа, так как с 22 часов это место забронировано постоянным клиентом. Когда он принес им меню, Женька выбрал себе самые дорогие блюда и вино. Венедикт, оставшийся без ужина, почувствовал, что проголодался и заказал себе шашлык и салат.

– Скромно, очень скромно, братишка. Что же ты себя так не уважаешь? Здесь шашлык в каждом кафе, да что там в кафе, в каждой столовой подают. Неужели не заработал денег себе на горную форель? На черную икру?

Он расхохотался.

– Мать тебя всегда самым лучшим, что было в доме, кормила. Любимец ты был у нее. Все удивлялись. Обычно любимыми самые младшие дети бывают. Но в нашей семье все не так, как у людей. Я вроде и красивее тебя, и выше, и младше. А вот на тебе, чем-то ей не угодил. Тебя любила до ужаса. Знал бы ты, как она молилась за тебя, когда ты в Сталинграде был. С утра до вечера только и слышно было: «Помоги, Господи, спаси, убереги моего сына Венедикта». Писем от тебя нет, в доме вечный траур. Вот, спрашивается, почему такая несправедливость?! Она и наследство, весь дом завещала тебе. А ты даже не поинтересовался. Я там живу из милости.