Долгое эхо войны

– Ну а Таисия как там?

– Совсем спилась. Но уверяет, что никогда не говорила Виктору, что ты заразил ее. Клянется, что вообще с ним не была. Но какая ей может быть вера. Она половину своих «поклонников» не помнит. Жуткая картина, Венедикт. Встреча с ней не для слабонервных. Вот тебе пример отголоска этой проклятой войны. И ведь женщина она была добрейшая, отзывчивая на чужую боль и беду. Жаль ее до невозможности.

Алексей нервно затянулся папиросой, и было видно, что поездка в Хабаровск и встреча с Таисией дались ему тяжело. Он искренне расстроен болезнью их фронтовой подруги. Венедикт, сам переживавший за Таю, почувствовал себя предателем. Ведь он шел поделиться с другом радостью от встречи с Антониной Васильевной, тревогой за возможность их совместного будущего. Ему стало стыдно за свое счастье. Лешка взял на себя заботу о Таисии, хотя он сам должен был бы встретиться с ней. Но, к сожалению, она любое проявление внимания к ней с его стороны расценивает как обязанность его женитьбы на ней.

Венедикт тоже закурил, начав нервно ходить по комнате. Лешка понял, о чем думает друг, и сказал:

– Мы правильно поступили, решив, что я, а не ты встречусь с ней. Ее очень жаль, но из этого не следует, что ты, Веня, должен загубить свою жизнь, женившись на ней. Один вопрос, если бы она хотела освободиться от своей зависимости от алкоголя, и другой, что она вовсе не желает этого. Хотя и в том, и в другом случае жениться без любви, испытывая постоянную неприязнь к женщине, просто подло. Ну да Бог с ней, с Таисией. Рассказывай, что у вас здесь нового, ты же пришел сообщить мне что-то из последних новостей.

И Веня поведал ему о вчерашнем празднике у Дятловых, о встрече с Антониной Васильевной, о том, какая она скромная, светлая и красивая женщина.

Друг слушал его, улыбаясь и не прерывая его восторженного повествования, и Венедикт насторожился.

– Что это ты лыбишься, не одобряешь или смеешься надо мной?

Алексей подошел к нему и, крепко обхватив друга, попробовал приподнять над полом. Но Венедикт, несмотря на все еще побаливающую ногу, твердо стоял на полу. Между друзьями началась борьба, в которой не было победителей. Друзья были почти равны по силе, хотя по умению уворачиваться от внезапного натиска, Веня превосходил Лешку. Хохоча, они повалились на пол, и Лешка сказал:

– Я рад за тебя, Венька. Анастасия – женщина достойная и приятная во всех отношениях. Мне она тоже нравится, но насчет того, что у нее много ухажеров, а ты ничего из себя не представляешь, ты, брат, кокетничаешь. Только что ты показал, что тебя победить не просто. Ты во всех делах у нас парень упертый. Сказал, как отрезал. Ведь к тебе даже подойти по поводу лечения вне стен госпиталя мужики боятся. Некоторые даже пристрелить хотят. А тебе все нипочем. Так что навряд ли тебя кто-то перебьет и в покорении сердца красавицы.

– Но это совсем другое, – обиделся Веня. – Что ты сюда мое отношение к своему долгу приплетаешь. Каждый врач, я думаю, понимая опасность этой заразы, поступал бы так же, как и я. Я тебе совсем о другом говорю, что недостоин я такой красавицы, и не полюбит она меня никогда.

– Эх, Веня, Веня, дурак ты, думая, что ты чем-то хуже других ребят. И, кстати, далеко не все врачи поступают также, как ты. Многие из создавшегося трудного положения в борьбе с этой заразой извлекают немалую прибыль для себя, потому что нет в них чести и совести. Вот и подумай, кто из вас достойнее. И Антонина, я уверен, предпочтет деньгам достойного человека.

– Ты думаешь? – неуверенно спросил Венедикт.

– Я в этом уверен. Она вон с Донцовым вступила в спор, когда тот хотел часть государственных средств пустить на обустройство квартир начальства. Если бы не Петрищев, тот бы уволил ее запросто. Повезло вам с Петрищевым. Настоящий мужик! Ладно, давай завтрак готовить, а то тебе уже в госпиталь пора.

И Алексей принялся за дело.

Глава 4

Наступала пора летних отпусков, и главный врач госпиталя, оценив огромную работу начальника Венерологического отделения, решил сделать приятное Венедикту Петровичу, отдав приказ о предоставлении ему заслуженного отпуска. Кроме того, согласно приказу начальника, ему выделялась путевка в санаторий города Сочи и были оформлены бесплатные проездные документы.

Венедикт же был этим решением очень расстроен.

– Дел невпроворот, а он меня в отпуск отправляет, – возмущенно сообщил он Алексею.

– Вень, не валяй дурака, ты же еще не жил нормальной человеческой жизнью с самого начала войны. И не разу в жизни не ходил в отпуск. Ты должен быть счастлив, что твой начальник так позаботился о тебе, прекрасно понимая, что твой организм не железный. Когда начинается отпуск?

– 3 июля. Но, если бы ты знал, как мне не хочется именно сейчас улетать, – признался он другу.

– Из-за Антонины?

– И из-за нее тоже. У нас только-только начали складываться теплые, доверительные отношения, мы стали постепенно узнавать друг друга. Мне даже показалось, что я ей нравлюсь, и вдруг этот отпуск на голову свалился. Уеду и потеряю женщину своей мечты. Пока я буду в отпуске прохлаждаться, здесь найдутся отважные ребята и уведут ее в два счета.

– Я прослежу, чтобы ничего подобного не случилось. Надеюсь, мне ты можешь доверить ее?

Кстати, ты можешь полететь со мной до Хабаровска, я как раз лечу 3 июля в Хабаровск, а оттуда на Сахалин. Из Хабаровска захвачу самого командующего округом. На Сахалине какое-то важное совещание будет проходить. Полетишь нашим бортом. В Хабаровске я тебя пристрою к местным ребятам, они тебя домчат на материк, а там, я надеюсь, ты не заблудишься, до Сочи сам долетишь? – смеясь спросил он.

– Сначала на родину. Хочу брата своего непутевого навестить, может, и с собой его на отдых возьму.

– Ох, Венька! Лучше бы тебе на юг безо всякой обузы смотаться и отдохнуть ни к кому не приноравливаясь. Но тебе виднее. Держи меня в курсе. Если что понадобится, телеграфируй. Отдыхай спокойно. Об Антонине не беспокойся. Ты улетаешь всего на месяц. Если за месяц она тебя забудет, то грош ей цена, считай, что сам Бог тебя предупреждает о том, что это не твоя женщина. Будь настоящим мужиком и не распускайся. Положись на свою судьбу. Разлука – самая лучшая проверка ваших с ней чувств. А то, может, сам еще на материке встретишь какую-нибудь красавицу и забудешь Антонину. Такое в жизни тоже случается, поверь мне.

Венедикт от возмущения аж позеленел весь.

– Хорошего же ты обо мне мнения. А еще друг называется!

– Не кипятись, а то взлетишь! – расхохотался Алексей. – Я ведь к тебе, Венечка, подмазываюсь в надежде, что ты по-дружески съездишь в Ленинград, навестишь моих, передашь им подарки, посмотришь, как они там живут и все честно мне расскажешь. Сможешь для друга сделать доброе дело? Дорогу до Ленинграда и обратно я оплачу.

– Лешь, а тебе не стыдно было вот это мне сказать? Я что для друга денег на билет пожалею?

– Да я просто стараюсь заинтересовать тебя. Ты в Ленинграде был?

– Не довелось. Но для друга я даже в любую Тмутаракань готов отправиться.

– Вот туда не надо, а в Ленинграде тебя мои везде поводят и все покажут. Представляешь, сколько интересного ты увидишь?! Я надеюсь, что этой поездкой ты останешься особенно доволен.

Доводы друга убедили Венедикта, и он уже без особого сожаления стал собираться в дорогу.

Заглянув к Антонине Васильевне в ее кабинет, он пожаловался, что его отправляют в отпуск, ожидая, что она тоже будет огорчена его отъездом. Антонина, действительно, огорчилась, но вида не подала, а сказала, что это просто замечательно, что он отдохнет на берегу Черного моря. Узнав, что он собирается еще и в Ленинград заскочить на пару дней, Антонина попросила его, если ему будет не трудно, навестить ее сестру и передать ей кое-какие гостиницы. Венедикт обрадовался ее просьбе и обещал выполнить данное ею задание. В то же время его очень огорчило, что отъезд не вызвал у нее никакой печали. «Она совсем не будет скучать обо мне», – решил он. И ему опять ужасно захотелось никуда не уезжать. Но согласие навестить семью друга, данное Леше, не позволило ему изменить сроки своего отдыха.