Страница 242 из 247
— Я думал, ты меня бросила.
— Нет, — солгала она.
Он не сводил с нее темных недоверчивых глаз.
— Бросила, — призналась она наконец. — Но передумала.
Он упорно молчал.
— Я их увидела, — пояснила она.
Затем доложила о численности противника, его вооружении и точном маршруте.
Торгаш ограничился слабым безмолвным кивком.
Она опять посмотрела на его амуницию. Откуда взялись эти сверкающие доспехи? В арсенале их не было. И ствол отличался от остальных, хотя она не понимала, чем именно. Он выглядел очень странным.
— Гиперволокно, — сказал он, уловив ее мысли.
Что это значило?
— Я украл несколько листов, когда уходил из колонии, — Он с силой стукнул по плоской нагрудной пластине. — Это содрано с нашего звездолета.
— А оружие?
— Его я сконструировал сам.
Прицелившись в небо, он добавил:
— Исключительно дальнобойное и с весьма необычными зарядами.
— Мне все равно, — сказала она.
— Глянешь? — Он вынул из кармана патрон и перебросил ей.
Она поймала и удивилась его тяжести.
— Металл, — пояснил Торгаш.
Предмет был продолговатый, конусообразный с одного конца. Гладкая поверхность отражала окружающий мир.
— Этот — в основном из серебра и свинца.
— Мне все равно, — повторила она. — Тебе их не победить.
— Считаешь, мне лучше бежать?
Но она знала, что он не побежит, а потому покачала головой.
— Мы можем спуститься под землю, — сказала она. — И сразиться с ними, когда они сюда явятся.
Она почти поверила и этим словам, и всему прочему бреду, который наплела. У них с Торгашом были и ловушки, и прочный старый холм, и лабиринт туннелей. Боеприпасов и жилых помещений, набитых провизией, хватит на долгую, очень долгую осаду. Конечно, монстров прибудет целое войско, но они принесут только то, что смогут дотащить. И в большинстве своем это мужчины, а значит, их хрупкий союз быстро развалится, и они переключатся друг на дружку.
— Зачем ты вернулась? — перебил он ее.
С тем же успехом можно было спросить про обратную сторону Белой Луны. У нее не было ни готового ответа, ни даже мало-мальски убедительной лжи.
— Ты меня бросила, — заметил он. — А потом — нет.
Этого она тоже не понимала.
— Я не знаю почему, — призналась она.
Он опустил глаза.
Тогда она проговорила:
— Может быть…
И затихла.
— Может быть — что?
Каждый вдох отдавал дымом и горящей плотью нотов. Набрав в грудь воздуха, она ответила:
— Я беременна.
Он разве что возмутился. Покачал головой:
— Тогда спрошу снова: зачем? Зачем рисковать собой и ребенком?
Ответа не было.
Глядя на свои руки, она вынужденно призналась:
— Мне незнакома эта личность.
— Может быть, дело в том, что…
Он умолк.
— В чем? — спросила она.
— Нет.
— В чем? — повторила она настойчиво.
Затем, не подумав, шагнула вперед.
Сработала новая ловушка — простой самострел, смотревший ей в спину из деревянного ларчика. Медный снаряд пробил ребра и сердце, и она тяжело плюхнулась на ягодицы, не чувствуя ничего, кроме тепла и удивления.
Торгаш выронил оружие, подскочил и рассек воздух алмазным мечом. От ларчика к ее груди тянулся изолированный провод, который он перерубил за миг до того, как электрический ток устремился бы в рану и поджарил внутренности. Затем опустился на колени и стал вытягивать снаряд, пока не извлек его и не прикрыл осторожно рукой аккуратное отверстие.
— Я не считаю твой план дурным, — признал он в итоге. — Но эти люди, кем бы ни были, знают меня. Я уверен. Что думаю? Давным-давно здесь жила какая-нибудь из их женщин. Или одна из моих былых подружек разговорилась и выложила слишком много. Так или иначе, они, наверное, приготовились к затяжной войне. И если разбираться с ними, то сейчас. Сегодня. Пока, кроме нас с ними, не погибли все.
Он имел в виду, что должен спасти своих нотов.
Она судорожно закашлялась, ощущая сладкий привкус железа в крови.
Он снял шлем, дважды поцеловал ее, а затем отворил корундовую дверь и втащил обмякшее тело внутрь. Там снова поцеловал — в живот, еще не округлившийся. Пообещал:
— Ты быстро поправишься.
Она уже чувствовала пальцы ног.
— Эти монстры разработали план, — сказал он. — Продуманный план. Но, опять же, кое-чего не учли.
— Меня?
— Когда встанешь на ноги.
— Что тебе нужно?
Он объяснил.
Кашлянув в последний раз, она кивнула.
Тогда он надел шлем, тронул переключатель, и забрало почернело, как зимняя ночь. Затем ласково и тихо сказал:
— Я люблю тебя. Как бы тебя ни звали — люблю.
12
На обработку глыбы серо-белого базальта положило жизнь не одно поколение тружеников. Сапфировые стамески вгрызались в камень, создавая грубое подобие человеческой фигуры. Затем шлифовали его цементом с алмазным каркасом, отделывая руки, ноги и мощный торс. Под конец накрыли страшной, глумливой маской лицо, которого никто никогда не видел. Итог стал убедительным свидетельством превосходства усердия над гением. Внимания удостоилась каждая деталь, доведенная до совершенства: мышечные волокна; вены, вздувшиеся на грозных кулаках, и серо-белые глаза, огромные, как тарелки, неизменно взирающие на дома нотов. То был законный правитель острова. Не Торгаш, а этот каменный исполин, внушающий страх и обязывающий поклоняться. Скульпторы без всякой подсказки выделили отдельные волоски в гриве, ниспадавшей на длинную голую спину, точно повторили расположение всех костей и контуры обнаженного зада, а нескольким из этих дотошнейших существ удалось воссоздать даже гениталии, ничем не примечательные у оригинала.
Укрывшись за каменным богом, Торгаш встал на колени за продолговатой плитой из полированного магнодрева. Недавно скончались два престарелых нота и ребенок. Родственники подготовили их к загробной жизни: сняв экзошкуры, обнажили паучьи тела, которые омыли своей кровью и аккуратно возложили на алтарь, дабы их почтили перемещением во владения монстра. Гниющая плоть нотов распространяла невыносимый смрад. Торгаш задержал дыхание, изучая раскинувшийся перед ним солнечный край. Двадцать семь чужаков? Число продолжало казаться огромным и неправдоподобным. Но он доверял глазам девушки и, даже не вернись она его предупредить, уяснил бы, что стоит на кону. Было ясно: на его дом покусились. Это войско хотело одного: убить его и поселиться здесь навеки. А дым и резня — не больше и не меньше, чем наглое, тщательно продуманное послание, имевшее одного-единственного адресата.
Над ним издевались и провоцировали.
Так или иначе его втянули бы в бой, и где-то на пепелище ждала хитроумная ловушка.
Но это могло сыграть на руку Торгашу. Люди, которые прячутся в тайных норах, часто забываются и теряют бдительность. Кем бы ни были эти хищники, они, вероятно, надеялись, что он будет красться через посевы и между нетронутыми зданиями. Но они не знали, откуда он выступит и когда. Двадцать семь пар глаз всматривались во тьму, рассчитывая найти существо запуганное, пробирающееся тайком. А потому Торгаш выпрямился и сделал глубокий вдох, игнорируя тошноту и множество оправданных, полезных опасений…
И побежал.
Зачехленные пистолеты подпрыгивали, но винтовка была надежно приторочена за левым плечом, и Торгаш, облаченный в доспехи, с легкой, прочно закрепленной ношей мог без труда выдерживать длительный бег. Вопреки всем инстинктам он исправно держался середины тропы и не трудился выискивать опасности, которых всяко бы не увидел. Пусть эти сволочи прячутся, где хотят. Главное — скорость и неожиданность. Торгаша не заботило ничего, кроме дороги. Когда она свернула влево и пошла под уклон, он нарочно прибавил ход, а как только угодья начали сменяться высокими каменными постройками — понесся опрометью.
Сугубо человеческая генетика не справилась бы с таким темпом. Торгаш принудил свой крепкий организм раскрыть все его способности. Метаболизм ускорился, а боль отступила на задний план. Сердце неистовствовало. Кипучая кровь пела от кислорода.