Страница 18 из 22
Он задумался.
Неужели такая подстава? Не пожалеть крупнейшую фигуру, снять с доски… возможно, разыграть партию со своим претендентом на трон… Ведь он бы не умер мгновенно даже от отравленного кинжала, а его убийца живым из лагеря уже не вернулся бы.
– Ждём до утра, – дополнил вслух. – Тогда всё прояснится окончательно. А пока – унесите её куда-нибудь, не могу же я спать с этой блудодейкой под одной крышей. Я, в конце концов, женатый человек.
***
Павильон графа Бургундского сиял великолепием. В отличие от шатра самого герцога, он возвышался в центре лагеря, как небольшой дворец, притягивая всеобщие взгляды вымпелами на деревянных башнях и зубчатыми куртинами. Ещё две башенки высились при входе, служа, заодно, опорами для натянутого гобеленового полога.
Наружный слой павильона представлял собой отнюдь не парусину, как на прочих шатрах, а был пошит из верблюжьей шерсти, хорошо удерживающей как тепло изнутри, так снег и воду снаружи. Второе покрытие, внутреннее, из красной тафты было обвешано гобеленами со сценами охоты, пиров и романтической любви, а полосы между ними расшиты жемчугами и золотом. Жёсткость деревянного настила здесь умягчалась драгоценными персидскими коврами, столь мягкими, что даже капризные эльфы, сидя за круглым столом переговоров, украдкой от людей разувались, дабы погрузить ступни выше щиколоток в приятную мягкость кашемира. Павильон-дворец с лёгкостью вмещал до сорока пяти человек и эльфов, это не считая слуг и стражи, скрывающихся в пространстве меж наружным и внутренним пологами.
Вот к этому-то самому павильону-дворцу, у которого, дожидаясь герцога и сопровождающих лиц, столпилась делегация эльфов, и подошла странная процессия.
Занимался рассвет. Но в появлении дроу в этот час не было ничего удивительного: остроухие, живя с природой в едином ритме, любое важное дело начинали с восходом солнца, и на привычки людской знати спать иногда допоздна взирали со снисходительным высокомерием. Людям, скрепя сердце, приходилось приспосабливаться к их режиму, дабы не провоцировать гостей на новые неудовольствия. Однако сегодня ранние гости поджидали хозяев с каким-то нездоровым энтузиазмом.
Первое, что увидели высокие лица при подходе к месту переговоров – это оцепление солдат вокруг высокого столба со скобами для цепей, установленного по центру утоптанной перед павильоном небольшой площади. Заспанные, будто после бессонной ночи, физиономии гостей, и без того с утра не отличающиеся приветливостью черт, помрачнели в предчувствии неприятного сюрприза.
Его светлость герцог Эстрейский появился через полчаса томительного ожидания, жив-здоров, бодр и весел, чего нельзя было сказать о скуксившихся островитянах. И – о чудо! – дроу не роптали, не строчили ноты протеста, не выражали явно или тайно негодование по поводу оскорбительной для них задержки. Одним словом, поведением своим напоминали ту самую кошку, что поджимала уши и берегла зад, памятуя о сожранной накануне хозяйской говядине. Отчего-то их не удивило, что в сопровождении герцога шли не только граф Бургундский и маркграфы Дижонский и Аваллонский, но и давно и печально известный им капитан Модильяни, а также два лица духовного звания, наличие которых явно не вписывалось в протокол.
– Прошу извинить, господа, – без тени раскаяния произнёс герцог. – Дела, дела. Как видите, даже по ночам мне не дают покоя… Сегодня я невольно нарушу нашу обычную процедуру протокола, ибо обстоятельства таковы, что я вынужден обратиться к вам с неким заявлением. Ситуация довольно щекотливая…
Он обвёл взглядом присутствующих. На большинстве эльфийских ликов, абсолютно лишённых намёков на возраст, застыло угрюмое ожидание. Однако кое-кто – меньшинство – искренне недоумевали. Так. Определённо, во вчерашней акции участвовали не все, есть и несведущие. На них и делал ставку его светлость.
– Но что это? – Он замер в показном удивлении. – Её величества здесь нет? Блистательная не почтит нас сегодня своим присутствием? Должен ли я расценивать это как выражение протеста на какое-либо действие со стороны галлов?
– Её величество нынче в недобром здравии, – поспешил выступить вперёд с разъяснениями первый министр Аквители, вечно унылый Пантанюэль. – К сожалению, минувшая ночь была чересчур сыра, что не могло отрицательно сказаться на её голосе. Согласитесь, с больным горлом трудно вести переговоры. Однако я уполномочен…
– И, соответственно, её прекрасных фрейлин мы сегодня не увидим, – в задумчивости продолжил герцог, словно не замечая вопиющего нарушения этикета со своей стороны. Перебить первого министра эльфячьего… эльфийского двора! Но островные остроухие проглотили и это. Министр лишь сдержанно поклонился.
– Сожалею. Наши звёзды остались при своём светоче.
– Восхитительно сказано, господин министр! При светоче… Однако вынужден огорчить: одна из оных звёзд, похоже, сорвалась с небосклона и закатилась раньше времени. Что такое? Вы отчего-то побледнели? Впрочем, я отвлёкся. Не слишком ли большой вольностью с моей стороны будет уточнить: все ли фрейлины её величества остались при её величестве? Не случилось ли минувшей ночью какого-то неожиданного происшествия, трагической случайности, я не знаю… в результате чего в свите прекрасной Поднебесной оказалось на одну звезду меньше?
– Не понимаю ваших намёков, ваша светлость, – занервничал Первый Министр. – Не более получаса тому назад я видел свиту её величества в полном составе…
Его помощник с помертвевшим лицом делал какие-то знаки, то отрицательно мотая головой, то плотно сжимая губы, с которых, казалось, вот-вот сорвётся какое-то признание.
– В полном составе, – раздражённо повторил Пантанюэль. – А чем, собственно, вызваны подобные нескромные расспросы?
– Увы, моим искренним огорчением, – воздохнул его светлость. – Что мне за судьба досталась – уже второй раз в жизни вынужден обвинять женщину в самозванстве… Прошу извинить, господа, мы скоро закончим с этим неприятным делом. Итак, прошу внимания!
На последних словах он заметно повысил голос.
Караул вокруг столба – так и хотелось назвать его «позорным»! – встрепенулся и встал по стойке «смирно».
– Сегодня ночью была попытка покушения. На меня, – без обиняков заявил герцог и обвёл сообщество эльфов испытующим взглядом. Кто дёрнется? У кого первого сдадут нервы?
– Надеюсь, неудачная? – ляпнул министр, растерявшись, и затем даже покраснел, сообразив, что сморозил глупость. Герцог вкрадчиво уточнил:
– А как бы вам хотелось? Впрочем, независимо от ваших тайных и явных желаний, я жив, господа, как видите. А преступник – вернее преступница – должна понести заслуженное наказание. Согласитесь, попытка убийства даже простолюдина не может оставаться безнаказанной; что же касается венценосной особы, особы, кстати, являющейся носителем и королевской крови, то… – Развёл руками. – Мои действия обоснованы и законны. Но я очутился в тупике, ибо преступница не моя подданная. Она – ваша соотечественница, и естественным было бы согласовать её наказание с вами. Хочу предупредить… – Жильберт д'Эстре бросил задумчивый взгляд на заметно посеревшие щёки «знающих» эльфов. – Снисхождений с моей стороны не будет. Оная особа явилась в этот лагерь под личиной моей супруги, дабы получить беспрепятственный пропуск к моему телу, и напала на меня, спящего. При ней найдено оружие, а также некий амулет, прямо и недвусмысленно указующий на преступные намерения. Как главный судья своей провинции, я рассмотрел дело, выслушал оправдания со стороны обвиняемой, признал их относительно смягчающими вину и вынес приговор. Он вас интересует?
Первый министр прокашлялся. Оставшаяся дюжина дроу хранила напряжённое молчание.
– Безусловно, ваша светлость, не только интересует, но мы кровно заинтересованы, чтобы злоумышленница понесла достойное наказание. Покушение на вашу особу… гм… это вызывает негодование с нашей стороны и праведный гнев. Но… можем мы узнать имя вами осуждённой?
– А какая вам разница? Могу сказать одно: она благородной крови. Соответственно, наказание для неё будет с учётом её происхождения, не столь позорное. Её будут пороть, не снимая платья.