Страница 26 из 35
А потом он и вовсе вернулся к изучению и исследованию моей груди, оставляя внизу всё ныть и требовать внимания. Он гладил, нежно сжимал мои груди в ладонях, поглаживая большими пальцами соски. И неотрывно смотрел на моё лицо, следя за реакцией на его действия. Сид же добрался своим пыточным инструментом до моих складочек. Первое прикосновение заставило меня непроизвольно двинуть бедрами навстречу перу, а кровь побежать быстрее. Следующее вызвало тихий всхлип, невозможный удержать в горле.
Гор целовал и облизывал мои соски, чуть прикусывая их и тут же дуя, чтобы унять короткую сладкую боль, заставляя меня уже стонать и мысленно просить о большем.
Сид наконец убрал перо и провёл пальцами от одной дырочки до другой, растирая влагу, которой было уже очень много.
Мышцы несколько раз сжались, желая получить эти пальцы.
Гор одной рукой гладил мой живот, чуть надавливая по центру, углубляя ощущение пустоты внутри.
— Пожалуйста! — мой голос показался мне жалким, сквозь всхлипы. Но сказать больше я была не в силах.
— Пожалуйста, что, родная?
— Вы нужны мне.
— Мы рядом. — донеслось сзади. — Ласкаем твое изумительное тело. — мягкий укус в основании шеи выбил весь воздух из лёгких.
— Никуда не торопим. — он чуть сильнее сжал грудь, заставляя выгибаться в его руках от смеси эмоций, вспыхнувших в крови.
— Даём возможность насладиться нашей любовью. — поцелуи горячей цепочкой проскользнули по шейным позвонкам, а пальцы вновь скользнули между дырочек, растирая скопившуюся влагу.
— Войдите в меня уже. Я так больше не могу, — практически хныкала я.
Невыносимо, когда так сильно хочется и нет возможности помочь себе хотя бы руками.
— Теперь ты веришь, что я мог бы тебя уговорить на что угодно, если бы хотел? — палец Гора скользнул на пульсирующий бугорок и чуть надавил.
— Да… — все мысли вылетели из головы, оставив там только наслаждение.
— И ты бы мысли не допустила о сопротивлении. — один из пальцев скользнул внутрь и тут же был сжат, только и ждавшими его мышцами.
— Да! — мой счастливый стон разнёсся по всей комнате.
— И ты получила бы то, что так хочешь, — добил меня Сид, осторожно массируя второе отверстие, непривычно, капельку страшно, но чертовски возбуждающе, а Гор добавил ещё один палец во влагалище, и я практически увидела звёзды под зажмуренными веками.
— Да!! — я выгнулась, в своих путах, стараясь прижаться к обоим мои мужчинам.
— Расслабься малышка. — шепнул один из них.
Мне уже было так невыносимо ждать, что я просто подчинилась, обмякнув между двух крепких тел.
Их пальцы порхали и поочерёдно проникали, поднимая меня выше к звёздам, доводя до грани и отступая. Заставляя вновь натягиваться, как гитарная струна. Терять себя в пламени желания.
И тем слаще был миг, когда Гор отпустил мою ногу из магического плена и закинул себе на бедро, войдя в меня одним мощным движением, утоляя мой чувственный голод. Мышцы конвульсивно сжались, не желая расставаться с законной добычей.
Но он не торопился двигаться, а терпеливо ждал, когда его брат сделает… Черт, как же это невероятно сладко!
Боли от растянутых, в необычном месте мышц, я практически не ощутила, а вот чувство наполненности было совершенно не привычным, острым, с капельками смущения и какой-то хмельной бесшабашности.
Они двигались медленно, не торопясь получить своё, давая мне привыкнуть к новым ощущениям. Весь жар, что был в теле, с каждым их движением, всё гуще концентрировался там, где совершались самые древние во всех мирах движения. Я практически не двигалась, чтобы не мешать рыжикам и не сбиваться, с заданного ими ритма.
Протяжные стоны, наполненные удовольствием, тонули в поцелуях. Мои руки наконец освободились, и я зарылась в волосы рыжика, оплела его как лиана, желая оказаться ещё ближе, проникнуть под кожу, раствориться в них обоих. Но вместо этого меня взорвал изнутри оргазм такой силы, что я потерялась во времени и пространстве, я, кажется, ненадолго отключилась от реальности, увлечённая радужным потоком в небо.
В себя я пришла, лежа на груди Сида, его малиновый запах, обволакивал своей не приторной сладостью. Напряженный ствол, как меч разделял наши тела.
— Ты думаешь, это всё? Мы только начали. — прозвучал сбоку голос его брата. Хрипло, непристойно, провокационно… и ужасно заманчиво.
Я только улыбнулась, кажется, не в силах пошевелить хотя бы рукой. Я не верила, что выдержу ещё. Зря я в себе сомневалась.
Эротический магический массаж в четыре руки вернул бодрость всем мышцам, сильные руки пробуждали от полудрёмы, родные губы воспламеняли кровь. Кажется, после того что они творили, и мёртвая бы откликнулась, а я ещё вполне живая, хоть и уставшая. В то время как один разминал ноги, второй начал с рук, и постепенно они приближались друг к другу.
Возбуждение в этот раз приходило медленно, они уже не играли со мной, а брали то, что я хотела и могла им дать. Страстно, жарко, капельки пота рассыпались мелким жемчугом по нашим телам.
С каждой новой вершиной я умирала и возрождалась в их объятьях. В конце я просто висела на их руках, зажатая любимыми телами с двух сторон, совершенно обессилевшая, но довольная и удовлетворенная.
Как проходило омовение я почти не помню. Я нагло уснула, пока меня несли в купальню.
***
Утром следующего дня я проснулась одна в широкой кровати. Подушки ещё хранили запах моих мужчин. Я со стоном потянулась, прочувствовав всю прелесть ночной акробатики. Мышцы ныли и им требовалась разминка. В голову настойчиво лезли картины вчерашней ночи, заставляя кровь бежать быстрее. Вкусно, но много. Об этом настойчиво напоминала, при каждом шаге слабая боль в промежности.
Размяв мышцы очень короткой зарядкой и умывшись, я пошла искать завтрак и детей, здраво рассудив, что если их до их пор не принесли, значит всё нормально. Дети нашлись на кухне, уже сидящие в гамаках, у которых чуть приподняли спинки. Сайна что-то готовила.
— Доброе утро. — радостно я улыбнулась матери моих любимых.
— Светлого утра. — откликнулась она, что-то помешивая в большой кастрюле, больше похожей на цистерну.
Запах каши с мясом и травами щекотал ноздри и дразнил зверский аппетит. Сайна правильно истолковала мой взгляд, направленный в сторону плиты.
— Через полчаса будет готово. Молока с хлебом, пока, хочешь?
— Очень. — мой желудок выдал такую руладу, что я переживала, как бы дети не испугались страшного звука. Посмотрела в их сторону. Мать моя, женщина. У демонёнка был хвост между ног. Почти такой же как у моих мужчин, когда они оборачивались, но тоньше и рос, видимо, из копчика, и рисунок похож, только цвет не золотисто-рыжий, а скорее медный с красными ржавыми вкраплениями. Выказывать свои опасения я не стала, вместо этого я подошла ближе, села на корточки и, поглаживая нежный короткий хвостик с тонкой шкуркой, сказала:
— Какой ты красивый. Какие у тебя изумительные разноцветные чешуйки. Ты очень красивый мальчик, ты ведь знаешь это?
Малыш улыбнулся, и в этот момент внимания потребовал его светленький брат, смекнув, что нравится маме. Его ножки остались нормальными, а вот ручки превратились в трехпалые лапки, со светло золотистой чешуёй, но также повторяющей рисунок моих любимых.
— Какие красивые и острые у тебя коготки. — каждый пальчик оканчивался тонким, полупрозрачным полумесяцем, растущим прямо их кожной сумки конечной фаланги. — Ох малыши, я так хочу вас нарисовать! Но вначале мы все кушаем, а потом идём вниз, к водичке. Сайна, это нормально, что они уже частично оборачиваются?
— Это редкость, когда оборот происходит так рано, и мы никогда не оборачиваемся так. Ноги или хвост. Но иметь и то, и то- это прерогатива нагов. И когти у нас немного иные, никакой сумки нет и в помине, только более плотное и острое продолжение чешуи. А вот рисунок повторяет наш семейный. — она приобняла меня со спины за плечи, а я совсем не ощутила отторжения, как бывало, если кто-то чужой входил в личное пространство. — Я так рада, что вы с мальчиками нашли общий язык. Теперь вам точно придётся искать или строить новый дом. Я уже начинаю ощущать некоторое недовольство от их мельтешения по дому. Но ты и внуки совсем меня не напрягаете. — тут же уточнила она. — Такс, молоко.