Страница 21 из 35
— Я подумаю.
— Подумай. Прибывать они начнут к ужину, за час до него мы хотим знать твоё решение. — они почти одновременно тяжело выдохнули и покинули комнату.
Я напряженно размышляла, а кофе медленно остывал в чашке.
Я умылась и переоделась в домашнее платье, одно из тех, что мне презентовала хозяйка дома. Все они были легкими, свободными, длинной чуть ниже колена, с короткими рукавами, сочных цветов. Сегодня я остановила свой выбор на розовом, с двухслойной запашной юбкой, меня расстраивал квадратный вырез, что оставлял мало пространства для фантазии, но таким или даже более откровенным он был на всех нарядах, что не оставляло мне особого выбора. Одевалось оно не самым тривиальным образом, внутренний слой завязывался на тонкую тесёмку, а сверху крупные пуговицы начинались по центру груди и уходили к правому боку. Почти халат, но более-менее приличный.
Не мешало бы подстричь ногти. Только вчера я заметила, что они обломаны, местами не ровно, как будто я по стенам лазила. А лезть к детям с таким безобразием не стоит. Но у меня ничего подходящего не было. Детские ногтевые гильотинки, которые мне выдала Сайна, просто не по размеру моим пальцам.
Её дома не оказалось, как и отца моих странных похитителей. На кухонном столе лежала записка, состоящая из завитков и загогулин. Хотя, возможно, кто-то просто развлекался во время еды рисованием. Заходить в комнату в отсутствии хозяев я не посмела. Я бы не удивилась какому-нибудь сюрпризу для нежданных посетителей.
И пришлось мне топать в комнату рыжих клонов.
У меня мелькнула мысль взять детей и рвануть из дома, пока никто за мной не следит. Только куда бежать?
Комнаты в этом доме не запирались, поэтому я беспрепятственно вошла в ту, куда меня впервые доставили. Мужчины, укрытые по пояс простынями, спали. Один раскинулся в форме звезды, лежа на спине, другой вытянулся, обняв руками подушку и уткнувшись в неё лицом. Они выглядели такими беззащитными и милыми, в этот момент. Я на цыпочках проскользнула в их ванну, разумно предположив, что ножницы должны быть там, наверное.
Мини бассейн порадовал своими размерами и вызвал маленький укол зависти. У нас с малышами была обычная не очень глубокая ванна, хотя куда нам больше? У меня времени нет на долгие купания, а дети плавают в пробковых люльках с сеточками в центре.
За размышлениями я просмотрела все полочки и ящички в купальне, но ничего подходящего не нашла. Уже поворачивалась к выходу, когда меня обхватили за талию и прошипели на ухо:
— И что ты здесь ищешь?
Не видя смысла врать, ответила честно:
— Ищу чем укоротить ногти? — я подняла ладонь на уровень своего лица и подвигала, чуть согнутыми пальцами.
— Ты знаешь, что лазить по чужим вещам не хорошо?
— И это мне говорит не человек, похитивший меня из чужого дома?
— Мы тебя спасали! — мужчина развернул меня к себе лицом. В его глазах я не нашла ни злости, ни негодования, лишь грусть.
— Это ваши слова. — я упрямо поджала губы, и немного наклонила голову вперёд, не желая смотреть в лживые глаза моего похитителя.
Он рыкнул что-то нечленораздельное мне в макушку и лишь прижал к себе. Я думала попытаться отстраниться, но внутри не обнаружила сильного протеста его действиям.
— Когда же ты всё вспомнишь? — почти не слышный шёпот.
— Вот когда вспомню, тогда и обнимай, если я позволю. — я всё-таки отстранилась, уперев руки в стальную грудь.
— Нельзя вмешиваться, — как бы передразнил он кого-то, — К нагам. — рыкнул мужчина, на секунду выпустив меня из объятий, чтобы в следующее мгновение схватить за плечо и голову, выпустить из пальцев рыжеватую дымку и поймать в плен мои губы.
Я вспомнила. Как он уже целовал меня, чтобы оставить гореть в одиночестве. Как жалил поцелуями шею, как сводил с ума, усаживая на свои колени.
Рукой он массировал мой затылок и гладил спину. А я уже сама держалась за крепкие плечи, боясь, что, вмиг, ослабевшие ноги меня подведут.
Вспышки воспоминаний прекратились. А удовольствие и жар его ласки остались. В животе разгоралось пламя. Его рука скользнула на грудь, и я не сдержала тихого стона.
— Ты меня убиваешь, малышка. — от прозвучавшего, с трудом сдерживаемого желания, у меня приоткрылся рот, для ответа, чем он воспользовался, углубляя поцелуй, играя с моим языком.
Движение горячей руки по бедру должно было отрезвить, но оно лишь подстегнуло моё желание, кружа голову и распаляя сильнее прежнего. Треск разорванного белья усилил эффект. Грудь, до этого частично спрятанная за тканью платья, сейчас находилась над квадратным вырезом и плавилась от прикосновений горячих губ.
Я сидела на тумбе, с которой он скинул какие-то флаконы. Чуть грубоватые пальцы скользили по преддверию моей пещерки и понемногу проникают внутрь, подготавливая меня к большему, в то время как он внимательно смотрит мне в глаза.
И тут меня накрыла вторая волна воспоминаний.
Темная комната, массаж в четыре руки, моя страсть и беспомощность. Нежность, от которой хочется плакать.
Меня выгнуло дугой, и если бы не рука моего любовника, я бы упала.
— Мы только начали, сладкая. — он облизнул пальцы, которые только что дарили мне наслаждение. Тягучий, как мёд, поцелуй. И он резко вошел в меня. Наш слаженный стон отразился от стен.
Я прикрыла глаза, стараясь чуть отрешиться, погружаясь в удовольствие. Его рука на моём затылке.
— Смотри на меня, я хочу видеть твои глаза. — властный тон заставляет повиноваться.
Я вижу его вертикальные пульсирующие зрачки, они затягивают меня в вихрь страсти. В изумрудных глазах бушует шторм.
Стоит моргнуть, как я вспоминаю те же мощные толчки, когда он до упора входит в меня, широко раздвинув мои ноги. Память подбрасывает картину того, как второй брат ласкает мою грудь.
Я продолжаю смотреть ему в глаза, но уже с трудом различаю где настоящее и прошлое, и жар собравшийся в низу живота взрывается как гейзер, окутывая меня потоком радости, слабости и удовольствия.
Чуть позже, когда он отнёс меня в бассейн, обессиленную и утомлённую, в голове проносится вялая ироничная мысль: "Сходила за ножницами".
— Как ты, Мари? — "очень своевременный вопрос", хотелось съязвить в ответ. — Ты что-нибудь вспомнила? Я слабый маг в сфере разума, но часть памяти, что связана со мной, должна была пробудиться.
— Ну, могу сказать, что это не первый наш секс. Кажется, твой брат тоже участвовал. На этом всё.
Я нашла в себе силы встать и вылезти из бассейна.
— Только это ничего не меняет. Я не помню ни тебя не твоего брата. А секс — это просто секс. Он ничего не значит. — я завернулась в полотенце, подхватила мятое платье и ушла к себе, оставив мужчину одного.
У меня дети могут в любой момент проснутся. А ножницы? Черт с ними. У хозяйки дома вечером попрошу.
День я провела с детьми. Мы кушали, играли в ку-ку, я играла, мылись, я пела песни, слова сами приходили в голову, кстати, ни одной колыбельной я не знала. Но… выкинуть из головы навязчивые мысли о мужчине не могла. За весь день ко мне пришли ещё несколько воспоминаний, и все были связаны с ним. Не все были понятны или несли положительное впечатление. Я не могла сказать, что нас связывало, кроме нескольких поцелуев и секса в темноте. Я не чувствовала ничего. Не знала, какие чувства испытывала, какие эмоции у меня вызывали их действия.
Прогулка со связанными глазами. Одевание меня в лесу, опять же в темноте. Камень засунутый в бельё. Отведённый взгляд и обещание что-то рассказать, мы были у нагов, кстати, в этот момент.
Как-то всё это неоднозначно выглядит. А в купе с их желанием назваться моими женихами, после появления у меня божественных детей, и вовсе подозрительно.
Голова уже взрывалась от обилия мыслей.
Если утром я решила, что стоит согласиться на их предложение, то после того, что между нами произошло, мое решение сменилось несколько раз.
Раньше я никого не выделяла, все для меня были незнакомцами, а теперь я знаю, что этот рыжий уже был в моей жизни. Но что нас действительно связывает? Кто он для меня? Какую роль играет его брат?