Работа над ошибкой

Елена Евгеньевна указала на рвущуюся в бой ученицу из третьего ряда.

– Полина, пожалуйста.

– Каждый день в школе прибавляет знания.

– Так. Лида?

Преподавательница кивнула девочке из первого ряда.

– Это значит, что когда мы приходим в школу, мы получаем новые знания.

– Хорошо. Эмиль, что ты думаешь?

Женщина посмотрела на Времянкина. Тот, глядя на доску, медленно поднялся с места. Он понимал, что хотела услышать Елена Евгеньевна – короткий внятный ответ про то, как полезно учиться. Она смотрела на Эмиля, застыв в авансирующей улыбке, задрав подбородок, в ожидании достойной версии. Но что-то мешало ему просто подыграть учительнице и закрыть тему. Сомнения, которые Времянкин привык выставлять напоказ, рвались наружу. Мысленно он пытался одергивать себя, но все же выпустил рефлексирующую сущность, чем заметно сбил темп урока.

– Каждый день жизнь прибавляет частицу мудрости. Хм… Как я это понимаю? Так сразу и не скажешь. Я не уверен… В жизни бывают разные дни, по-моему. Иногда мы действительно узнаем что-то новое, а иногда… Частица мудрости. Мудрости. Я не знаю… Возможно, время, потраченное впустую, тоже делает нас мудрее? Трудно сказать. Простите, кажется, я точно не знаю, что такое мудрость. Не могу ответить.

– Ой, ушел куда-то Эмиль. Садись.

Елена Евгеньевна перевела взгляд на другого ученика. Времянкин сел. Дети продолжали тянуть руки.

– Что думаешь, Ваня?

– Каждый день в школе мы становимся умнее.

– Умничка. Достаточно, ребята. Опустите руки. Первый урок у нас – русский язык. Достаем тетрадки для прописи.

После слов учительницы дети зашуршали бумагой.

– Тетрадь с наклоном положу, ручку правильно держу. Сяду прямо, не согнусь. За работу я…

– Возьмусь, – поддержал класс Елену Евгеньевну.

– Три строки вниз, четыре пальчика, – инструктировала учительница.

Она взяла паузу и подождала, пока дети отмерят нужное расстояние на листках. Эмиль наблюдал за соседкой по парте и делал то же, что и она.

– Итак, читаем хором, что будем писать.

Женщина указала на доску.

– Пя-тна-дца-тое но-я-бря. Точка, – хором произнесли дети и принялись записывать.

– На следующей строчке сколько пальчиков? – спросила учительница.

– Два, – вразнобой ответили дети.

– Что пишем дальше? Хором.

– Классная работа. Точка, – дробили дети в унисон.

Времянкин быстро записал на бумаге нужное словосочетание, поднял голову и оглядел класс. Ребята подолгу выводили каждую букву. Кто зевая, кто высунув язык, кто почесывая затылок.

– Ты успеваешь, Эмиль? – поинтересовалась Елена Евгеньевна.

– Да. Да, – кивнул он.

– Сегодня на минутке чистописания мы будем писать… Рита?

Елена Евгеньевна обратилась к соседке Эмиля. Девочка встала и посмотрела на доску. В месте, на которое указывала учительница, были написаны три буквы – большая «И» и маленькие «о» и «я».

– Мы будем писать прописную «И» и строчные «я» и «о», – ответила ученица.

– Правильно. Умничка. Эмиль, чем отличаются эти буквы?

Рита села. Времянкин поднялся с места.

– Хмм… Они просто разные, – растерялся он.

– В чем их отличия? Кто скажет? Садись, Эмиль.

Эмиль сел. Дети подняли руки. Учительница обратилась к мальчику из третьего ряда:

– Женя.

– В букве «И» только палочки, – ответил мальчик и сел.

– Так. Что еще? Павлик.

Поднялся паренек в очках из второго ряда.

– В букве «я» – два звука, а в остальных по одному.

– Правильно, садись. Что еще? Рита?

Снова поднялась соседка Времянкина.

– «О» – это твердая гласная, а «и» и «я» – мягкие.

– Умничка, Маргарита! Садись. Все молодцы! Давайте запишем эти буквы в тетрадки. По четыре строчки на каждую буковку.

Дети принялись выводить символы в строчках. Эмиль подсмотрел, как это делает Маргарита, и тоже приступил к письму. «Да, уж… Просто разные? Серьезно? Нашел что сказать. Сегодня же засяду за учебники», – думал он. Времянкин справился с заданием быстрее остальных. Склонившись над тетрадкой, он украдкой наблюдал за действиями учительницы. Та прохаживалась вдоль рядов, заглядывая в прописи учеников. Некоторых поправляла, других хвалила. Времянкин решил, что нужно что-то писать, чтобы не привлекать к себе внимания выдающимся бездельем. Он открыл последнюю страницу тетради и, к уже существующим линиям, пририсовал еще несколько. Получился нотный стан. Эмиль начал записывать мелодию, которая пришла ему в голову на рассвете, в лесу. Он исписал целый лист, остановился и задумался. «Из этого может вырасти интересная композиция. Как бы ее развить?» – озадачился Эмиль и проиграл в голове получившийся мотив. Он повернулся к окну, взглянул на голые кусты в школьном дворе, вернулся к записям и дорисовал еще несколько нот.

Времянкин заметил, что Маргарита то и дело исподтишка поглядывает в его тетрадь. Очевидно, ей было интересно, чем таким занят «новенький». Он с улыбкой взглянул на девочку. Та сделала вид, что сосредоточена на письме. Маргарита к этому моменту выполнила только половину задания. В класс постучались. Елена Евгеньевна подошла к двери и выглянула в коридор. Ей что-то сообщили.

– Дети, продолжаем писать, – обратилась она к классу. – Не отвлекаемся.

Учительница снова выглянула за дверь. Эмиль смотрел на Риту и едва сдерживался, чтобы не засмеяться. Ему было забавно наблюдать за тем, как она пыталась скрыть свой интерес к загадочным знакам, выведенным соседом на бумаге. Наконец она не выдержала и заговорила:

– Нельзя рисовать в тетради. Тебя будут ругать.

– Не страшно, – ответил Времянкин и записал еще пару нот.

Маргарита цокнула языком, наморщила лоб, описала взглядом дугу и вернулась к заданию. Вероятно, этот жест означал, что она сделала все, что могла, для спасения невоспитанного соседа. Дескать, она предупредила.

Девочка сосредоточилась на правописании. Неожиданно Эмиль заметил, что лицо его соседки по парте в момент концентрации принимает такое же выражение, какое было у Родиона в лифте этим утром. Та самая мимическая примета. Словно что-то было у нее во рту. Ее профиль внезапно показался Времянкину до странности знакомым. «Кого же она мне напоминает?» – задумался он. Эмиль вдруг вспомнил сцену у школы, случившуюся немногим ранее. Он вспомнил лицо хихикающего племянника. «Стоял там и смеялся как дурак. Как прихвостень какой-то. Надо отвадить парня от этих идиотов», – думал он.

Елена Евгеньевна так и проговорила с неизвестным через порог до самого звонка. Началась перемена. Дети лихо повскакивали со своих мест, чтобы заняться наконец важным делом – ерундой. Они в основном бесились, бегая друг за другом, и делали что-то еще, не представляющее для Эмиля особого интереса.

Он узнал у Риты расписание и одолжил учебники, чтобы ознакомиться с темой предстоящих уроков. Пока шумела перемена, Времянкин успел подготовиться к возможным вопросам учителя. На уроке математики он с легкостью решал примеры у доски, чем впечатлил Елену Евгеньевну. Он быстро выполнил все необходимые задания, а оставшуюся часть времени потратил на развитие своего музыкального сочинения.

На следующей перемене дети организованно отправились в школьную столовую, обедать. Елена Евгеньевна проследила, чтобы весь класс уселся за накрытым столом и приступил к еде. В меню комплексного обеда Эмиля ждал приятный сюрприз в виде паровых котлет. Вкус этих котлет – одно из лучших воспоминаний, оставшихся у него после школьных лет. Забылись люди, имена, события, но не эти мясные комочки. Во взрослой жизни они попадались ему крайне редко. В домашних условиях создать подобное чудо достаточно сложно, а для ресторанов блюдо уж слишком незамысловатое. Стоит сказать, что в последние годы Времянкину частенько приходилось мечтать о вкусной еде. Приготовленная на пару котлета из школьной столовой – одна из его любимых гастрономических фантазий. Сатисфакция была близка. Но сначала ему предстояло победить тарелку горохового супа. В предвкушении приятного перекуса Эмиль взялся за ложку.