Новая Неистинная Пара

Глава 6

(Влад)

Две минуты и девять секунд реального времени – это много или мало?

Две минуты, которые в обычной жизни мы не ощущаем, не чувствуем, не определяем. Всегда можно поставить сознание человека в рамки внешних условий, чтобы такой короткий промежуток времени стал заметен. Например: запихнуть человека в горячую воду на две минуты или вогнать ему под ногти спицы на те же две минуты.

Но, что же такое две минуты за гранью бытия, когда твое тело мертво? Это, я вам скажу, непередаваемые ощущения, растянутые в вечности. За три сотни лет своего бытия Мастером я умирал больше двадцати раз, и не могу сказать, что к этому можно привыкнуть. Более того, я убежден, что «привыкнуть» к собственной смерти может только полный псих, окончательно лишенный всех моральных якорей. Такое существо должно быть больше монстром, чем человеком.

Я же к монстрам себя не относил, чтобы кто не говорил и не думал, но все же столько смертей подарили мне некий опыт. Например: я научился почти мгновенно определять, какая эта смерть – настоящая или временная. Настоящая, как вы понимаете, может быть только одна. Вампиры ее еще зовут «окончательной». А вот временных, у таких как я, может быть великое множество.

Так называемое «бессмертие», которое даже моя пара умудрилась поставить мне в вину – это почти полная регенерация любых повреждений тела. Нет, если меня распылить на атомы или выкинуть из самолета на высоте пары-тройки км, то я несомненно встречусь с настоящей смертью (хотя, пожалуй, про самолет – тут не уверен), но вот такое ранение, какое нанесли сейчас лишь «временно» меня убило, как бы нелепо это не звучало.

Пуля, явно пистолетного, а не автоматного калибра, прошла в ногте от сердца и вышла наружу. Должно быть, сейчас мой труп заливал кровью тело убитого мной же волка, но здесь, в безграничной пустоте, не было ничего на чем могло бы сфокусироваться сознание.

Уже не припомню, кто из ученых-маньяков установил, что человеческий мозг не может быть в полной пустоте и темноте, но факт такой и правда имеет место. Не пройдет и получаса, как голова начнет галлюцинировать, выдавать картинки и звуки…

Эх, а вот мне подобное не грозило. Если я и сойду с ума, то не от собственного одиночества, а от собственного попустительства. Ярость – вот то, что превращает Мастера в чудовище, настоящее без красок романтики из романчиков. Если я теряю контроль, полностью сам убираю в себе голос совести и адекватности, то наружу вылезает тот, с кем желали бы встретиться, только сценаристы фильмов ужасов и только после моего вскрытия, чтобы зарядиться «вдохновением» на новые сюжеты. Асс…

Ложью было бы с моей стороны утверждать, что такого состояния у меня не было. Да, я убивал, случалось, что и невиновных, и просто тех, кто оказался не в том месте и не в то время. Было в моей судьбе всякое, и грязное, и подлое, и откровенно тошнотворное.

Я не герой, более того, я даже не «антигерой», который своей холодной брутальностью притягивает девушек в разных сюжетах Голливуда. Им, девицам, конечно же, кажется, что он – такой плохой герой – имеет в прошлом страшную рану, из-за которой сейчас нелюдим и задумчив, рассматривая закат. А вот она, вся такая красивая и хрупкая, единственная сможет рассмотреть за броней ранимую, страдающую душу. А в конце книжки или киноленты этот полный отморозок станет «лыцарем». И разумеется, только для нее одной.

Я могу с полной ответственностью заявить, что «полный отморозок» не временно, а навсегда. И никакая женщина этого факта личности, привыкшей убивать, не изменит.

Так что оказавшись, в очередной раз, нигде, я не слишком удивился. Бывает. А паника, которая случалась и раньше, теперь имела отношение только к Инге. Моя девочка осталась там, одна, пока я здесь отдыхаю. И это, пожалуй, единственное, что меня действительно заботило.

Моя смерть закончилась, как и всегда, рывком. Сознание выбросило в астрал реальности, тогда как сердце сделало первый неуверенный удар. Пошла десятая секунда – и я вернулся в мир живых.

Убить Мастера, конечно, возможно, но не так. Проще всего нас прикончить постоянными травмами. Например: выпустить парочку очередей или разрезать на кусочки, которые не смогут собраться вместе. Однако, конкретно эти ребятки не подумали о таком, упустили время. Все-таки две минуты – более чем достаточно для моей окончательной смерти. И если бы решал я, то никогда бы не дал столько времени себе для регенерации.

В конце жизни есть и свои плюсы. Пока сердце отпускало второй, третий и далее удары, я наблюдал со стороны за реальностью и будущими трупами.

Нужно пояснить, что, несмотря, на все мои способности, к астралу я имею весьма отдаленное отношение, и могу пользоваться благами жизни вне тела только на пороге смерти. Ну, или, как сейчас, уже после нее…

В маленьком зале магазинчика было пятеро...оборотней!

Мастера оборотней – безусловные и единственные властители расы. Но, мы – не Хозяева. Невозможно превратить целую расу в рабов, взять клятвы верности и жить спокойно. Оборотни – такие же личности, как и вампиры, как и люди. И потому, нет ничего удивительного в том, что есть «верные» вассалы, чтящие Закон, а есть и те, кто думает, будто без власти Мастеров настанет Золотой Век оборотней. Мозгом я понимал, что в происходящем нет ничего удивительного, но… черт! Как это мерзко осознавать, видеть собственными глазами предательство тех, ради кого был рожден. Тех, ради кого убивал, и будешь убивать. Тех, кого ценишь больше собственной жизни и судьбы!