Сквозняки закулисья

У бордюра высоко подняв передние лапы сидел серый пудель. Ошейник выдавал в нем домашнее животное, но хозяин вблизи не просматривался. Павел затормозил. Пуделек повернул голову в его сторону, поднялся и бодренько засеменил к машине. Подойдя к капоту, он присел на хвост и поднял лапки, словно бы, «голосовал» таксисту.

От неожиданности Павел распахнул дверь: «Ну что, дружок, потерялся?» В ответ песик еще выше поднял лапки. Павел засмеялся: «Решил хозяина сменить? А не боишься?» Пудель привстал и замахал хвостиком. «Ну что ж, садись, коли решил!» – Павел похлопал ладонью по креслу. Пудель деловито взобрался на сиденье и осторожно понюхал ладонь Павла. «Давай знакомиться, меня зовут Павел, а тебя?» Песик позволил снять с себя ошейник. Кроме информации о фирме-изготовителе на нем было много интересного – телефон владельцев, адрес ветеринарной клиники, возраст собаки и ее кличка. «Значит ты – Рони. Понимаешь, Рони», – Павел нисколько не удивился тому, что разговаривает с собакой, – «я не могу тебя взять, давай сделаем так. Ты пока посиди в машине, отдохни, а я позвоню твоему хозяину. Может, он ищет тебя, с ума сходит?»

Павел вышел из машины и направился к телефону-автомату. На том конце провода сразу сняли трубку, как будто только и ждали звонка. Ему не пришлось долго объяснять ситуацию. Но то, что рассказал ему владелец пуделя, не укладывалось ни в какие рамки. У Павла даже мелькнула пугающая мысль, что американские фильмы про благородных дворняжках-путешественниках и собак-полицейских списаны с жизни. «Рони, должен тебе сказать, меня очень озадачил твой хозяин. Он предположил, что тебе не нравится его характер. Посему ты можешь считать себя совершенно свободным от предыдущих обязательств. Он великодушно отпускает тебя».

Рони, видимо, нисколько не сомневался в исходе дела. Он внимательно выслушал Павла, дотянулся до его ладони и лизнул ее в знак признательности за участие в своей судьбе. «Только дружочек, должен тебя предупредить, – польщенный собачьей благодарностью Павел потрепал псину за мягкое ухо, – я отвезу тебя сыну, у него сегодня день рождения, и я очень прошу, пожалуйста, постарайся вести себя прилично, ладно?» Рони радостно залаял, и Павел готов был поклясться своими лысыми покрышками, что пес понимает каждое его слово. Так, нежданно-негаданно он нашел подарок сыну, теперь осталось купить цветы жене и теще, и можно со спокойной совестью отправляться на праздник.

Ирина не ждала его так рано. История Рони ее заинтриговала, но не более того. Она деловито осмотрела сначала ошейник, потом позвонила хозяину и выслушала от него все то, что уже пересказал Павел. Во время разговора пудель спокойно сидел у ее ног, сразу определив, кто в доме хозяин.

– Малыш, ты мне нравишься, но придется помыться – гигиена превыше всего, – не успела Ирина закончить фразу, как Рони поднялся и потрусил к ванной. Павел изобразил нечто среднее между «я же тебе говорил» и «не верь глазам своим». Пудель сам запрыгнул в ванну и, высоко задрав голову, приготовился к душу. Потом он стоически вытерпел фен и щетку. Ирина пообещала, что купит новый ошейник и поводок, за что Рони осторожно вылизал ей руки. Потом они зашли в комнату сына, где Рони, вопросительно заглянув в глаза хозяйке, осторожно обнюхал разбросанные игрушки. «Осваивайся, но не шали», – Ирина оставила дверь приоткрытой и повернула к кухне.

– Какой же ты молодец! Колька давно просил щенка, а у меня все руки никак не доходили.

– Мне бы поесть чего-нибудь, – Павел потянул на себя дверь холодильника и тут же получил по рукам.

– Не заработал еще.

– Ты чего, Ирка? – На пороге кухне возник пудель. – Вот и Рони пришел. Мужики голодные!

– Если вы думаете, что я – сытая, то заблуждаетесь. У нас два часа до прихода Кольки – за работу. Все! Ничего готового нет.

– Вот дела! Мотай на ус, псина. Пришли к бабе, а у нее пожрать нечего.

– Пожрать – это, пожалуйста, в ресторан.

– У меня в кармане только на горчицу и хватит.

– Твои проблемы. Я дома еду не держу.

– Слушай, ну не будь такой гадиной. Ты чего молчишь, Рони? Дай нам хотя бы крошку хлеба.

– Крошки нет. А есть… – Ирина открыла дверцу шкафа, достала большую цветастую коробку и положила рядом с бутылкой водки, – вот. Хотите? Шоколадные конфеты.

– Ну, ты даешь! Конфеты с водкой.

– А я тебе их еще не дам.

– Знаешь ли, – Павел даже побагровел, – это уже зверство. Пытают и то милосерднее. Куда пошел? – Крикнул он вслед удаляющемуся хвосту. – Рони, не бросай меня, предатель. Вот к чему ведут благородные поступки.

– Уж конечно. – Ирина поставила перед Павлом миску с картошкой. – Приобщайся к работе. Плохому танцору всегда что-то мешает.

– Можешь издеваться сколько хочешь…

– Ты картошку имеешь в виду?

– И ее тоже. – Павел сердито вонзился в основание глазка. – Должен тебе заметить, что даже самый хороший танцор имеет все шансы в одночасье стать плохим.

– Не согласна, – Ирина отработанным движением запихнула гуся в духовку. – Человеку может помешать болезнь, беда или что-то еще – все под Богом ходим, но профи всегда остается профи.

– А ты… – Павел чертыхнулся, порезав палец, – надень на профи вместо балетных обычные семейные трусы и выпусти на сцену. Он тебе попрыгает!

– И ножками подрыгает.

– Не надо пошлости, – он стащил ломтик рыбы, которую Ирина выкладывала из вакуумной упаковки на блюдо, и украдкой протянул руку за новой порцией. – Еще скажи, что плохому танцору поможет хороший хирург.

– Тут я с тобой согласна, – Ирина демонстративно отодвинула блюдо с рыбой подальше от Павла. – В данном случае требуются более радикальные меры.

– Что может быть радикальнее операции?

– Гильотина, дурак!

– Это уже не лечится, ну дай мне еще рыбы.

Ирина показала ему кулак и выставила на стол банки с маринадом. Павел вздохнул и принялся их открывать. На самом деле ему было хорошо в этой большой кухне. И гастрономическое нытье он затеял скорее для затравки настоящего разговора. Посмотрев исподтишка на жену, он понял, что она об этом тоже догадалась. Вспомнилось, что иногда тут бывало и лучше. Он шумно вздохнул.

– Помнишь?

– Лучше не начинай.

– Ладно, не буду. Расскажи про свой бизнес.

– Заладили, как попки, «бизнес». Дело у меня, Паша, дело. Для меня – большое дело. Новую линию запускаю – мыло, шампунь и крем. Еще – два косметических салона открыла в этом году. А всего их уже пять. Подумываю прикупить торговые площади в больших магазинах, но пока не потяну. Знаешь, с тех пор, как я перестала дрыгаться на режиссерских веревочках, жизнь показала мне радостные краски и повернулась....

– Передом?

– Передом. Я узнала себе цену. И поняла, что она достаточно высокая. Там, где раньше я трусливо подстраивалась, теперь стало хватать мужества отстаивать свое мнение. Открылась любопытная закономерность, парадоксальная закономерность. Могу поделиться. – Павел охотно кивнул головой. – Когда становишься состоятельной, то многое просто так идет в руки, можно сказать, даром. Деньги перестают быть монетами. Они становятся символом. Символом отсутствия ущербности. Можно купить любую вещь, пойти в дорогой ресторан, поехать в Париж.

– Делать, что хочется?

– Да, делать что хочется. Это – свобода.

– Свобода – это хорошо. Никогда не думал, что химия бывает такой цветной.

– Не химия, бывший муженек, а фармакология.

– Насколько я понимаю, она, во-первых, состоит из химии, а во-вторых, занимается совсем другим.

– А я на обочине. Мне парфюмерия ближе.

– Вот бросила меня, и сразу дело у тебя пошло, – неловко пошутил Павел, чтобы она не заметила его разочарования.

– Как я могла бросить, если я даже поднять тебя не могла?

– А теперь смогла бы?

– Ты никак в спонсоры очередной своей нетленки меня наметил?

– А что? – Павел даже удивился, как это ему не пришло в голову? – Хорошая идея!

– Главное – рядом.

– Ирка, а ведь я… Вот дурак дураком. Мне бы… Слушай, я тут программу одну придумал. – «Ищите женщину!» Как тебе?