Страница 20 из 24
Люди очень разные. Рядом со мной была койка знаменитого черноголовца Жени Пономарева. Это мягкий и добрый мальчик, на год меня старше. Очень стеснялся своих пошлостей, случайно слетавших с языка. Очень многих считал «хорошими людьми». Каменский Игорь. Очень рассудительный малый с изредка бьющим через край самолюбием. Он ежеминутно знает, что делать. Андрей Марначев. Иногда с его стороны бывают оскорбительные суждения и обращение. Но в целом его речи и мысли трезвые. Может доброжелательно показать, что ты, мягко говоря, негодный человек. Богатырь Андрей Караджев – молчалив, где-то постоянно пропадал. Если расходился, то задавливал аргументами очень быстро и весомо. Работал, не потея. Володя Голомоз – бригадир на АВМ. Очень самоуверенный, лезет в воду, не зная броду, – и часто выплывает за счет наглости. За авторитет все ему сходило с рук: и пьянка, и плохая организация работ. Ярцев Аркадий – чрезвычайно энергичен и резок в суждениях. Член факультетского комитета и двоечник. Последнее как-то не вяжется с его мощной натурой. Очень уверен в том, что работает больше всех, но на самом деле его любовь к труду – только видимость, как я сам убедился. Славик Бабак – смешил всю бригаду, а потом объявил всех сачками. Его словесный напор можно остановить, только отвечая той же монетой. Витек Марченков – человек наивный, но всех обижающий и этим отталкивающий. Наивно верит в свой огромный труд и до самозабвения эгоистичен. Подсобников заставлял подавать ему инструменты, если они были к ним на два шага ближе, чем к нему. На него всегда работали больше всех. Вася Шлегель – умница, механик и электрик, знаток техники. Одинаково успешно чинил телевизор и бетономешалку. Но если начинает говорить, то от его рассуждений у всех вянут уши. Леша Мелехин, комиссар – ноль действительной работы, очковтирательство зональному штабу и масса всякой мишуры. Какая-то скромность во всем. Но иногда взрывается упреками по делу.
Когда всем уже было невмоготу, начали планировать 2 выходных. И тут меня бросили на кирпичный завод. Там отдохнул от вечных придирок. Первый день на садке кирпича. После десяти тысяч переданных из рук в руки кирпичей кисти рук устали страшно. Вечером было прощание с бригадиром, который пробыл в этом кошмаре 42 дня. Срок представился нереальным. Очень интересный человек. Рассказал массу смешных историй. Это старый физтех, уже не студент. Его однокашник – проректор МФТИ по хозчасти. Человек уникальный. Сказал, что без аспирантуры в научном мире делать нечего. Надо намотать себе на ус.
После этого началась работа на формовке. Одновременно сочеталась «лафа» от продолжительного отдыха и кошмар пыльного загазованного воздуха, страшного грохота и напряжения при работе, а также сплошные ночные смены. Зато после работы и сна было время для чтения. И узнал, как делается кирпич. Поэтому кирпичного завода в жизнь не забуду. Два дня работал механиком конвейера, потом перевели на катание тачек с Михаилом Яблоковым. Парень добрый и понимающий. Остальные особого впечатления в памяти не оставили.
Поразили условия труда рабочих и работниц на заводе. Ругань стоит страшная. Даже женщины все без исключения матерятся, совершенно обыденно переплетая свою речь трехэтажными ругательствами. Слесари вообще изъясняются без человеческих слов. Только молодежь более сдержана. Видно, все это идет от тяжелой работы на заводе, построенном еще в 1930 году. Оборудование, как видно, с того времени почти не менялось. Ручной труд применяется в изобилии. И в основном женский. Низкорослые мужички резво таскают тачки по 200 кирпичей, умело сохраняя баланс – чего у нас по неопытности не получалось, и тачки то и дело заваливались набок. Женщины с рукопожатием молотобойцев.
В Шестаково с руганью было значительно легче. Прораб довольно культурен, но при этом туп. Шоферы тоже без необходимости волю языку не давали.
Есть наблюдения, что тяжелый труд унижает разум человека. Но это не совсем так. Наши высококультурные физтехи стали здесь ругаться хуже мастеровых и даже при девчонках. Словарный запас резко обеднел. Остроумие переродилось в плоские шутки.
Стройотряд наш действовал во время Московской Олимпиады. Этим событием жили две недели. Все свободное время – у телевизора. Газеты были дефицитом. Обсуждали наши потрясающие успехи, наших героев спорта и их подвиги. Но самым удачным моментом была моя кратковременная поездка домой и посещение Лужников – день туда, день обратно. Отпустили, потому что билеты были на руках. Поразила нарядность Москвы и людей, во всем ощущался праздник. Мы смотрели несколько финалов. Самое яркое – спортивный подвиг Виктора Санеева, его серебряная медаль. Весь стадион дышал единым духом. Санеева приветствовали стоя, отдавая дань его мужеству. Интернационализм трибун проявлялся в поздравлении чемпионки по копью с Кубы. Такого я еще не видел в своей короткой жизни что-то фантастическое. Какое единение людей! Этот праздник наверняка – самое яркое спортивное событие нашего века – в особенности для нашей страны. Поэтому я счастлив, что был очевидцем этого триумфа.
Мне исполнилось 18 лет. Т.е. прошла четверть жизни. Событие этапное, а значит, можно подвести итог. Что сделано? По сути жизни – ничего я людям не дал (или почти ничего). «Почти» выражается в том, что с людьми я все же общался. А значит, и оказывал на них какое-то влияние. Думаю, что положительное.
У меня были широчайшие возможности, и я их использовал очень хорошо. Школу закончил достойно. Хотя плохо развил в себе живость ума, но зато развил трудоспособность и научился по-настоящему работать над собой. Поступил в отличный институт, хотя и подмочил успех неважными оценками. Первый курс – далее развивал трудоспособность, укрепился и добился-таки успеха. Вот и все реальные дела. Но разве это дела для людей? Нет. Это только создание предпосылок для них.
За стройотряд прочел две книги. Льюис Синклер «Эроусмит» – о враче-ученом. Понял, в чем разница между знанием своего дела и званием в науке. Лучше творчество в избе, чем дворцовые чины и придворные церемонии. Книга понравилась. Излишне только было показывать карикатурные образы – как в «Бэбите» (прочел только 100 стр.). Если это лучшая книга, то больше этого писателя читать не стоит. Прочел также Герцена «Былое и думы». Рассчитывал, что дум будет больше. Не понравилась надменная манера изложения, масса иностранных фраз. Хотя это, быть может, налет того времени и недостаток моей образованности. По книге получил представление о людях и идеях 20-40-х годов XIX века. Ранее об этом совсем не имел представления.
Студенческие зарисовки
На семинаре по физике (автор Слава Сержанов)
В замызганное широкое окно заглядывают теплые апрельские лучи. Звенит звонок и Виктор Николаевич, открыв «дипломат», достает оттуда а) учебник Д.В.Сивухина, б) задачник Козела, в) шпаргалки… Нет-нет! Это не «гармошки». Это было бы несолидно. Это плотно исписанные широкие листы бумаги.
– Проходите, рассаживайтесь, товарищи, – интеллигентно бросает В.Н. традиционно опаздывающим студентам.
– Ну что ж, я думаю, полезно осветить в памяти некоторые школьные знания, – с этими словами кфмн Кондратьев умело открывает монографию Сивухина на нужной странице и берет мел.
– Синус альфа, – далее Виктор Николаевич вновь обращается к учебнику и продолжает писать на доске, – деленное на синус бета, равняется э-э-э… «эн», где «эн» – показатель преломления.
В.Н. не спеша полусадится на подоконник и 40 секунд смотрит поочередно то на формулу, то в учебник.
– Да, кажется, так.
Что ж, надо отдать должное, наш преподаватель никогда не обманывает.
– Та-ак… Ну давайте решать задачки. – И в руках у В.Н. оказывается один из вышеупомянутых листков. Он неторопливо излагает условие задачи.
А теплые апрельские лучи нагрели и без того разморенные головы. На второй парте слева спит Алексей. Опустив голову, шевелит губами Коваленко (следующий – английский). На последней парте Константин пробивает очередное задание. Поведение В.Жукова дискретно, и в то же время причинно: если он спал ночью, то на семинаре Слава «канает», если не спал – то, опершись на правую руку, улыбается во сне.