Страница 18 из 31
Результаты присоединения к Польше были парадоксальными. Начался бурный хозяйственный и демографический подъем, продолжавшийся свыше полувека. Возникли тысячи деревень, слобод, хуторов. Появилось до 300 новых городов (другое дело, что в большинстве своем это были небольшие поселения, имевшие менее 100 дворов). При этом большинство из этих «новых» городов существовали со времен древних полян. Другое дело, что теперь эти поселения окружались стенами и получали определенное самоуправление. Некоторые из новых населенных пунктов ставились на старых городищах селений домонгольской Руси. Так, князьями Вишневецкими был отстроен Корсунь, также Вишневецкие восстановили сожженный еще в 1239 году город Лубны. На месте сожженного татарами древнерусского городка возник город Чигирин (название образовалось от татарского собственного имени Чигир), игравший важную роль в истории
Приднепровских земель в XVI–XVII веках. На месте древнего городища в 1575 году возник город Батурин (носивший имя короля Стефана Батория).
Наконец, появились и действительно новые города. В 1571 году был построен Кременчуг, в 1616 году – Умань, в 1633 году – Смела. Также в эту эпоху возникли Миргород, Кобеляки, Зеньков, Гадяч, Оржица и ряд других известных городков Малороссии.
Быстро росло население и большинства «старых» городов. Киев вновь пережил короткий расцвет. По переписи 1571 года в Киеве насчитывалось уже 40 тыс. домов. При этом Киев оставался разделенным на три исторические части: Верхний город, Подол и Печерск. Были восстановлены многие церкви и монастыри, разрушенные еще при монголо-татарском нашествии. Выдающуюся роль в культурном подъеме Киева в первой половине XVII века сыграл киевский митрополит Петр Могила. Именно он был инициатором восстановления Софийского и Успенского соборов, церкви Спаса на Берестове – древнейших памятников Киева. Именно им было основано первое в городе высшее учебное заведение – Киево-Могилянская академия.
Если в эпоху Ярослава Мудрого Киев строился по плану, то теперь в городе преобладала совершенно хаотическая застройка, как и в большинстве городов Европы. Подавляющее большинство киевлян были русинами. Об этом свидетельствуют упорно сохраняющиеся ими русские обычаи. Как писал побывавший здесь в 1584 году львовский купец Груневег, каждый двор имеет сад, огород и строения для скота. Особенно уроженца европеизированного Львова поразило то, что в домах киевлян были собственные бани. «Они топят в них почти каждый день наподобие московитов, которые постоянно купаются», – отмечал он[35]. Большинство киевских улиц не имели названий, в ратушных книгах нередко просто указывались только имена владельцев домов. Из-за частых пожаров топография Киева активно менялась, что объясняет неупорядоченность застройки и отсутствие названий улиц.
Общая численность населения Поднепровья составляла к середине XVII века 550 тыс. человек. Примерно столько же проживало в Брацлавском воеводстве, занимавшем часть земель прежнего Киевского княжества (ныне – основная часть Винницкой области).
В чем же причина такого подъема? Сказалось ослабление татарской опасности, вызванной деятельностью окончательно сложившегося к этому времени казачества. Кроме того, польские власти также больше внимания уделяли защите украинных земель, чем Великое княжества Литовское. Разумеется, опасность не исчезла. Эрих Ласота, представитель Австрийской империи, проезжая в 1594 году в Запорожье, отмечал, что «каждый из крестьян, отправляясь в поле, нес на плечах своих ружье и прицеплял сбоку саблю или тесак»[36]. Впрочем, на степной границе быт и ранее был сильно военизирован. Теперь хоть стало больше покоя и можно было заняться своим хозяйством. Стабильность на границе вызвала и демографический взрыв общества, которое отличалось высокой рождаемостью.
Но наряду с высоким естественным приростом весьма существенную роль в быстром росте населения стала играть миграция на берега Днепра из других регионов Малой и Белой Руси. При этом осуществлялись сразу две колонизации: народная и шляхетская. Множество крестьян двинулись на плодородные и, как им казалось, «ничейные» земли. Размах добровольных (и часто незаконных) переселений из Галичины и Волыни действительно был высок. Согласно данным судебных книг, учитывавших беглых крепостных, в первой половине XVII века жители покинули 2000 сел Галицкого и Холмского воеводства, уйдя на восток. По документам Каменец-Подольского суда 1603–1624 годов зафиксирован побег 9502 семей с Русского (Галицкого), Подольского, Волынского и Белзского воеводств. Гораздо больше переселенцев оказались неучтенными. Хотя не все переселенцы ушли на Киевщину, многие двигались дальше на восток, в пределы Московского царства, в Слободскую Украину, но все же большинство из них осели в Поднепровье.
Одновременно проходила колонизация приднепровских земель польскими магнатами и шляхтой. Законом 1590 года территория к югу и юго-востоку от Белой Церкви (то есть большая часть Украины) была объявлена «пустыней». Королю было предоставлено право раздавать эти земли польским магнатам и шляхте, причем местные крестьяне попадали в крепостную зависимость от польских феодалов. Захват земель проходил в условиях ожесточенной борьбы из-за нее между самими феодалами. Паны и шляхтичи совершали «наезды» на имения друг друга, грабили и жгли деревни своих соседей, от чего в первую очередь страдали крестьяне. Магнаты объявляли крепостными жителей якобы «пустынных» мест (хотя крестьяне могли жить здесь веками на протяжении многих поколений). Таким образом, когда речь шла о строительстве польскими магнатами городов, сел и поместий, надо учитывать, что большинство этих населенных пунктов и ранее существовали. Тем не менее определенная организованная колонизация все же проходила. Плотность населения в Поднепровье была небольшой, и магнаты и шляхта переселяли на новые земли, в свои новые владения крепостных с Волыни и Галичины. В свое время польский историк Карл Шайноха даже заявлял, что Украина – добыча польского плуга (Zdobycze pluga polskiego). Но плуг-то был русским, хотя сам пахарь часто являлся собственностью польского помещика.
Кроме крестьян, на берега Днепра потянулись и мещане. Короли давали определенные льготы жителям новопостроенных городов. Так, «яко люди украинные» были полностью освобождены от уплаты торговой пошлины на всей Речи Посполитой купцы Канева, Черкасс, Переяслава, Брацлава, Белой Церкви[37].
Одной из причин хозяйственного подъема украинных земель на Днепре была особая ситуация в Европе. Переживавшая подъем мануфактурной промышленности, Западная Европа нуждалась в сельскохозяйственной продукции, особенно хлеба, а также леса, смол, кожи, льна. В результате страны Восточной Европы, в том числе Польша, стали активно развивать фольварки. Так называлось крупное помещичье хозяйство, производящее продукцию на рынок. В сущности, фольварк во многом напоминал плантационное хозяйство в колониях, поставляя сырье для метрополии. При этом восточноевропейские страны также стали нуждаться в большом количестве рабочей силы. Результатом явилось «вторичное закрепощение» крестьян в Восточной Европе. Но восточноевропейское крестьянство оказывается в новых условиях не просто возвращенным в своем социальном статусе в Средневековье. Если ранее, в самом глубоком феодализме при господстве натурального хозяйства взаимоотношения между господином и крепостным регулировались вековыми обычаями, то теперь барину требовалось все более и более произвести и продать, при этом помещики жаждали все больше и больше потреблять. Все это придало особо жесткие черты эксплуатации крестьян и особую ожесточенность социальной борьбы. В Малой Руси, особенно на Днепровской украйне, где почвы были особенно плодородными, эксплуатация крестьян приняла наиболее свирепый характер. Но при этом в краю, где все население было вооружено, сопротивление было более упорным. Навязывание крепостничества вызвало целую полосу казацких восстаний, почти непрерывно продолжавшихся на протяжении 40 лет. В основном поляки торжествовали. Часть казаков ушла в пределы Московского царства, большая часть сосредоточилась за Днепровскими порогами, где возникла легендарная Запорожская Сечь. В целом к середине XVII века казачество окончательно стало и образом жизни, и особым социальным статусом, и даже понятием географическим, тесно связанным с Сечью. Хотя «показачиться» мог каждый, но все же возникла ощутимая разница между казаком и крестьянином. При этом внутри казачества все более ярко выступали противоречия между казачьей голытьбой – «сиромахой» – и старшиной, стремящейся получить права шляхты. В дальнейшем не случайно старшина будет раз за разом предавать русское дело, а народные массы всегда будут за Москву, единую православную Русь.
35
http://comments.ua/life/221759-litso-kieva-zarisovki-goroda.html
36
Василенко Н. История Западной Руси и Украины. М.: Центрпо-лиграфмаш, 2015. С. 125.
37
Яковенко Н. Очерк истории Украины в Средние века и раннее Новое время. М.: НЛО, 2012. С. 319.