Раздробленный свет (ЛП)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ГИДЕОН

Я ИДИОТ.

И это даже не все. Я тупее любой метки, которую я когда-либо, смеясь, взломал. Мой IQ ниже подвала, и я понятия не имею, что с этим делать. Я беспомощно наблюдаю, как все, что я планировал, и все, чего я хотел, уплывает от меня.

Она снова и снова повторяла мне не доверять никому. Я все еще слышу ее голос.

Если ты не дашь кому-то оружие, то он никогда не сможет использовать его против тебя.

Но я сделал все это и даже больше. Она знает мое лицо, знает мое настоящее имя. Она знает, что я — Валет. Ошибка за ошибкой.

Но ничего из этого не было самым глупым. Эта честь даже не распространяется на тот момент, когда я забыл приглушить планшет, чтобы она могла увидеть свой файл, когда проснется. И даже не в те разы, когда я игнорировал знаки, которые должны были указать мне, что моей целью не является Тауэрс.

Золотая медаль достается тому моменту, когда я встал на колени, как идиот, и лишился дара речи, в то время как девушка, в которую я влюбился, уходила из моей жизни. Я должен был сказать что-нибудь, что угодно, а не просто наблюдать, как это происходит.

Я никак не могу оправдать то, что сделал, никак не могу оправдать то, во что меня превратила моя одержимость… но я должен был попытаться. Я должен был извиниться. Я должен был умолять.

Я следил за ее наладонником после того, как она ушла, наблюдая, как ее значок перемещается вверх по уровням на моем планшете, направляясь к ее старой квартире. Я наблюдал, пока он не начал двигаться слишком быстро, а затем камеры наблюдения показали мне, что она сбросила его на курьера. Вскоре после этого она просто исчезла.

Если я не смогу найти ее сегодня вечером, тогда я не знаю, найду ли я ее снова. Я не могу следить за ней после того, через что я заставил ее пройти. Я не могу заставить себя предать ее таким образом, даже ради шанса, чтобы она выслушала мои извинения. Я просто должен молиться, чтобы она была там, где я думаю, и я готов рискнуть полицией. Я готов рискнуть самим Лару ради шанса увидеть ее еще раз.

Потому что я знаю, что должен ей. И даже если я потеряю ее навсегда, я хочу вернуть этот долг.

Я ожидаю в доке посадку на шаттл в одном из смокингов, в которые одеты все парни. Я мог бы кормить десять семей в течение месяца, сколько он стоил, но сейчас не время экономить на расходах и давать кому-то повод смотреть на меня дважды. С тем, что Валет зарабатывает на элитных хакерских работах, мой кредитный баланс может это принять. Если я справлюсь с этим, уничтожу «Компанию Лару», я помогу гораздо большим, чем десяти семьям.

И я помогу Софии.

Я специально стараюсь сосредоточится на том, как смокинг ограничивает мои движения, а ботинки не имеют надлежащего сцепления, потому что я не хочу думать о том, почему она еще не появилась. Она должна приехать. Не только потому, что это ее лучший и единственный шанс найти компромат на Лару, не только потому, что я не думаю, что смогу блефовать без нее, но и потому, что… она должна прийти.

Слова засели в моей голове, эхом отзываясь в ней в быстром, безжалостном ритме. София, пожалуйста. София, пожалуйста. София, пожалуйста.

У меня перехватывает дыхание каждый раз, когда открывается дверь машины, крошечные выстрелы адреналина стреляют во мне, посылая дрожь по позвоночнику каждый раз, когда я вижу новое платье, намек на того, кто внутри. Затем, каждый раз, наступает катастрофа, когда появляется новое лицо, и это не она.

София, пожалуйста. София, пожалуйста.

Когда она выходит из гладкого, черного автомобиля, одного из последних, мое сердце выбивает стаккато, а затем практически останавливается, когда я понимаю в чем она одета. Черт возьми, Ямочки. Она в длинном обтягивающем платье лавандового цвета с подкладкой из электрических лампочек, которые мигают и мерцают через разрез, который идет вверх к ее бедру и приоткрывается каждый раз, когда она двигается. Платье с глубоким вырезом, обрамленное бахромой, напоминает старомодные платья-халаты на древней Земле. При ее ходьбе платье отсвечивает аметистовым цветом на тротуаре. На ней одета пара каблуков, которые заставили бы побледнеть подиумную модель. Она, должно быть, почти такая же высокая, как и я.

В ее волосы также вплетена волоконная оптика. Кстати, она осталась блондинкой и не пытается это скрыть. Либо она не думала, что я приду, либо знала, что я приду, и ей все равно. Я не уверен, какой вариант лучше. Огни мерцают из-под ее кудрей и отбрасывают тени на ее безупречную кожу. В руках у нее маленькая сумочка, из которой она достает приглашение, пока идет ко входу. У меня пересыхает во рту, и я даже не могу притвориться, что это все из-за нервов. Она потрясающе выглядит.

Почти так же хорошо она выглядела, когда развалившись лежала в нашем гнезде, в галереи, с растрепанными волосами, с белковым гелем в руке, стреляя в меня улыбкой с одной ямочкой, которую я так люблю — той, которая реальна.

Я не могу надеяться, что если она заметит меня, то не ускользнет от меня, но я ни за что не пущу ее одну, когда могу ей помочь. Даже если у нее есть план, как найти разлом и отключить его без меня, она будет в безопасности, если я помогу. И что бы ни произошло между нами, попытка Лару захватить власть важнее всего. Мы не можем позволить себе потерпеть неудачу сегодня.

Нервозность никогда не беспокоит меня, когда я занят работой, но здесь другое, и мое сердце стучит в груди, когда я пробираюсь к ней. Она может выдать меня, она может назвать мое имя перед всеми. Она может обвинить меня в преследовании или сталкерстве, и натравить на меня охранников. Она может повернуться ко мне спиной и подвергнуться опасности.

Я держусь позади нее, вне поля ее зрения, до последнего момента. Когда охрана начинает сканировать приглашения пары прямо перед ней, я наклоняюсь вперед и обнимаю ее за талию так, чтобы мы безошибочно выглядели как пара. Она, замерев, напрягается, а затем осторожно поворачивает голову, чтобы проверить, кто только что взял на себя такую вольность. Черты ее лица едва проглядываются, но я вижу, как страх вспыхивает в ее глазах. В следующую минуту она берет себя в руки, и ее рука хватается за мою там, где она лежит на талии.

— Я думала, ты не придешь, — говорит она так легко и дружелюбно, как будто ее ногти не впиваются в сухожилие на моем запястье, посылая боль и лишая меня слов.

Дежурный у шлюза вежливо кланяется и протягивает руку для приглашения Софии.

— Джек Росс и Бьянка Рейн, — сладко говорит она. Ее человек отлично сработал и приглашение выдерживает проверку. Я выдыхаю с облегчением.

Сам шаттл — это нечто. Я не видел таких богатств уже много лет. Мягкое освещение, шикарные красные ковры и удобные кресла, а не стандартные сиденья в шаттлах. Даже ремни безопасности непростые. Они задрапированные бархатом и вышиты как шторы на видовых экранах. Все это кусочек Викторианского декаданса, забота «Компании Лару», и хотя мода снаружи, возможно, пошла на новый виток, но мы сегодня вечером телепортированы назад во времени в эпоху «Икара». София выбирает пару кресел позади, все еще отказываясь смотреть мне в глаза, и когда мы пристегиваемся, молодой человек в элегантном одеянии дворецкого пробирается по проходу с серебряным подносом, полным мягко пузырящихся бокалов с шампанским. Я избавляю его от двух. К черту, что я не пью, я не уверен, что справлюсь со всем этим без посторонней помощи, и выпиваю один за пару глотков. София отклоняет тот, который я пытаюсь передать ей, качая головой.

— Слушай, — бормочу я, стараясь не слишком крепко сжимать оставшийся бокал. Ужасно хочу, чтобы она действительно меня услышала. Я репетировал эти слова в своей голове. Я знаю, что нет смысла апеллировать к тому, что она могла бы чувствовать ко мне. Мне нужно воззвать к стальной решимости, которая живет в ней, к той ее части, которая поддерживала ее в течение прошлого года. — Тебе все еще что-то нужно. Как и мне. Приведи меня туда и я сдержу свое обещание. И после этого, если ты мне скажешь, я больше никогда не приближусь к тебе.