Страница 23 из 25
— Ну вот, я же говорил, что мальчишка притворяется! Он просто не хочет работать, — сказал надсмотрщик. — Нет, Гурд, теперь тебе уж не миновать королевского суда.
Кто-то тронул Олю за локоть. Она оглянулась и увидела бледную Яло, протиснувшуюся сквозь толпу.
— Сумасшедшая! — взволнованно зашептала Яло. — Бежим скорее, сюда едет сам министр Нушрок!
— Я никуда не пойду, пока не узнаю, что будет с мальчиком, — упрямо махнула косичками Оля.
Неподалеку раздался звон подков. На вороных лошадях в толпу въехали стражники с длинными копьями. Все торопливо расступились. А еще через несколько секунд к мастерским подкатила сверкающая карета. Слуги распахнули дверцы, и Оля увидела выглянувшего из кареты человека, лицом похожего на коршуна. Нос у него был загнут книзу, словно клюв.
Но не нос поразил ее. Девочка вздрогнула, увидев глаза Нушрока. Они словно пронизывали всех насквозь. Оля заметила, что никто не выдерживает его взгляда, — все начинают смотреть в землю.
Черные и хищные глаза министра медленно осмотрели толпу, скользнули по неподвижно лежащему мальчику и остановились на надсмотрщике.
Надсмотрщик опустил голову и снял треугольную шляпу.
— Что случилось? — пискнул человек с птичьим лицом, и Оля подумала, что голос у него такой же противный, как и глаза.
— Гурд снова не хочет работать, господин министр его королевского величества, — почтительно проговорил надсмотрщик, не поднимая глаз.
— На королевский суд его! — пискнул Нушрок и махнул перчаткой.
Дверцы кареты захлопнулись, и, окруженная стражей, карета со звоном укатила.
— Нельзя быть такой неосторожной, Оля. Еще немного, и мы попали бы с тобой в большую беду, — испуганно проговорила Яло.
— Пойдем! — Оля взяла Яло за руку.
— Куда?
— Во дворец короля.
— Что-о?
— Я не успокоюсь до тех пор, пока Гурд не будет свободен!
— Гурда больше ничто не спасет! Говорят, что королевский суд всегда выносит один только приговор: «Казнить!» Мальчика сбросят с Башни смерти, и его тело разлетится на тысячи стеклышек.
— Все равно мы пойдем во дворец короля. Его надо спасти, Яло!.. Обязательно!..
— Но тебя тоже могут казнить…
— Все равно! Идем!
Яло смотрела на Олю округлившимися от изумления глазами. Яло и не подозревала в ней столько решимости и бесстрашия! Ведь она, Яло, частенько привыкла видеть Олю и ворчливой, и капризной, и такой медлительной и сонной, что даже становилось скучно ее отражать.
Почему же сейчас так горят щеки Оли и такой смелостью сверкают ее глаза?
Читатели, конечно, догадались почему. Потому, что, несмотря на свои недостатки, она была пионеркой! И теперь она была полна одним чувством — тревогой за жизнь угнетенного мальчика.
— Пойдем! — повторила Оля.
— Что ж, — вздохнула Яло, — пойдем…
Глава четвертая,
в которой Оля и Яло попадают во дворцовую кухню
На небе уже искрились звезды, когда Оля и Яло добрались до королевского дворца. В залах дворца горели свечи, и его хрустальные стены и окна переливались всеми цветами радуги. За дворцовой оградой звенели фонтаны, а на деревьях сладко пели невидимые птицы.
— Как красиво, — вздохнула Оля, — и как тяжело живется людям в этой стране!
— Вон главный вход во дворец, — сказала Яло, показывая на решетчатые ворота. — Только нас с тобой во дворец все равно не пустят… Да я больше и идти не могу. Я сильно натерла себе ногу.
— Какую? — спросила Оля.
— Левую.
— А я правую… Как удивительно!
— Ничего удивительного нет, — мрачно проворчала Яло, — ведь я твое отражение… И должна тебе сказать, что отражать тебя не очень-то приятно.
— Вот как! — рассердилась Оля. — В таком случае я тоже должна тебе кое-что сказать. Меня очень удивляет, что ты мое отражение, а нисколечко на меня не похожа!
— Не похожа? Чем же это? Разве тем, что я левша и родинка у меня на левой щеке, а не на правой?
— Не в родинке дело… Я заметила, что ты… не обижайся, пожалуйста, Яло… что ты немножко трусовата. Но это я простила бы тебе, если бы в твоем характере не было еще одной черты…
— Скажите, пожалуйста, она бы простила мне! Ты говоришь со мной так, будто бы я у тебя в подчинении. Хоть я и твое отражение, но не забывай, что я такая же девочка, как и ты. Интересно, какая это у меня неприятная черта?
— Ты можешь оставить человека в беде. Неужели тебе не жалко Гурда?
Яло промолчала.
— Прости меня, Оля, — в смущении заговорила она наконец. — Я не знаю, отчего я такая… Мне очень хочется быть хорошей… но я не могу! Ты знаешь, о чем я даже думала? О том, что эти мои недостатки — твои недостатки. Но теперь я вижу, что ты такая славная, добрая… Тут, верно, какая-то ошибка.
Оля почувствовала, как горячо стало ее щекам. «Бедная Яло, — подумала она, — никакой ошибки тут нет. Ты привыкла отражать все мои недостатки и никак не можешь от них избавиться. Когда заболела Катя и подруги собрались навестить ее, я всю дорогу ныла, что она живет очень далеко. Я думала не о больной подруге, а только о себе самой. И как мне стыдно теперь в Яло узнавать себя!»
Оля сказала тихо:
— Знаешь, Яло, о чем я вдруг подумала, когда увидела Гурда? Я подумала, что настоящая пионерка не может заботиться только о себе, когда другие нуждаются в ее помощи. — Она порывисто протянула спутнице руку: — Давай больше никогда не будем ссориться, Яло! Я знаю, что ты хорошая девочка и непременно освободишься от своих недостатков. Нужно только по-настоящему захотеть. Я это знаю по себе… Ведь у тебя добрые глаза, а значит, и сердце доброе. Ты просто капризничаешь.
Прихрамывая одна на левую, а другая на правую ногу, девочки подошли к дворцовым воротам. Два стражника скрестили перед ними алебарды.
— Уважаемая стража, — сказала Оля, — нам очень, очень нужно видеть его величество короля Топседа!
— Что-о-о?..
Стражники расхохотались так громко, что девочки испуганно отскочили в сторону.
— Девчонки, кажется, рехнулись, — сказал один из них.
— Проваливайте! — крикнул другой. — Слышите?
Девочки побрели вдоль ограды.
— Я говорила тебе, что нам во дворец не попасть… — вздохнула Яло, со страхом оглядываясь на стражников, которые все еще громко смеялись.
Оля стиснула ей руку.
— Никогда не нужно терять надежды, Яло! Так говорил мне папа. Только раньше я как-то не задумывалась над этими словами.
— Никакой надежды больше нет… Я очень устала… У меня болит нога, и я хочу есть… — ныла Яло.
— Давай попробуем обойти вокруг дворца и найти другой вход.
— Это значит, нам придется пройти еще несколько километров.
— Пусть даже сто километров! Мы должны сделать все, чтобы спасти Гурда! — сказала Оля и подумала: «Вот так же ныла и я, когда мы шли к больной Кате».
Яло начала отставать.
— Дальше я идти не могу, — жалобно простонала она наконец и села на землю.
— Яло, милая, ну потерпи еще немного…
— Не могу. — Из глаз Яло закапали слезы и зазвенели о плиты мостовой.
В это время мимо девочек со скрипом проезжали какие-то подводы, покрытые блестящими брезентами.
— Что это везут? — спросила Оля.
— Вероятно, провизию в дворцовую кухню, — рассеянно ответила Яло и вдруг оживилась. — А что, если…
Она вскочила и потянула подругу за рукав.
— Я все придумала, Оля, скорей! Давай попробуем попасть во дворец вместе с этим обозом.
Прихрамывая и морщась от боли, девочки догнали последнюю подводу, вскочили на нее и забрались под брезент. Под брезентом они нащупали несколько корзин с чем-то пушистым и мягким. Посовещавшись шепотом, Оля и Яло влезли в одну из корзин и зарылись во что-то пушистое. Обоз между тем остановился. Девочки почувствовали, что корзину, в которой они спрятались, сняли с телеги и куда-то несут. Оттого, что потянуло горячим воздухом и запахло жареным, девочки поняли, что их принесли в кухню.
— Что в этой корзине? — раздался чей-то резкий голос.