Вкус вишнёвой лжи

Ольханская отмахивается, всё ещё пытается отойти после мороза и отогреться. Я вижу это по её лицу.

— Спокойно, — улыбается. — По началу, конечно, доставали, да и Элли подливала масло в огонь. Несла пургу всякую. Типа, я отбила у неё парня из-за денег, а потом затусила с его другом. Да и Костя только хуже делал. Приходил в школу и запугивал всех. Меня из-за этого ещё больше чмырили. В общем, неприятная ситуация.

Убираю банки в шкаф и поворачиваюсь к девушке. Стоит в своей бежевой кофточке и в джинсах, волосы растрёпаны, ни грамма косметики, щёки всё ещё красные. Ни в какое сравнение с идеальной Элли не идёт. Зато живая, настоящая. Не искусственная.

— Да плевать, — замечает мой взгляд. — Осталось доучиться полгода и всё.

— А потом куда?

— Не знаю, — пожимает плечом. — Не думаю, что буду куда-то поступать.

Ничего не отвечаю — спорить на эту тему не хочется, к тому же её право, что делать со своей жизнью. Глядишь, после выпуска передумает.

— А ты как? — наконец решает спросить Ольханская.

Это последнее, о чём я хочу с кем-либо разговаривать.

— Отлично, — заверяю её. — Решил байк перебрать, — киваю в дальнюю часть студии, где за кучей хлама стоит наполовину разобранный мотоцикл.

Не знаю, замечает Ира его только сейчас или просто делает вид, что удивлена. Девушка оценивает обстановку в квартире, затем поворачивается ко мне и останавливает взгляд на кулоне, который подарила на моё день рождения. Он небрежно висит поверх футболки, и на мгновение мне хочется спрятать его под одеждой.

— Я хотела поговорить на счёт Кости, — вдруг выдаёт Ира. Я хмурюсь. — Меня напрягает то, что он слишком сильно скорешился с моим отцом.

— Что? — выпаливаю. — Я не знал… Он ничего не говорил. Погоди, в каком смысле скорешился?

Отстраняюсь от стола, собираясь подойти поближе к Ольханской, но резко меняю траекторию, оказываясь возле холодильника. Достаю вишнёвый сок, хлопаю дверью.

— В прямом, — пристально смотрит на меня. — Однажды папа припёрся ко мне и застал Назарова. Тот чинил мне конфорку в плите, — поджимает губы. — Ну, и понеслось. Теперь отец думает, что я с Костей встречаюсь. Сюсюкается с ним как с сыном. Костя то, Костя это. Какой хороший мальчик, вы отличная пара и бла, бла, бла. Меня это напрягает, — признаётся.

— А Костян что? — делаю глоток холодного напитка и только потом предлагаю девушке. Та кивает.

— Что, что, — передразнивает. — Играет с огнём твой Костян. Ведёт себя как ни в чём не бывало. Как будто они старые приятели. А я постоянно думаю, что отец что-то вынюхивает, пробивает Назарова по базам, ищет, подозревает. В последнее время начал часто приходить ко мне и спрашивать, как дела у моего друга.

Морщится. Наливаю в стакан сок и подхожу к Ире, протягивая. Девушка благодарно улыбается и забирает сок, случайно задевая мои пальцы. Тело пронзает напряжение, но, думаю, не из-за контакта, а из-за слов гостьи. Костян реально заигрался.

— Если твой отец пронюхает, что я друг Назарова, то это конец. Я не знаю, что Макеева наплела ему про меня, но… она ведь в курсе о похищении, видела Костяна в деле. Думаешь, всё будет в порядке?

Ира делает несколько жадных глотков, облизывает губы и пару секунд молчит. Вздрагивает из-за холода. Думает. Я стою рядом с ней в паре шагов и пристально вглядываюсь в задумчивое лицо девушки, её нахмуренные брови, плотно сжатые губы, ямочки на щеках.

— Я не знаю, — поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. — Вообще ни хера не знаю. Но мне не нравится эта ситуация. Жопой чую, что что-то всплыть должно. Что-то, о чём мы забыли.

Например, бита на дне реки. Под снегом и льдом, увязшая в иле. Интересно, сколько хранятся отпечатки и ДНК? Если спустя полгода её отыщут, смогут ли определить виновника?

Или, ещё хуже, какая-нибудь копия видео просочится в сеть. Назар не мог всё удалить, что-то где-то должно остаться. Но если ничего не всплыло за последние месяцы, почему должно именно сейчас?

— Я поговорю с ним, — обещаю я. — А тебе стоит держать его подальше от отца.

Ира корчится.

— Чё вот я вообще с вами связалась! — бурчит, смешно морща носик.

— Ир, — тихо тяну я, и Ольханская бросает на меня исподлобья взгляд. — А тебе Костян нравится?

Она замирает, словно я только что сказал нечто шокирующее, отводит взгляд в сторону и залом допивает сок.

— Я не хочу, чтобы моим парнем был безбашенный придурок, который не думает головой, — немного резко отвечает Ира, затем пихает мне в руки стакан. — Мне пора. Ещё к Марине нужно заехать.

Не смотря на меня, направляется к выходу.

— И поговори с Назаровым! — поспешно одевается, застёгивает сапоги и небрежно натягивает на голову шапку. Оборачивается, широко улыбаясь. — Иначе мне придётся переехать в другой город подальше от вас.

Задерживает на мне взгляд чуть дольше, чем надо. Спохватившись, иду к ней, чтобы попрощаться. Ну, там, обнять или хлопнуть по плечу, как мы делаем в последнее время, но Ира резко отворачивается и поспешно покидает квартиру. Слегка разочаровываюсь, но дверь за гостьей всё-таки запираю.

Хорошая она. Костяну повезло, что у моей бывшей-шлюхи есть такая классная подруга. Была. Элли конкретно облажалась, раз смогла просрать такого человека как Ольханская. Надеюсь, Назар не налажает. Было бы здорово, если бы Ира с Костей действительно начали встречаться, а не творили чёрт знает что. Друг заслуживает шанс на счастье, учитывая, как с ним поступила жизнь.

Интересно, а заслуживаю ли я?

Стоп, я что сейчас почувствовал зависть? Нет, глупости какие-то. После стычки с Элли мне уж точно не до новых отношений. Я опустошён, разбит и обессилен. Нужно для начала реабилитироваться, а потом уже думать о личной жизни.

Только заваливаюсь на диван, как звонок в дверь в очередной раз отвлекает меня от бессмысленного времяпрепровождения. Неужели, Ирка че-то забыла? Сердце почему-то радостно подпрыгивает — я вскакиваю на ноги и несусь к двери. Заранее расплываюсь в улыбке, чтобы пошутить по поводу её внезапного возвращения, но весь план рушится на сотни осколков, как только я открываю дверь.

На пороге моей квартиры стоит мать, а за её спиной прячется Элли и два охранника. Последние, кстати, возвышаются над гостьями чуть ли не на две головы и уж точно не пытаются заползти под плинтус, как моя бывшая подружка. Злость вспыхивает неожиданно, затуманивая разум.

— Чё вы здесь забыли? — не понимаю я. — Пришли пригласить на свадьбу? Так я всё равно не приду.

Элли не смотрит на меня, а глаза матери скрыты за солнечными очками. По охранникам уж точно ничего не понять: как обычно с постными кислыми лицами. Если бы я был главой компании, нанял бы народ повеселее.

Губы мамы неожиданно начинают дрожать — она шумно выдыхает и бросается ко мне в объятия. Тут же пробирает дрожь из-за внезапного холода, и я мысленно скулю.

— Не будет никакой свадьбы, Стас, — с нескрываемой неприязнью в голосе говорит Элли, нагло заходя в квартиру.

Охрана проходит следом, прикрывая дверь.

Мать издаёт непонятный звук, напоминающий хриплые стенания призраков, и начинает рыдать.

— Чё, братец свадьбу отменил? — издеваюсь я, а сам мысленно ликую, потому что ещё ни разу в жизни не видел Макееву такой… злой? Даже не знаю, как описать её эмоции. Она то ли в ярости, то ли в отчаянии, то ли так странно радуется. — Хоть что-то Тёма сделал правильно.

При звуке имени брата, мама неожиданно отталкивает меня и неровной походной направляется к новенькому бару, даже не разувшись. Конечно, проходите. Стас всё равно потом приберётся. И полы вымоет, и проветрит, и… да проще сжечь эту студию, чтобы забыть обо всём, что здесь когда-то происходило. Я думаю, что до этого осталось недалеко.

Никто ничего не говорит. Элли стоит ко мне спиной в белой шубке, осматривает захламленную квартиру, будто собираясь купить. Мать садится на стул и небрежно наполняет стакан крепким напитком.

— Чё происходит? — скрещиваю на груди руки. — Добить меня решили?