Вкус вишнёвой лжи

Наконец, смотрю на бабушку. Она внимательно слушает меня, но я прекрасно понимаю, что через пять минут все мои слова вылетят у неё из головы.

— Я запуталась. Это конец. Всё полетело в жопу.

— Не драматизируй, — улыбается бабуля. — Просто делай то, что и всегда. Это же не конец света. Все живы, здоровы. Вон, у Михайловны сын недавно умер, и ничего. Веселится.

— Ба, у неё сын помер почти десять лет назад, — бурчу я. — И она радовалась, когда этого алкоголика не стало.

Бабуля лишь улыбается.

— А он красивый?

— Кто?

— Тот мальчик?

Я думаю о Стасе и невольно улыбаюсь.

— Очень. Но какой в этом смысл, если я ему не интересна?

— Кому? — кудахчет бабуля.

— Стасу.

— Кто это?

— Никто, ба, — поднимаюсь из кресла, понимая, что разговаривать с ней дальше нет никакого смысла. Она потеряла нить происходящего и напрочь забыла, о чем мы только что говорили. — Пойду поесть приготовлю.

— Иди, иди, внучка, — машет рукой, отворачиваясь к телику.

Я грустно улыбаюсь, а потом выхожу из комнаты. Есть не хочется, готовить тем более. Я запираюсь у себя, включаю дряхлый компьютер с медленным интернетом, а потом делаю то, на что не решалась весь последний месяц. Удаляю Элеонору Макееву из друзей. Ну, вот и всё. Конец нашей дружбе. Прощай детство. Прощай, Элли.

Ложь 50. Стас

— Вот сучка! — злюсь я, когда Костян рассказывает подробности случившегося в школе. — Не ожидал от неё такого.

Мы сидим в кафешке и завтракаем: Назар угощает, потому что у меня с собой нет ни копейки. Передо мной чай и венские вафли, а друг пьёт безалкогольное пиво, заедая его уже третьим пирожным. Говорит, аванс получил, вот и шикует. Меня же от алкоголя тошнит: я не просыхал почти месяц, весь мой мир выпотрошился и вывернулся наизнанку.

— А я говорил, — бурчит парень. — Предупреждал тебя, а ты как дебил «люблю, люблю, она не такая».

— Не нагнетай, — прошу я. — И так тошно. Видел её недавно, заплатила залог за меня, потому что братец отказался приезжать. То же мне.

Друг зло бросает ложку в тарелку и откидывается на спинку диванчика.

— Жаль я её не видел. Урыл бы, — злится Костян. — Совсем охреневшая баба. Слышь, — наклоняется ко мне и понижает голос. — А, может, сдадим её прессе? Типа, что она с тобой мутила, и с твоим братом. У тебя же фотки есть с ней совместные? Отомстим, так сказать.

— Да не, — отмахиваюсь я, делая глоток горячего чая. — Пошла она к херам. Мне плевать.

Назар смотрит недоверчиво, не верит.

— Чувак, я месяц бухал. Пытался понять, чё ж ей не хватало-то. Чё её на брата моего тянуло, — замолкаю, подавляя злость и отвращение. — Всё, хорош. Я устал. У нас есть проблемка посерьёзнее. Отец Иры, следак тот, видимо, догадался, что я могу общаться с ней. По любому из-за Элли. Может, она даже че стуканула ему, они ж с Иркой подруги, он её хорошо должен знать. Наплела хрень какую-нибудь, теперь Антон Юрьевич меня подозревает. Так что поосторожнее надо быть. Как он тебя ещё не спалил, не понимаю.

Друг отмахивается.

— Всё под контролем, — заверяет меня Костя. Слышать от него такое как минимум странно. — Меня больше шкура эта волнует.

Зеваю. Хочется спать, голова трещит, тело ломит. И байк ещё нужно забрать, а то менты себе загребут и скажут, что так и было. А вернее не было. Исчез. Угнали. Испарился.

— Ниче, поговорит и перестанет. Скоро тема всплывет про её свадьбу, так что только и будут болтать о моём братце. Удивительно, что пока тишина по поводу этого. Месяц прошёл. Чем они там занимаются?

После стычки с Тёмой в квартире Назара я ни разу не встречался ни с отцом, ни с матерью, ни с братом. Один раз мне перечислили деньги на карту, и всё. Тишина. Словно забыли обо мне как о проблеме, которую не хочется решать. Думают, раз отстали, так я молчать буду? Я не стукач. Не настолько мстительный, чтобы творить подобную хрень.

Да, мне обидно. Больно. Неприятно. Я злюсь, нет, я просто в ярости, но жизнь на этом не заканчивается. Самое смешное, что об этом мне сказал бомж в СИЗО. Рассказал мне про свою житуху, и я понял, что у меня не такое уж и дерьмо происходит. Подумаешь, девушка от брата залетела. Пустяки…

И кого я пытаюсь обмануть?

— А чё у тебя с Ирой? — пытаюсь поменять тему.

Костя пожимает плечом.

— Да сложно как-то всё, — бурчит парень. — То злится, то целует, то бьёт. Короче, я хз.

— Ну и правильно делает, надо же тебя контролировать хоть как-то, — коротко смеюсь.

Друг ничего не отвечает. Я смотрю в окно на испортившуюся погоду, и на душе становится грустно. Из моей жизни выпал целый месяц, а для меня это как вся жизнь. Нужно возвращаться в реальность и выбираться из дерьма, в котором я всё ещё вязну. И первый шаг — новая татуировка. Логично, да?

Ложь 51. Стас

В детстве меня учили, что врать нехорошо. Детство кончилось. (Екатерина Безымянная. Записки prostitutki Ket)

Hozier — To Be Alone

Ложь 51. Стас

«Наследник крупной московской маркетинговой компании Артём Скворецкий объявил о помолвке с Элеонорой Макеевой, дочерью знаменитой художницы и артистки Натальи Макеевой. Дата свадьбы назначена на 4 января. Церемония будет закрытой, а…»

Переключаю канал, но улыбающееся совместное фото брата и Элли продолжает мелькать перед глазами. Весь декабрь только и делают, что крутят по всем каналам новость о свадьбе Тёмы. Думают, что так народ быстрее поверит в эту сказку? Счастливая парочка, тайно крутящая шашни за спинами у репортёров, а теперь неожиданно решившая поведать всему миру о своём существовании. Отец, конечно, постарался на славу.

4 января сраная, мать его, свадьба моего старшего братца и моей бывшей любимой девушки. Меньше чем через две недели. Если бы мне сказали об этом несколько месяцев назад, я бы расхохотался, а потом набил морду за такие слова.

А что теперь? Остались только злость и… свобода. Я будто потерял крылья, но обрёл рога. И хвост. А вместе со всем этим новую татушку на спине: сгоревшие перья крыльев, растущие из окровавленного настоящего сердца. Получилось эпично.

Какое счастье, что не успел набить имя Элли, а то пришлось бы сводить. Планировал сделать ей сюрприз в воскресенье сразу после гнилого семейного ужина. А получилось всё как-то не по плану.

Зато после месячного запоя всё встало на свои места. Нельзя ставить баб на первое место, любить их без памяти и быть настолько наивным, чтобы ничего не соображать. Вообще с бабами связываться — себе дороже. Прав был Назар, все они одинаковые. Все до единой.

Звонок в дверь.

Ну, почти все.

Отрываюсь от новой плазмы и направляюсь к двери. Поворачиваю ключ, открываю преграду.

— А ты рискованная, — усмехаюсь.

— Испугался моего папочку? — улыбается.

Пожимаю плечом, отступая в сторону.

— Назар в курсе, что ты здесь? — интересуюсь я.

— В курсе. Просил передать.

Ира переступает порог, протягивает пакет и, пока я закрываю дверь, начинает раздеваться. Снимает красную шапку, смахивает с неё снег, шумно вздыхает. Лицо девушки раскрасневшееся из-за мороза, зато глаза светятся так ярко, словно Ольханская только что выиграла медаль на Олимпиаде. При чём как минимум серебряную.

Я помогаю Ире снять верхнюю одежду и, пока девушка расстёгивает сапоги, ухожу к столу.

— А где Костян? — спрашиваю я, вытаскивая из пакета несколько банок с полирующими средствами для моего байка. И ещё какие-то нужные ништяки.

— Работает.

— Так, я не понял, вы с ним мутите или нет? — поворачиваюсь к Ире — та, взъерошив волосы, проходит к дивану, но не садится.

Облокачивается о спинку и встаёт лицом ко мне.

— Нет. Мы с ним не мутим, — выделяет каждое слово. — Просто в последнее время часто общаемся. Это разные вещи. Он меня… — осекается. — В общем, помог справиться с ситуацией в школе.

Хм. Звучит как-то двусмысленно.

— Как там… — хочу сказать «Элли», но передумываю. — Как в школе?