Второй Шанс

— Товарищ генерал, связь установлена!

Лев взял гарнитуру, и начал ставить задачу. В конце концов, рыбу можно не ловить какое-то время, и делать регулярные замеры на зараженность радиацией, и карта течений известна, и все это преодолимо. В отличие от толпы тварей на острове, на которых пока что не скинешь ядерную бомбу, а когда можно будет кидать — будет уже поздно и не нужно. Поэтому особый ракетный крейсер получил задачу на удар тактическим ядерным оружием по морю, точнее говоря по кратчайшей прямой между Африкой и Сицилией.

По расчету Льва это должно было раскидать тварей, и если не перетопить, так лишить тварей поддержки — ведь те были велики и могучи, а значит, должны были в полной мере получить урон от взрывов. Дальше особо делать уже ничего не надо будет. Те твари, что останутся живы — перетопнут сами, новых тварей поддержки перехватит подошедшая эскадра, а тех, кто уже высадился на острове постепенно перебьют. Задача решена, нападение отбито… ценой заражения Средиземного моря.

Требовалась новая стратегия отражения десантов тварей, и Лев собирался этим заняться уже в Риме.

Знал ли он, что ракеты «Тайфуна» де-факто выпустили его и группу «Буревестник» на свободу, попутно уничтожив тысячу людей? Не знал, но в скором времени ему предстояло узнать. Лев намечал целый комплекс мероприятий, по выявлению и наказанию виновных, без особых скидок на псиоников. Попутно, разумеется, можно было хотя бы косвенно зацепить и самих псиоников, или их агентов, кого-то входящего в круг общения или подчиненных тех, кто подвергся воздействию. Если теория о прямой инфильтрации в среднюю прослойку пирамиды власти окажется верна, то можно будет нескольких аккуратно прижать, за другим проследить, вскрыть всю сеть псиоников и уничтожить ее одним ударом.

Предварительно, разумеется, информационно выпотрошив.

В сущности, Лев не придумал ничего нового, просто ему повезло наткнуться на истинных виновников происходящего. Случайность, не более, но Лев собирался ее умело использовать, и вырвать если не победу у тварей, то вырвать хотя бы десятилетие передышки и относительно мирной жизни, для восстановления сил и запасов.

— И зачем мы следим за Спартаком? — проворчал Дмитрич.

— Потому что он ведет себя подозрительно, — наставительно ответил Дюша.

Вдвоем они неспеша прогуливались по Риму, сопровождая Спартака до железнодорожного вокзала. Снайпер все утро тщательно брился налысо, перебрал винтовку и, насвистывая какой-то фривольный мотивчик, удалился. Группа внаглую пользовалась тем, что Лев еще не вернулся, а капитан Имангалиев сходу увяз в комендантских задачах. Минимум сутки безделья, и сержант Мумашев решил посвятить их поставленной задаче по слежке за Спартаком.

Заодно прихватил с собой Дмитрича, аргументировав это тем, что тот бывший разведчик.

Спартак же, ни о чем не подозревая, не проверяя наличие слежки и вообще не оборачиваясь по сторонам, шел и шел себе в сторону вокзала. Организм влюбленного требовал растрат энергии, угрожая в противном случае лопнуть от переизбытка счастья.

Поэтому вся слежка свелась к тому, что соратники Спартака шли за ним в некотором отдалении.

— Вообще, я не специалист по городской разведке, — продолжал ворчать Дмитрич, — да и не нужна она тут, иди себе и иди за ним, никаких хитростей.

— Вот почему вы, высокие парни, такие ворчливые? — тут же спросил Дюша. — Вот смотри, у меня маленький рост, а не ворчу же! Ты же, Дмитрич, размером со Спартака, разве что налысо не бреешься, и постоянно или молчишь, или ворчишь. Вот почему так?

— Потому что нам сверху видно больше всякого нехорошего, если выражаться цензурно, — подумав, ответил Дмитрич. — Или потому что у нас жизнь тяжелее. В тебя такого маленького поди еще попади, а на нас высоких каждая тварь облизывается, и маскироваться тяжело.

Дюша засмеялся самым неприличным образом, но Спартак не обратил внимания. В ушах у него гремели симфонии любви, заглушая все вокруг. Жители Рима казались ему сейчас самыми красивыми людьми на свете, а дома столицы — шедеврами архитектуры и зодчества. И это было неудивительно, ведь Спартак шел на вокзал встречать свою новую любовь, медсестру Петрову Анну, получившую двухдневный отпуск за особые заслуги.

— Мир прекрасен, ля-ля-ля, слезу я да с корабля, — напевал Спартак, фальшивя и выдумывая слова на ходу. — Я надену на тебя драгоценности любя!

— Вот видишь, — наставительно заметил Дюша сзади, — совсем неадекватен!

Дело в том, что Спартак не только пел во весь голос, но еще и пытался делать какие-то прыжки и танцевальные па на ходу. Потом купил букет, отдав за него половину месячной зарплаты, и без того скудной. Дюша ужаснулся, и пихнул Дмитрича в бок. Тот пожал плечами, мол, армия и так нас всем снабжает, зачем еще деньги? В чем-то он был, конечно, прав, ибо на форпосте деньги им не требовались — просто негде тратить, а потом, уже в качестве группы спецназа, деньги опять не требовались. Прилетел — задание — улетел, разве что редкие сувениры покупать или экзотический алкоголь пробовать, в тех редких случаях, когда Лев давал им передышку с официальным отдыхом.

Здание вокзала и попутно один из узлов городской обороны, встретило Спартака изрядным запустением. После подхода тварей к линии Краммера, многое изменилось, и в том числе не только количество пассажиров, но и количество поездов, изъятых в большинстве своем на нужды армии. Спартака это ничуть не взволновало, равно, как не встревожился бы он, будь вокзал битком набит.

Только одно волновало Спартака: не опоздал бы поезд!

Санитарный поезд, с ранеными и медперсоналом, совмещение так сказать полезного с приятным. Госпитали в столице всегда были лучшие, это еще и у Прежних так было, и поэтому тяжелых раненых всегда отправляли прямо в Рим. Обратно на передовую, в том же поезде должны были направиться свежие новобранцы, плюс припасы, не слишком обильные, бо сам Рим сидел на скудном пайке, но все же.

Впрочем, как уже говорилось, Спартака это не волновало.

Именно эта черта поведения снайпера и вызвала подозрения у Дюши. Спартак был безответно влюблен — хорошо. Лизу похитили твари, Спартак долго ее разыскивал, страдая местами ерундой, местами выдвигая мудрые мысли — принимается. Они встретились, и он ее убил — бывает. Но чтобы вот так сразу помчаться в новую влюбленность? Вот в это Дюша уже поверить не мог, по себе помня, как выжигает сердце и душу ситуации, подобные той, в которую попал Спартак. И самое главное, ни разу, ни разу Спартак тогда не заводил пространных разговоров о своей любви и счастье, и страданиях вдали от любимой.

Здесь же лысого снайпера было практически не заткнуть.

Чутье сержанта подсказывало ему, что дело тут не просто в попытке компенсировать смерть Лизы.

Глава 4

Лысый генерал, прикрыв глаза, полулежал в кресле. Смотреть на документы и бумаги, горой заваливавшие огромный стол, совершенно не хотелось. И ведь еще в кабинете находились пять шкафов, набитых аналогичными бумагами, которые Льву тем более не хотелось смотреть. Увы, доверить обычной секретарше не получалось, не было ее у Льва, да если бы и была, то допуска к документам грифа «Совершенно секретно», никто бы ей не дал.

Лев, вернувшийся вчера с Сицилии, готовился к схватке с Советом.

Словесной, разумеется, в обычной схватке вооруженных людей Лев бы в одиночку половину Совета перебил, не запыхавшись. Следовало не просто оправдаться в применении ядерного оружия по акватории Средиземного моря, но и увязать это с предательством в Совете, перейти в решительную словесную атаку и выбить карт-бланш на любые действия. Для этого Лев обложился бумагами, пытаясь понять, что такого случилось в самом начале Третьей Волны, попутно еще смотрел бумаги времен Краммера, разбираясь с вопросом псиоников, и готовил доклад.