Страница 3 из 19
Корри остановился у самой двери и многозначительно посмотрел на дрожащую Луизу. Он положил руку ей на плечо, заглянул в глаза и прошептал:
- Все будет хорошо.
А затем дверь заскрипела. В нос ударил запах табака, пота и чего-то гадко приторного. Кабинет капитана не отличался минимализмом, хоть интерьер и нельзя было назвать к роскошным. Крепкий дубовый стол, оружие на стенах, знамена Шербурга по обе стороны от небольшого окна, за которым виднелся шпиль городского собора.
Луиза вышла из-за спины старшего волка и впилась взглядом в хмурого человека в плаще. На миг она растерялась. Казавшийся черным, плащ оказался бурым и потертым, злобное лицо маньяка вдруг сменил усталый лик профессионала. Их взгляды встретились, и Луиза вздрогнула. Внешнее спокойствие оказалось обманчивым. Лицо – маска, но глаза выдали его. Луиза увидела в них безразличное презрение. Он едва заметно ухмыльнулся. Она непроизвольно сжала кулаки, вспомнив смерть брата, и охотник вновь обрел лик дьявола в ее глазах. Хотелось броситься на него, разорвать на части, кинуть в его рожу что-нибудь тяжелое.
Будто почувствовав ее злобу, Корри положил ей руку на плечо и прошептал:
- Успокойся. Все будет хорошо, - затем он перевел взгляд на охотника и сказал: - А вот и убийца.
- Месье Корри, я уже объяснил охотнику правила этого заведения. Объясняю и вам. Здесь верховодит закон. Я – закон. Поэтому держите себя в руках, - начал капитан. – Я понятно выразился, оборотень?
- Более чем, - не отводя глаз от убийцы, ответил Велиан. – Более чем.
***
Солнце вошло в полную власть, и уже ничто не напоминало суетным гражданам о ночном кошмаре. Блестели лужи, разбиваемые колесами экипажей, отбрасывала тусклые блики черепица крыш. На голубом небе ни облачка, и на улицах уже начали показываться мужчины и женщины в легкой одежде. Лето стремительно приближалось, и никакие ужасы ночи не могли омрачить входящий в завершающую фазу расцвет природы.
Луиза ворвалась в лавку и, хлопнув дверью так, что поднялась пыль, рухнула на небольшое креслице для посетителей. Она едва могла дышать от злобы, пальцы впились в мягкие налокотники, она глубоко и судорожно вздохнула, прокручивая в голове разговор с людьми. Точнее с одним человеком. Того ублюдка в темно-буром пальто и цилиндре она отказывалась называть этим гордым словом. Чудовище – это определение подходило как нельзя кстати. Надменное, кровожадное, смакующее смерть и наслаждающееся убийством. И хотя сердце и здравый смысл требовали немедленно повесить ублюдка, закон обязывал «говорить». И они говорили с ним, разрывая стальными калеными когтями кровоточащие раны ее сердца.
Разговор вышел не из простых. Луиза честно пыталась сдерживать рвущуюся наружу злобу, но хамское поведение охотника выводило из себя даже такого опытного и спокойного вервольфа как Корри. Поняв, что не выдержит, что бросится на него с кулаками, лишь бы сбить мрачную, издевательскую ухмылочку, она отступила на шаг, позволив старому волку схлестнуться с убийцей ее брата. Охотник говорил спокойно, с долей пренебрежения, и с каждым мгновением в сердце девушки рос уродливый куст отчаяния.
Только спустя три часа, когда ярость немного поутихла, Луиза смогла в полной мере осознать беспомощность своего положения. Ее брат Генри действительно обернулся в городе, что строжайше запрещено. Она не смогла убедить капитана в том, что брат бежал в лес, а не на караульных. Что хотел скрыться, а не растерзать. И хотя убийца в плаще всем видом показывал, что это он все подстроил, «закон» не мог ничего ему предъявить. Этот выродок Жибер действовал «по закону». Эти слова, точно пощечина, что оборотни Шербурга обязаны были стерпеть.
«По закону, - от этой мысли волчица вскочила с кресла. – По закону! Какой прок от закона, если он позволяет убивать невинных только за то, что… за то, что…»
В глазах потемнело, и Луиза рухнула в кресло, закрыв лицо руками. Слез больше не было, только щемящая обида, горечь потери и боль. Сверлящая, будто черная змея обвилась вокруг сердца и безжалостно жалит. Снова и снова, и нет спасения от ее клыков.
- Так, возьми себя в руки, Луиз, - резко сказал она. – Слезами горю не поможешь.
Она закрыла глаза, медленно и глубоко вдохнула, будто вновь учась подавлять «зов крови». Женщины-ликантропы более близки к природе и тесно связаны с «Великим Волком» - духом ликантропии. Таинственная, древняя сущность, что шепчет в забытьи и гонит на охоту. Девушка-волчица собрала всю боль, всю злобу и обиду и мысленно отдала ее «Волку», надеясь, что он сжалится и поможет. И он сжалился.
Луиза вдруг ощутила голод. Руки зачесались, позвоночник онемел, зубы застучали.
- Отец, - прошептала она, чувствуя резкий, пахучий запах альфа-самца. Настолько мощный и пьянящий, что по телу пробежала дрожь благоговения и желания. – Отец, покажи мне правду. Как охотник заставил Генри обратиться?
- Успокойся и смотри, - прогремел властный голос. Он никогда не говорил иных слов. Даже самые мудрые волчицы никогда не слышали от «Великого Волка» иного.
Первобытная жестокость испугала ее, но девушка не прекратила молитвы, и голод начал уступать место видениям.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Прохладный воздух портняжной лавки щекотал легкие, пыль отдавалась легким привкусом на языке. Боль ослабла, уступая место букету тысячи запахов. Лен, шелк, войлок, запах леди Бартоломео, отпечатавшийся на подножке, запах Джейкоба Хейма на деревянной шее манекена. Бесцветные нити сплетались в паутину, мягко ложась на волчицу, щекоча ноздри, отдаваясь медью на языке.
Вдох-выдох.
«Успокойся и смотри.»
Лавка исчезла, и Луиза оказалась дома, под громадной луной. В своем теле. Точно марионетка, она следовала за свершившимися событиями, подмечая детали. Дрожащий огонь фонаря, мерцающие тени на улице, черный мех обратившегося брата. Луиза выбежала на улицу и замерла, готовясь смотреть вверх. Наконец, ее истинное я подняло взгляд.
- О нет, - голос прошлого едва слышен в звенящем эхе.
Луиза вгляделась в охотника. Он направляет мушкет на ее брата, но не стреляет. Что-то останавливает его. Зеленые глаза на миг вспыхивают удивлением.
- Минуту, - прошептала она. – Он не колебался.
Вдруг, за спиной охотника появляется тень. Человек в плаще – тоже охотник, но пахнущий тухлой, свернувшейся кровью. Его лицо размыто, но видны зубы. Два ряда острых клыков, блестящих в лунном свете.
«Успокойся и смотри.»
Жибер оборачивается и роняет мушкет.
- Ты? Что ты здесь делаешь?
- Любуюсь ночью.
Луиза вскрикнула:
- Вампир! Он вампир! Калеб, берегись!
Но крики не помогли. С чудовищной скоростью вампир перекусил шею охотника, заливая крышу фонтанами крови.
Улица преобразилась. Луиза вскрикнула, заметив на темной, каменной дороге огромных волков из ее общины. Они рычали, скалились друг на друга. Из окон выскочили люди с вилами, ножами и факелами, и начался ад. Свистели пули, рычали оборотни, разрывая людей и собратьев. Луиза подняла испуганный взгляд на крышу и встретилась взглядом с вампиром. Багровые змеиные зрачки, нос летучей мыши заставляли сердце сжаться от ужаса.
«Успокойся и смотри.»
Вампир всадил пять громадных когтей в тело охотника, и Луиза завопила от боли. Захлебываясь собственной кровью, девушка опустилась на колени и осмотрела живот. Сквозь белую ночнушку проступали пять кровавых отметин.
- Что? - едва прошептала она, оглушенная воплями бойни всех против всех и тихим, хриплым хохотом вампира.
Видение мгновенно исчезло. Луиза обнаружила себя лежащей на полу, в довольно неприличной позе, голой по пояс. Общение с Великим Волком не зря называют «интимным делом». Волчица покраснела, прикрывая грудь. Благо, она додумалась не открывать окна. На миг она представила, как городские мальчишки прижимают к стеклу пятаки, разглядывая беснующуюся на полу девушку.