Страница 147 из 166
Но Фригга понятия не имела, какие тени пляшут в душе её будущей невестки, поэтому беззаботно продолжала:
— Ты уже думала о платье, милая?
Сиб было плевать, даже если её нарядят в мешок из-под репы, но она ответила более дипломатично:
— Ещё нет, мадам. Жена моего брата должна прислать мне несколько образцов тканей на выбор. С этого и начну.
Если, конечно, до того момента принцесса всё ещё будет нуждаться в ванахеймском шелке на свадебное платье. Что-то подсказывало Сибилле, что когда новость об её романе дойдёт до Ванахейма, то она едва ли сможет рассчитывать на ткани лучших мастеров Белого дворца, но ей не жаль. Принцесса должна быть готова к тому, что после того, что она собирается сделать, у неё не станет ни родного царства, ни семьи, ни друзей, но Локи стоил и этого сиротства тоже.
Раз он мог заменить собою весь мир, то зачем Сибилле кто-то ещё?
Царица улыбнулась. Солнце играло в рыжеватом золоте её волос, и она счастливо щурилась, подставляя лицо его лучам – они нежно ложились на белую кожу, заставляя её сиять. Фригга казалась величавой и прекрасной, и Сиб уже не раз замечала, что когда губы царицы трогала улыбка, то её родственная схожесть со старшим сыном становилась наиболее очевидной. Очевидно, что мягкость черт Тор взял от матери, как и её улыбку – всегда искреннюю и неподдельно лучистую. А ещё цвет волос, глаз, и манеру наклонять голову чуть назад при смехе… Принцесса заметила эту невероятную схожесть в свой первый день в Асгарде, и видела её даже много месяцев спустя, ведь наследник был точной материнской копией. Даже удивительно, что при невероятной похожести со старшим сыном, Сибилле так и не удалось разглядеть на лице золотой супруги Одина даже намёка на родство с младшим… Ни единой черты.
Почему так?
Для сильной династической линии это необычно, но Сиб редко не задумывалась над этим странным капризом крови, хотя и часто ему удивлялась. Наследственность – странная штука, ведь даже у сильных кровью Беалингов порой рождались потомки со светлыми волосами или нехарактерной формой лица или носа. Это случалось нечасто, но бывало. Может, для династии Одина Локи стал одним из таких «бывало»? Наверняка, так и есть, но Сибилла была благодарна за то, что младший сын Фригги родился таким: именно это несоответствие мягкой и чуть простоватой внешности наследника нравилось ей больше всего, ведь Локи был хорош и без золотых волос своего брата, и без заразительной мягкости его улыбки.
— Я рада, что всё наконец-то случится, — призналась Фригга, пока её недостойная невестка в сотый раз за день думала об её младшем сыне.
— Простите?
— Примерно в эту пору, год назад мы начали переговоры о вашей помолвке, ты знала? В прошлом марте к нам прибыл посол Бана и сообщил, что его господин желает выдать замуж младшую сестру – я помню тот день, будто это было вчера! Тогда всё казалось таким странным… Мы почти ничего не знали о Ванахейме, и вдруг выяснилось, что владыка этого царства желает с нами породниться! Один был в таком замешательстве, что дал ответ только через месяц, но такие дела не терпят спешки. Ты согласна?
— Да, мадам, — признаться, Сибилла была бы не против, чтобы с этой чёртовой свадьбой не спешили ещё год, или даже десять, но вряд ли её мнение имеет значение. Принцесса узнала о том, что помолвлена, лишь в прошлом мае – она помнила, как в один из дней Игрид разбудила госпожу ни свет, ни заря, и сказала, что Раллард желает её видеть. До этого брат и Бана скрывали, что ведут переговоры с асгардийцами, но принцесса была даже рада своему неведению, ведь оно позволило ей пожить спокойно ещё несколько недель.
Царица улыбнулась. С моря подул свежий ветер, и Сиб вдохнула солёный воздух полной грудью.
— Признаюсь, поначалу многие асгардийцы отнеслись к этому союзу скептически… Народ любит Тора, и некоторые предпочли бы, чтобы он женился на асгардийке, но посмотри, как всё обернулось – все тебя обожают, дорогая. Народ славит твоё имя. А ведь прошел всего год!
— Вы слишком добры ко мне, Ваше величество.
— Отнюдь. Это только твоя заслуга, — Фригга упрямо мотнула головой. Они свернули на дорожку, которая тянулась вдоль коряво торчащих из влажной земли палок розовых кустов. К лету они зазеленеют и расцветут, но пока дворцовый сад представлял собою унылое зрелище, и в такие дни Сибилла особенно скучала по Ванахейму, где уже наверняка вовсю зеленели деревья, и цвела сирень. — Если честно, когда посол Бана привёз предложение от твоего брата, то я тоже немного сомневалась в целесообразности такого союза, но теперь понимаю, что король Раллард мудр не по годам. Обручить вас было правильным решением. С твоим появлением Асгард оживился, милая. Теперь он не такой, каким был год назад, и я уверена, что со временем ты изменишь его к лучшему ещё больше.
Сиб сжалась. Чем дольше она слушала похвалы Фригги, тем больше понимала, какой удар скоро ей нанесёт, и от этой мысли принцессе становилось ужасно стыдно. Её уязвлённая, загнанная в угол совесть, затравленно металась внутри жалкой скорлупки тела ванахеймки, заставляя кровь двигаться быстрее – Сибилла не смогла совладать с собой и предсказуемо покраснела, но царица превратно приняла этот предательский румянец за знак смущения за похвалу.
— Ох, прекрати! — владычица Асгарда строго покачала головой, но на её губах горела улыбка. — Ты станешь прекрасной царицей.
Нет, не станет! Небо… Почему Фригга не прекращает её хвалить, неужели она не понимает, что Сиб не заслуживает ни одного доброго слова? На принцессу возложено столько надежд, а она предаёт каждую из них ради… чего ради?! Мужчины? О, это так по-детски! Царевна выходит за того, кто ей по сердцу, только в сказках, а реальной жизни такого не бывает – Сибилла всегда это знала и не была сентиментальной натурой, но когда дело касалось Локи, она ничего не могла с собой поделать. Действительно не могла! Её привязанность к нему была чем-то свыше, тем, с чем Сиб не могла бороться, но принцессе всё равно было стыдно, а царица продолжала:
— Я рада наконец-то передать свой венец. Правда. Я никому этого не говорила, но… я так устала, Сибилла. Смертельно устала.
От стыда у ванахеймки заныл желудок.
— Мы с Одином правили так долго, — но Фригга ничего не заметила. Она медленно ступала по тропинке, а её синий взгляд задумчиво взгляд блуждал где-то вдали, за заснеженной кромкой гор. — Царь Бёр умер слишком рано, и моему мужу пришлось взять власть в руки раньше, чем хотелось, поэтому мы с Одином правили куда дольше наших предшественников. Я стала царицей, когда была моложе тебя, и уже даже не помню, каково это – не быть ею, можешь такое представить? В юности ноша короны почти не тяготит, но когда годы берут своё, то порой она становится невыносимой. Правление утомляет, моя милая. Однажды ты это поймёшь.
— У Асгарда не будет царицы лучше, чем вы, мадам.
Фригга отмахнулась.
— Помню, как много лет назад я тоже говорила это своей свекрови. Но это было ложью.. Не потому, что я хотела ей польстить и врала, вовсе нет, просто боялась правления и думала, что не справлюсь. Она была такой… такой сильной! Устрашающей. Храброй! — царица улыбнулась так, словно видела прежнюю правительницу прямо перед собой и была ей рада. — Могучая предводительница легендарных валькирий… Ты бы её видела! Она неслась на крылатом коне впереди отряда, и враги бежали – я думала, что никогда не стану такой, что не смогу быть достойной своей предшественницы, поэтому коронация ввергала меня в ужас. Но потом всё встало на свои места, дорогая, и знаешь, что я поняла?
— Не знаю, мадам.
— Царица Бестла была свирепым воином во времена, когда Асгард нуждался в воинах – она была именно тем правителем, которого требовали суровые обстоятельства нашей истории. Я считала себя недостойной её славы, ведь не умела ни сражаться, как она, ни править железной рукой, но потом поняла, что от меня этого и не требуется. Времена изменились. Асгард стал безопасным местом и теперь нуждался не в царице-воине, а в правительнице другого сорта – такой я и стала. Эпоха делает царей, моя дорогая. Бестлу сформировало время войн, а меня – необходимость возрождать Асгард и договариваться. Тебе предстоит сохранить мир, добытый моей свекровью, и повести наше царство к новым союзам и процветанию… Знаю, ты боишься, но тебе придётся это сделать, потому что наша с Одином эпоха подходит к концу.