Страница 304 из 323
Еще… Еще. Еще!
К тому времени милосердия во мне уже давно не было. Из дыры на месте части души я ночами слышала шепот: «Предатели… В каждом городе… В каждом доме…» Стивен, когда в первый раз увидел руку Зимнего Солдата у меня на стене трофеев, посчитал меня чудовищем хуже Локи. Правда оказалась более ужасающей — я хуже Таноса, ведь он оставлял в живых хотя бы половину. Лирим во мне еще не было, алчный и свирепый дракон еще не освободился, но уже тогда впервые поднял рогатую голову, стоило мне нажать на курок и разнести мозг бывшего возлюбленного, нарушив Клятву и прибавив его безумие к собственному. Вывернутая наизнанку суть трофея — убивший дракона сам становится драконом.
Еще… Еще. Еще!
В других Мирах это обтекаемо назовут «кадровыми чистками», но на деле моя жажда крови и растущая паранойя обернулась массовыми казнями в собственной армии, пока рядом не остались только отъявленные головорезы. Которым нужны была только кровь и чужие страдания, чтобы заполняли дыру в душе. И мои похвалы, когда они приводили ко мне особенных людей, чьи сердца я жрала с серебряных блюд, поглощая чужую силу и знания.
Еще… Еще. Еще!
Мне было мало. Зачем останавливаться, если я только вошла во вкус и есть другие планеты? Слабые, размякшие от мирной жизни, чьи жители отстали в развитии, раз до сих пор опираются на добрые чувства и молятся милосердным богам. Я принесу им свою веру в неизбежность смерти. Добрым и злым, храбрецам и трусам, мужчинам и женщинам, старикам и младенцам. Всем.
«Бог есть любовь. Даже самый страшный его поступок в итоге принесет мир и процветание. Если же наоборот, то он демон, и ему не место среди Миров».
Чудовище, бессердечный монстр, недостойный жизни демон. Я сотни лет пыталась докричаться до любых богов, чтобы узнать, за что меня наказали беспамятством, а это оказалось благословением. Для меня после всех моих преступлений… Так пусть же разверзнется подо мной земля, раз она и так дрожит.
— Аста, прекрати! Астрель! Хватит! Ты уже не она!
Хоть разум мой блуждал далеко, но тело оставалось рядом со Стивом в моем старом милом доме, с охряных стен которого давно сняты трофеи. Дышать все так же трудно, и дощатый пол покрывается трещинами, как и стены с потолком. А руки ближе к локтям обхватывают большие мужские ладони. Одна лежит сверху, другая поддерживает снизу, как при передаче воспоминаний. Он знает, по глазам вижу, что знает. Что же твоя магия начала пробуждаться так рано, мо анам…
— Уходи, радость моя, — вырываю руки и отталкиваю, чтобы упавшая балка не придавила его. — Иначе запачкаешься…
Если раньше моя магия была лишь легким цветным ветерком, то сейчас больше похожа на ураган, который бережно вынес слишком милосердного мужчину за упавшую с петель дверь. Оставайся таким же добрым, как и прежде, душа моя. Под вой испуганного Мира Двух Солнц и грохот складывающегося дома бью костяшкой большого пальца в точку на груди, которая остановит сердце. Я, Астрель, убиваю монстров и мараю руки, чтобы другие остались чистыми. Так я теперь поступаю.
…балд… …ёрт возьми… …дом разрушен до основания… …как твой командир… …ни грамма ответственности перед главным сражением… …Локи, Майрона, Мелькора простила, а себя нет… …Башенга намекал, что ты можешь выкинуть подобное… …едва в саркофаге не оказалась… …ты не умрешь, я так сказал!…
Чувствую себя отжатой половой тряпкой, которую ругают и бережно прижимают к груди, вытаскивая мусор из волос. Сквозь едва приоткрытые веки видны мутные золотистые точки среди зелени. Опять мы под яблоней.
— Мне все равно, горят твои глаза или нет. И на прошлое мне плевать — это было очень давно. Я сам убью Таноса, если ты так боишься стать прежней.
Убивший дракона сам становится драконом. Уроборос раскрыл пасть, готовый снова укусить свой хвост, но я не позволю этому случиться. Мне не привыкать мараться, ведь мой долг — быть по уши в дерьме. Даже тот невзрачный человек на руинах города-круга не решился меня убить. Потому что монстра должен уничтожать только монстр. Проклятьем больше, проклятьем меньше… Какая разница?
Я больше тысячи лет прожила Лекарем Миров, и меня постоянно выпинывали на верную дорогу Души Миров. Я просто буду слушать их дальше, а если перестану справляться — позову Башенгу. Он обещал, что один раз придет мне на помощь.
POV Стив Роджерс.
Вместо уютного дома, куда меня затащила Аста буквально в первые дни после извлечения из льдов, теперь огромная яма, полная обломков и черепицы. Она бы сама там осталась, если бы я не выдернул ее, схватив за косы. Никогда не таскал женщин за волосы и надеюсь, что она не узнает об этом эпизоде.
Нас все еще ждет Нью-Йорк и противодействие другим детям Таноса, которые хотят отобрать Камень Времени у язвительного Мастера мистических искусств. Жаль, что связываться с ним по зеркалу опасно — особенности течения времени в разных Мирах. Сейчас это грозит тем, что Старк со Стрэнджем все равно не успеют подготовиться, а драгоценные минуты будут упущены. Мы же сможем выступить, как только Сэм разберется в управлении новых крыльев, которые ему сконструировали лирим, разобрав остатки изделия Старка. Три пушки ГИДРЫ с зарядом из энергии Тессеракта достали в первую очередь, но боеспособным осталось только одна. Думаю, ее стоит отдать Баки, как самому меткому стрелку — мага Эбони Мо мы просто обязаны обезвредить. А перед этим хотя бы немного привести в нормальное состояние Асту.
Правда о собственном прошлом оказалась для нее большим ударом. Судя по всему, я каким-то образом смог увидеть только малую часть, но и этого мне хватило, чтобы понять главное — оно было страшным. Его отблески, некоторые привычные движения и особенную реакцию на чьи-нибудь действия я замечал и раньше, но просто не мог распознать. С Баки подобное иногда происходит — когда ситуация становится напряженной, за старым другом виден Зимний Солдат. Локи порой тоже будто на секунду становится богом обмана, который хотел завоевать Землю. Сэм называет это допустимыми недобитыми тараканами, учитывая, насколько они изменились.
Уже третий день пошел с тех пор, как к ней вернулись воспоминания, и Аста вроде пришла в себя. Вроде. Она часто общается с Карлом, ведь мы пока живем в Лиирдисе, на окраине которого Сэм и проверяет новые крылья. У него отлично получается — сейчас он красуется в небе, выполняя приемы, а Наташа с дочерью и Аста сидят на расстеленном покрывале и наблюдают за Соколом. Чуть поправившаяся в талии шпионка что-то сказала Асте, а потом подошла ко мне.
— Жаль, что я не могу отправиться с вами. Немного отвыкла драться, — заводит разговор, глядя на летающего в небесах человека. — Не знаю, что у вас произошло, но наша кошка врет, когда улыбается, — я по глазам вижу. Ты там присмотри за ней, а я попрошу Халка держаться поблизости.
— Спасибо, агент Романофф, — похлопал ее по плечу, как боевого товарища. — Просто кое-кто решил взвалить на себя слишком большой груз и делает вид, что все в порядке.
— Ну… — обернулась назад. — Сейчас фея-крестная точно не врет.
Аста осторожно прижимала к себе сверток с малышкой и тихо читала стихи, подвернув ноги под себя. Северное сияние кружилось вокруг них, оборачивая мою любимую и дочку Наташи и Халка-Бэннера в сине-зеленый кокон.
Ты еще задаешься вопросом,
Кто ты есть, и пришел ты давно?
Может, ты и получишь ответы,
Дикой-пчелке, поверь, все равно.
У нее нет проблем и вопросов,
Нет желаний излишних вовне.
Для нее это жаркое лето,
Будет ярким, последним на дне.
И сжигая легкие крылья,
Растворяясь в большой суете,
Копошится дикая пчелка
Ищет пищу и копит в себе.
Каждый день по заре начинает
И закончит уже за закат.
Ей неведомы рамки, желанья,
Ей неведомо слово — опять.
Ей неважно, мы живы иль были,
У нее нет морали основ,
Мир, который однажды сложили,
Для нее лишь дорога цветов.
(Дорога цветов. Булат Габдрахманов)