Страница 4 из 171
Наскоро попрощавшись с бабушкой Софьи, я выбежала из подъезда и быстрым шагом направилась в сторону дома. Не очень-то хотелось светиться на улице в домашней одежде: рядом жили две мои одноклассницы-близняшки, главные сплетницы школы. Заплаканная Женя в старой одежде была бы их лучшим номером.
Через несколько минут я уже стояла возле входной двери нашей квартиры и думала, что сказать родителям. Я чувствовала себя злой и виноватой, а эти чувства не были хорошими советчиками при таких разговорах.
Наконец, собрав все свое мужество в кулак, я повернула ключ в замке и вошла в квартиру. В коридоре никого не было, но из зала доносились приглушенные голоса. Медленным шагом я направилась туда.
В зале собралась вся семья. Мама, как я и предполагала, сидела на диване с синим платочком в руках и тихо всхлипывала, отец мерил комнату большими шагами, а Лера была занята игрой в куклы. Все замерли на своих местах, когда я появилась в дверном проеме.
Остановившись возле границы порога, я не знала, что делать дальше, потому что никогда не попадала в подобные ситуации. Глаза нервно метались от одной фигуры к другой. Мама первая оправилась от всеобщего ступора и бросилась ко мне. Теплые руки обволокли мою спину, а потом она крепко прижала меня к себе.
– Женька! – радостно воскликнула Лера. – А я думала, что больше не придешь!
Я закрыла глаза и вдохнула знакомый запах мамы: легкий отголосок шампуня в волосах, аромат постиранной одежды, а также соблазнительный запах муки и сахара.
– Что это была за выходка, Евгения? – послышался над ухом гневный голос отца. – Твоя мать рыдала целый час! Где ты была?
Я не спешила отвечать на его вопросы, продолжая нежиться в ласковых объятиях мамы. Я могла бы простоять так целую вечность, но тут жесткая ладонь схватила меня за плечо и грубо оттолкнула в сторону.
– С кем я разговариваю, Евгения? – прокричал отец.
– Я не собираюсь перед тобой отчитываться, – ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал от страха.
Отец был явно удивлен таким ответом. И, судя по его возмущенному и наполненному злобой взгляду, сейчас должно было произойти что-то такое, что потом нельзя будет так просто исправить. Я твердо смотрела в глаза человеку, который дал мне жизнь, и понимала, что буду стоять так до конца. Обычно я трусила, когда папа начинал ругаться, но сейчас во мне бушевала злость, которая подпитывала мое сердце, не давая страху проникнуть в него.
К сожалению, или к счастью, между нами встала мама.
– Хватит, Виктор, – твердо сказала она, хотя слезы ещё не высохли на её щеках. – Твоя дочь вернулась. Это главное. В конце концов, это мы с тобой виноваты. Женечка должна была узнать о поменявшихся планах гораздо раньше и не в такой обстановке.
Я открыла рот для того, чтобы сказать, что мама, разумеется, ни в чем не виновата, но она продолжила, не дав мне и рта раскрыть.
– И не говори мне, что думал о другом повороте событий. Ты, милый, отлично знаешь, насколько бывают вспыльчивы и обидчивы подростки в её возрасте. Разве ты был не таким? Тут нужно терпение, а ты только кричишь. Нельзя же в этой жизни всего добиваться только криком!
Отец, к моему удивлению, покорно склонил голову, признавая свое поражения, и я, с явной неохотой, тоже расслабилась.
– Отлично, – кивнула мама и повернулась ко мне. – Мы все понимаем, Женя, но впредь ты должна лучше контролировать свои эмоции. Знаешь, в твоем возрасте я вела тайный дневник. Когда меня кто-то злил, обижал или же наоборот радовал, я сразу бежала к своей заветной тетрадке и долго выводила в ней аккуратные буковки, снимая душевное напряжение.
Я едва сдержалась, чтобы не скривиться, и сдержанно кивнула матери. От представления самой себя, пишущей и рисующей сердечки в тетради, хотелось смеяться. Я никогда не сходила с ума по всему этому и не собиралась, помня, как глупо вели себя подруги, влюбляясь в очередного «мальчика, который со мной к репетитору ходит».
Настало время сказать о своем решение. Вернее, о том, что я согласна на ихрешение.
– Родители, – торжественно начала я, хотя и приходилось выдавливать каждое слово сквозь зубы. – Мне жаль, что так получилось. Да, я вспылила, но теперь поняла, что была не права. В общем, я готова ехать в эту вашу Сибирь, чтобы слиться с природой, или что там ещё делают…
– Милая, ты не должна извиняться, – покачала головой мама и выразительно посмотрела на отца. – А вот кое–кому не помешало бы.
– Да, – кивнула отец, неловко потирая правой рукой залысину на голове. – Прости меня, дочка, наверное, я погорячился.
«Можешь не стараться» – мстительно подумала я, прекрасно понимая, что говорит он это только потому, что мама велела ему сделать это.
– Все в порядке, – ответила я и даже не попыталась выдавить улыбку. – Когда мы вообще уезжаем?