Лицом на ветер

А когда вернулся к своей работе, обессилено рухнул на колени: за это время вся яма для могилы заполнилась грязной болотной водой.

— О, нет, боги… Юпитер Всемогущий…

Болото! Проклятое болото!

Что бы он ни предпринимал, всё шло самым худшим из вариантов. Что? Что теперь делать? Чем ему вычерпывать эту проклятую воду? Как продолжать работу, когда всё идёт так? Он будет пытаться углублять могилу, а в ней только больше будет становиться воды. И чем эта яма будет отличаться от ямы в трясине? Тоже самое болото!

Как же быть? Что придумать?

Марк посмотрел в сторону Рианн. Он весь день избегал смотреть на неё. Так нелепо, неправильно видеть её такой одинокой на голой земле… Бледное лицо и светлые волосы, и застывшая ладонь на животе там, где был её ребёнок… А сейчас — оперенье стрелы, что убила её…

Она просила, не оставлять её здесь, она не хотела, чтобы её глодали волки и вороны…

Эх, даже камней тут нет, чтобы заложить её камнями. «Прости меня, Рианн, пожалуйста… Что мне делать? Как мне помочь тебе?»

Если просто присыпать землёй, её раскопают волки и лисы. Если заложить ветками, их тут слишком мало, и до неё опять-таки доберутся хищники…

Ну что тогда, что ему делать?

Он перевёл взгляд на левую ладонь, лежащую раскрытой на бедре. Столько выпало на неё одну за эти дни, что скоро он левой рукой будет владеть не хуже, чем правой. Усмехнулся с горечью. Так не вовремя случился этот перелом! Как же без рук тяжело! Эта беспомощность просто убивает, когда обе руки на месте, этого не замечаешь…

Марк долго сидел так у края не состоявшейся могилы, смотрел перед собой остановившимся взглядом, и время шло, наступал вечер. Проходил день, за который ему ничего не удалось сделать.

Всю ночь он проспал, скорчившись от холода, рядом с мёртвой Рианн, но так и не решился снять с её тела свой плащ… Толком и не спал — мучился сомнениями и вопросами, что делать дальше? Проваливался в полудрёму, и сны снились какие-то всё время тёмные, обрывочные. Засыпал на какие-то минуты, и тут же просыпался, чтобы час потом просто лежать и смотреть в темноту.

Постоянное чувство голода и усталость, боль и безысходность стали его спутниками. Не верилось, что когда-то он бывал сыт, согрет, и у него ничего не болело.

А в голове всё звучали и звучали насмешливые слова Крикса: «Ты сдохнешь здесь… Вы вместе сдохнете… Ты не пройдёшь через болото… Духи заберут вас… заберут вас двоих… Покоя не будет… Не будет никогда…»

— Будь ты проклят, Крикс… — шептал в темноту ночи. — Будь ты проклят…

А мысли бежали чередой. «Проклинаю тебя за твоё вероломство, за подлость, за то, что ты сделал с ней… За то, что ты сделал со мной… Пусть боги не дают тебе покоя… Ведь ты любил её мать, почему же ьы мучил её дочь — дочь любимой женщины? Ненавидел за то, что родила её от другого?.. Как же подло это всё… Ты погубил её, ты своими руками сломал ей всю жизнь, ты сам убил её… А теперь ты вернёшься и будешь жить дальше? Что ты скажешь своему сыну? Что услышит от тебя этот твой Гален? Что ты сам убил её? Признаешься ли ты в этом своему сыну или промолчишь малодушно? А может, ты скажешь, что она ушла со мной? Пусть боги покарают тебя! Они и так наказали тебя тем, что твой сын влюбился в неё…»

От холода его трясло, зуб на зуб не попадал, и Марк пытался обнимать себя за плечи в надежде удержать последние капли тепла. Но правая рука не слушалась, а левая ладонь пылала огнём и не давала прикоснуться к ней.

«Ты думаешь, ты надеешься, что я умру здесь, и никто не спросит с тебя за неё? Думаешь, я сдохну здесь? Ты так думаешь, Крикс?» Усмехнулся своим мыслям.

— Посмотрим… Давай, посмотрим… Я не сдохну здесь… Я выберусь… Я найду тебя… Я спрошу с тебя… Я убью тебя за неё… Я убью тебя, Крикс…

Желание мести держало его на плаву. Он злился и ждал наступления утра.

Весь следующий день он, всем сердцем прося прощения, занимался похоронами Рианн. Ему пришлось снять верхний плащ и, помогая себе зубами, порезать его ножом на длинные полосы. Он не стал выдёргивать стрелу из живота Рианн, просто сломал её у самого тела. Почему не стал? И сам не мог для себя объяснить. Для него она всё ещё была словно живой, что ли, будто боялся больно ей сделать, хотя мёртвых на своём веку перевидал великое множество, и своих, и врагов. И хоронить приходилось не раз, но этот случай был каким-то особенным, и всё хотелось сделать правильно.

— Прости меня, Рианн, прости, пожалуйста… Я хотел, как лучше… Я не хотел для тебя всего этого…

Марк сумел-таки завернуть её тело в её римский плащ, купленный для неё ещё им самим осенью прошлого года, потом мучительно долго одной рукой обвязывал кусками своего плаща, чтобы скрыть лицо, чтобы спрятать тело от глаз, чтобы не видеть её больше.

Она просила его утопить её в болоте, она знала, что по-другому у него не получится, она заранее уже всё знала. Она всегда была мудрее, чем казалась. И не зря ей снились эти кошмары про болото, она чувствовала, она всё знала. Почему она тогда пошла на это? Зачем она отдала свою жизнь, чтобы спасти его? И последнее, что твердила, всё просила и просила его — уходить отсюда. Она верила в него, надеялась, что он сможет выбраться…

Огромных усилий стоило ему, голодному и истощённому пленом, уставшему, с одной рукой, перетащить её тело к краю острова, туда, где была трясина. Именно с этого места они с Рианн вышли на этот остров, и топь эту пришлось обходить стороной. Прощупав путь слегой, Марк прошёл несколько шагов по болоту и вернулся за телом Рианн.

Осталось последнее… Хватило бы сил, и не утонуть бы самому рядом. Нельзя. Ему ещё надо встретиться с Криксом… Он должен выбраться отсюда, как просила его Рианн…

— О, Плутон, молю тебя, мрачный бог Аида, прими в свой тёмный мир эту женщину… Она — моя жена, не позволяй этим свенским богам мучить её душу… Забери её себе на свои поля Елисейские… Молю тебя, о, бог мрака, пусть она не ведает горя и страданий… Она слишком много хлебнула их при жизни… Пощади её безгрешную душу… Забери её, не оставляй на этих болотах… Умоляю тебя… У меня нет ничего, чтобы принести тебе в жертву, но я клянусь тебе, если я выберусь, я возблагодарю тебя щедро…

Он молился, наблюдая, как трясина, нехотя, медленно забирает женское тело, закутанное в плащ. Наверное, он ещё долго не сможет смириться с этим, он будет где-то какой-то частью души верить, что она живёт далеко от него, в каком-нибудь своём свенском посёлке. Будет верить, что пройдут дни, месяцы и годы, и они с Рианн снова будут вместе. Только, если её в мире мёртвых за её безгрешность и муки ждут Елисейские поля, то ему, как военному, на чьей совести столько смертей, они не светят никогда, даже если он будет задабривать Плутона быками и золотом…

Он горько усмехнулся своим мыслям. «Я всё равно найду тебя там… Бог не отдаст твою душу вашим свенским богам. Плутон сильнее их…»

Он верил в это и успокаивал себя этими мыслями. Её душа не будет мыкаться неприкаянно по этим подлым болотам, это всё свенские глупости, она уйдёт туда, где её ждёт покой и светлая радость, она будет там вместе с его сыном, она не будет одинокой и несчастной, как он сам. Они будут вместе с ребёнком, пока стоит этот мир, пока светит солнце. Даже если Марк не найдёт ее там, она не будет одинокой, с ней будет его сын, его так и нерождённый ребёнок.

«Прости… Прости меня за всё, прости, что не смог защитить тебя, прости, что не смог помочь, что был так рядом и позволил этому случиться… Прости за всю боль, что причинил тебе раньше, за всё насилие с моей стороны… За то, что обижал тебя… Прости меня, Рианн…»

Он долго стоял на одном и том же месте, хотя болото уже давно забрало свою жертву, стоял молился и мысленно разговаривал с ней, прося прощения, а вокруг сгущались сумерки ещё одного дня. Всё тело болело, все кости, все мышцы, а в душе — пустота… Они вышли на этот остров вместе, а теперь он здесь один. И Крикс предрёк ему смерть вслед за Рианн. Он знал, что всего одной стрелой он убивает ребёнка, а вместе с ним и его родителей. Рианн, по его расчётам, умрёт от ранения, а Марк просто загибнет в болоте… Вот и всё!