Лицом на ветер

Молчаливая Рианн выдержала его прямой взгляд, а потом усмехнулась. Его слова выглядели насмешкой, даже издёвкой. И Рианн медленно стянула платок с головы, открывая свои короткие обрубки её бывшей косы. Пусть полюбуется, что сделала с ней его жена. Тоже будет смеяться и издеваться над ней, как это делал Крикс? Будет называть её чучелом?

Римлянин ахнул, прянув назад в удивлении.

— Что случилось? Рианн? Почему? Зачем ты это сделала?

— Это не я… — сипло выдавила из себя.

— Это ваши? Зачем? Для чего? Для позора?

— Это не свены! Это ваша жена!

Он примолк, нахмуриваясь, словно пытался понять то, о чём слышал. А Рианн медленно пригладила волосы свои ладонью и принялась развязывать узел платка, чтобы снова спрятать свою «красоту» под тканью.

— Атия… Вот ведь гадина… Как она могла? Как ты позволила ей?

— Она была со своей рабыней, и меня они не спрашивали. Просто сделали, что хотели… Она вообще хотела забрать меня в Рим… — Свенка перевела дыхание и добавила:- Мне не понравилась ваша жена.

— Мне она тоже не нравится…

— Если бы не ваш Дикс, я была бы уже далеко отсюда. Ваша супруга увезла бы меня с собой или продала кому-нибудь, как мои волосы… — Сама усмехнулась над своими же словами.

— Она бы смогла, она — торгашка…

— Как Крикс?

— Хуже! Они бы нашли общий язык друг с другом. Это точно. Отец оставил ей лавки в Риме, и она научилась ими управлять лучше всякого мужчины.

— У нас женщинам таким нельзя заниматься.

— А у нас — можно, тем более, если она свободная и богатая. Как Атия, например… Конечно, она такой только недавно стала, как отец её умер, а наследников, кроме неё, нет… Всё ей досталось. Вот она и развернулась, я ей теперь не нужен.

— Вы не жалеете?

— О чём?

— Она уехала в ваш Рим вдовой, вы для неё умерли…

— Ну и хвала Юпитеру! Уехала и уехала. Пусть! Я скучать не буду, это точно.

Рианн помолчала, думая над его словами, потом добавила:

— Я не хотела бы, чтобы она была моей хозяйкой. Спасибо Диксу и вашему завещанию. Это страшная женщина…

Рианн помнила, как по-хозяйски вела себя Атия, как оглядывала углы и вещи, как смотрела на Рианн, видя в ней товар для продажи. Теперь Рианн узнает, каким хозяином будет Крикс. Ей придётся вернуться домой и прийти с повинной к этому человеку, просить прощения и признавать его власть над собой, видеть в нём хозяина своей жизни. Это тоже страшный человек. Почему все торгаши такие?

— Пойдёмте! — Рианн поднялась с земли. — До ночи нам надо дойти до первого острова. Там мы заночуем.

Стала собираться, наблюдая за небом через кроны деревьев. Её тревожили кучевые облака с юга. Хоть бы к ночи не натянуло дождя. Ночевать под открытым небом, да ещё и под дождём — нет ничего хуже.

Лес вокруг менялся: высокие деревья всё больше уступали место кустарникам и тонким искривлённым ольховникам, ивам, молодым берёзкам, земля под ногами стала влажной, на ней стали всё чаще попадаться кочки, между которыми стояла вода. Трава, всё больше осока, стояла выше колен, в кочках спутанная, она цеплялась за ноги и за одежду, мешала идти. Каждый шаг давался труднее предыдущих. И птицы вокруг всё больше стали встречаться именно болотные. Один раз они видели цаплю, свистели зяблики. Скоро начнутся самые топи.

Пока не вышли к самым гиблым местам, и пока встречались ещё деревья, Рианн выбрала две крепких берёзки и попросила римлянина помочь ей сломать их и очистить от веток. У них был только нож, а у центуриона только одна левая рука, а у самой Рианн от усталости осталось мало сил, поэтому провозились они дольше, чем рассчитывали.

Часть 32

Болото после последних дождей разбухло водой и мало напоминало то, что Рианн помнила с детства. Знакомые кочки, деревья, островки, высокий камыш не встречались ей, всё стало каким-то другим за эти годы. Но свенка упрямо шла вперёд, стараясь находить какие-то другие знакомые ей ориентиры.

К ночи пошёл мелкий секущий дождь, и вся одежда, та, что ещё оставалась сухой, мигом промокла. Тяжёлый плащ давил горло, в сапогах хлюпало, подол мокрого платья облепил ноги, по лицу противно стекали капли дождя, похожие на слёзы.

Какие ещё испытания на её долю уготовили ей боги? Что ещё предстоит ей пережить? Почему всё время на её пути возникают какие-то препятствия, и каждый шаг приходится идти через силу?

Мама когда-то в детстве говорила: «в худой одёжке садятся спиной к ветру». Девчонкой Рианн не понимала этих слов, а сейчас понимала их по-своему. Да, она точно в худой одёжке, за душой ничего, и должна бы смириться, сдаться обстоятельствам, жить с тем, что есть, повернуться спиной. А она нет! Всё время ищет себе каких-то забот, до всего, вот, ей есть дело. И дался ей этот римский центурион? Ради него рисковать своей жизнью? Продавать себя в рабство, да и кому? Криксу? Тому, кого ненавидела и боялась?

Точно, дурочка Рианн, по-другому и не скажешь. И словно в ответ её мыслям в животе мягко толкнулся ребёнок этого центуриона.

Да, всё это она делает, чтобы спасти его отца — чужака. Должен ли он знать о ребёнке? Обязана ли она сказать ему? Он же тоже — отец… Но вспоминался тот раз, когда она подумала, что ждёт ребёнка, когда такой долгой была её задержка. Как центурион этот кричал тогда, как злился… Ребёнок от германки, от свенки ему не нужен, он ясно дал ей это понять. Так что, придётся ей промолчать об этом.

Да, и тем более, что этого ребёнка она, как и саму себя, пообещала Криксу. Чтобы купить свободу отцу, она продала ребёнка. Ладно, с собой она всё решила. Ей у Крикса, может быть, удастся зиму пережить без голода и холода. А вот судьбу своему ребёнку она сама предопределила. Он теперь невольник и принадлежит торгашу Криксу. О, Фрейя, смилуйся, только бы Гален нас своему отцу в обиду не давал…

Усмехнулась своим мыслям.

Ноги вязли в чёрной густой жиже выше колен, каждый шаг давался с трудом, от усталости навалилась слабость. Но останавливаться на болоте нельзя, только вперёд, пока не выйдешь на надёжное место, там, где земля не зыбкая, где можно будет расположиться на отдых и ночлег. Солнце уже зашло, на землю спускались сумерки, а в лесу да с дождём потемнело ещё быстрее, только на западе угадывалось ещё бледно-розовое свечение минувшего заката более светлой полосой. Дождь поредел, но не закончился. Казалось, что худшего быть уже не может. Невыносимая горькая тоска сжимала сердце. Неужели всё это никогда не кончится? Когда же будет хоть какой-то свет в её жизни? Хоть совсем немного надежды…

Рианн вздохнула и сделала ещё один шаг. Когда же, наконец, будет этот остров? Скоро уже стемнеет, и её оставят последние силы, а остановиться всё негде и негде. Хорошо хоть, что римлянин покорно идёт следом, и ни о чём не спрашивает, не возмущается, не мешает. Пока они доберутся, будет уже ночь, костра не разожжёшь, воды не согреешь, придётся ночевать на мокрой земле и под дождём. Эх, скорее бы этот злополучный остров. Когда станет ещё темнее, Рианн его не найдёт, поэтому надо торопиться. В болоте останавливаться нельзя, поэтому только вперёд и вперёд.

Да, именно в этом месте она тогда и заблудилась шесть лет назад, пока нашла этот остров, потом пока через день выбралась оттуда. Всё это как в кошмарном сне. После эти болота не раз снились ей. И в этих снах она всё шла и шла через мутную болотную жижу, и вода эта поднималась всё выше и выше, пока в один момент не захватывала её целиком. Её утягивало вниз в бездонную пропасть болотной тьмы, и лишь в последний миг Рианн видела, как темнота смыкалась над ней, и глаза замечали лишь последний отблеск солнечного света.

Обычно такие сны не предвещали ей ничего хорошего. Как вестники неприятностей были для неё эти сны-кошмары. И Рианн боялась их, боялась того, чем они могут обернуться для неё.

Два дня назад ей опять приснился такой кошмар, и Рианн тогда проснулась с криком и в холодном поту. Нет! Зачем боги шлют ей эти сны? О чём они её предупреждают? Что хотят сказать ей?