Лицом на ветер

— А мне нравится целовать тебя, трогать твои руки. Тебе не нравится?

Рианн даже ответить не успела, а он подтянул её руку к себе ещё больше и целовал теперь запястье, внутреннюю поверхность предплечья, где кожа светлая и тонкая, поднимался всё выше и выше, пока не добрался до шеи. Теперь уже опирался на локтях над свенкой, целовал лицо, лоб, глаза, скулы, подбородок, добрался до губ и почувствовал, что она не отворачивается от его поцелуев, что отвечает ему робко, неумело. Он захватывал её губы и чувствовал, что свенка помогает ему, двигая головой, губами, и от этого поцелуи были ещё приятнее.

Он всегда любил целоваться, обращал внимание на женских лицах сначала на глаза, а потом на губы. Ему нравилось начинать всё с поцелуев. Они возбуждали его, целуя женщину, он всегда уже по поцелую знал, что от неё ждать, угадывал, какая она, сколько в ней опыта, страсти. И почти никогда не ошибался. Эта же всё время не позволяла целовать себя свободно, вечно отворачивалась. А если он и успевал поймать её, то всегда губы свенки были неотзывчивыми, скованными, как и она сама, впрочем.

Он вдруг засмеялся, прижавшись щекой к её щеке.

— Что? — не поняла Рианн, а римлянин перелёг на спину, на губах — кривая улыбка, шепнул в ответ:

— Не могу… на животе… долго…

Рианн поднялась над ним, села, оперевшись на руку, нахмуренно смотрела в лицо господина. Конечно, ему больно, он только храбрится, не помнит он, ага, а сам. Исцеловал, вон, её всю сверху до низу, пока голова не соображала от желания, а сейчас? Сейчас он понял, что это такое.

— Поцелуй меня сама…

Рианн нахмурилась.

— Что? Я? Я не умею…

— Неправда! Ты просто не пробовала.

— Да нет же, — упёрлась она.

— Иди сюда. — Он протянул к ней руку. — Иди ко мне. Не бойся. Ты ездила когда-нибудь верхом на лошади?

— Один раз…

— Иди ко мне. Представь, что ты верхом…

— Вам будет больно…

— Не так, как если бы я делал это сам, поверь мне. У тебя всё получится.

Он усадил её себе на грудь, сам смотрел на неё снизу, стараясь сразу видеть её всю: огромные глаза, разметавшиеся по плечам светлые волосы, округлости грудей, живот. Она положила ладони ему на грудь, словно боялась упасть и держалась за него.

— Иди сюда… — Центурион сжал её запястья и потянул свенку к себе, заставляя наклониться. Нашёл её губы и стал целовать. — А теперь ты меня… Не бойся… Рианн…

Она несколько раз растерянно моргнула и осторожно коснулась уголка его губ своими. Невесомо, как птица крылом коснулась. Он засмеялся негромко и прошептал:

— Не бойся, я не кусаюсь…

Рианн попробовала ещё раз и ещё, смелее. Он отвечал ей на её поцелуи, улыбался глазами. Рианн скользнула вниз, переступая на коленях, осторожно коснулась губами ключицы, яремной ямки, где под кожей билась живая вена, и вниз до ложбинки грудины. Сегодня ей понравилось касаться его кожи кончиками пальцев, сейчас же она робко касалась его груди губами. На ней практически не было волос, удивительно, что на лице щетина росла у него так быстро.

— Проклятье…

— Что? — Она вскинула лицо к нему. — Я сделала больно?

— Нет! Я уже не могу… Ты сводишь меня с ума…

Он смотрел на неё с высоты подушки, видел её груди, почти касающиеся сосками его живота, пряди волос по плечам… Он так сильно хотел её сейчас, что от сладостной муки кружилась голова.

— Давай попробуем так? На этот раз ты сама будешь сверху… Ты ещё не пробовала так, я знаю… Тебе понравится… вот увидишь…

Рианн глядела на него удивлённо. О чём он говорит? Как это может быть? Она — сверху? Разве это возможно?

— Садись на меня… Я буду тебе помогать… У тебя получится… Не бойся…

Он помог ей, задержав дыхание, чувствовал, как она медленно вбирает его в себя, располагаясь на его бёдрах. Вот это да. Так они ещё ни разу не пробовали. Для того, чтобы это получилось, надо чтобы она сама проявляла активность. А если всё это время ему самому приходилось брать её, а часто и силой, против воли, то где уж там пробовать так, чтобы она была сверху?

— Всё нормально? — спросил, глядя в её ошеломлённое лицо. — Не бойся… Тебе же не больно? Нет? — Свенка отрицательно повела головой туда-сюда, хрипло дышала через распахнутые губы. — Ну вот… А теперь вспомни, как ты ехала верхом? Помнишь? — Он улыбнулся ей приободряюще.

Рианн попробовала чуть двинуться и почувствовала движение его у себя внутри. От неожиданности ощущений даже перехватило дыхание, он касался её там, где не касался и не доставал никогда до этого. Она могла сама — сама, а не он — выбирать и темп, и ритм движения. Это придавало ей уверенности. Его тело, распластанное под ней, его беспомощность, его лицо напротив и чёрные глаза с лихорадочным блеском заставляли её быть жёсткой. Она сама вела его, она словно мстила ему за всё, что он когда-то делал с ней.

Она начала небыстро, потом вошла во вкус и набрала скорость. Когда ощущения были слишком острыми, свенка замирала или отклонялась назад, закусывая губу, не сводила с лица центуриона прямого взгляда. Он хрипло дышал, подчиняясь её страсти, отдаваясь её напору, понимал, что эта свенка сейчас за один раз выместит ему всё, что он делал. Это потом он ощутит обиду, что позволил ей, что дал ей буквально насиловать себя, но сейчас он подчинялся ей. Она заражала его. Она и сама, наверное, плохо понимала, что происходит, не осознавала происходящего, просто жила во власти страсти и охватившего её огня.

Ого. А он и не думал, что она может быть такой. Он переплёл пальцы рук с её пальцами и чувствовал каждое движение своими ладонями. Видел её вздымающуюся грудь, её взгляд, искусанные губы. Она ускорила движение, задав такой темп, что невольно стон вырвался у него из груди. Прогнулась назад, закидывая голову, и замерла. Дрожь прошла по её телу. О, да она уже всё! Он чувствовал движение её мышц в глубине горячего лона, она сжимала его раз за разом, впитывая все ощущения экстаза.

Она сама довела себя до оргазма. А он? Он смотрел на неё удивлённо. Ничего себе! Она оставила его с носом, добившись своего.

Уставшая, хрипло дыша, она легла ему на грудь и закрыла глаза.

— Ты могла бы высечь искры, Юпитер свидетель… — прошептал он ей.

— М-м-м, — неопределённо ответила она ему.

Конечно, она сейчас устала, ей не до него. А он? Как же он? Кто здесь мужчина? Завтра ему, что ли, придётся сесть за ткацкий станок? Ну уж нет!

Невзирая на боль, он сделал усилие и перевернулся, опрокинув свенку на спину. Она безучастно позволяла ему всё. Он ещё был в ней, возбуждённый, доведённый до края, и брошенный. Опираясь на руки, он толкнулся в ней, глубоко, с силой. Свенка ответила ему тихим стоном. Он так долго ждал от неё всего этого, проявления страсти, желания. Да, она получила своё, но и он хотел от неё того же.

Центурион начал входить в неё, она была влажной, расслабленной после пережитого оргазма. Она не помогала ему, не двигалась навстречу и не применяла своих приёмов, она позволяла ему делать с собой всё, уставшая и измученная пережитым.

Ну уж нет, дорогая, ты поможешь мне.

— Рианн! — позвал он её. — Рианн, ты слышишь меня?

— Да…

— Помогай мне! Так нельзя…

Она смотрела на него из-под ресниц — ленивая кошка, согретая солнцем. Улыбнулась вдруг устало. Он почувствовал, что она подняла повыше согнутые колени, позволяя ему входить ещё глубже, и сжала вдруг упруго и мощно внутренними мышцами, обхватила так сильно, что центурион тут же потерял скорость и застонал от переживаемых ощущений.

— Молодец… — прошептал ей, — не останавливайся. Помоги мне…

И она стала помогать ему так, как могла. Ласкала ладонями его плечи, руки, запускала пальцы в волосы, запрокидывая голову господина, подавалась навстречу, и, наконец, он добился своего. Застонал, кончая в неё, упал ей на грудь, поймал зубами мочку уха, а потом чуть ниже кожу под ухом. Хрипло дышал в судорогах оргазма.

Да, вот это уже было здорово, он не переживал подобного уже сто лет. Это всё она, она довела его до этого.