Хозяйка

Мы выехали на поляну. Зрителям предстала картина маслом – Зодар, в разорванной мною до пояса рубашке, держащий меня под попу, чтоб не надавило лукой седла и прижимающий к себе, и я… Тут все понятно.

Там был и Дар. Он смотрел на меня, обводя взглядом – рубашку с зелеными травяными пятнами, растрепанные волосы пополам с хвоей, губы, как вареники. Еще и горящие, просто до боли, щеки. В жар меня бросило моментально. Я смотрела на него, не веря глазам – откуда он здесь?

- Здравствуй, брат, – прозвучало над моей головой.

Я отвернулась ото всех, стоящих на поляне. У меня теперь есть мужчина – он разберется. Уткнулась в грудь Зодару.

- Здравствуй, что ж ты не пошел до конца? Чтобы у меня совсем шансов не осталось? – слишком спокойно спросил Дар.

- Это не мое решение. Она хочет обряд. Я сделаю все, как она скажет.

- Я тоже ее берег, боялся прикоснуться лишний раз, чтоб не спугнуть. Устранял все препятствия между нами, ждал терпеливо, когда ответит. А нужно было вот так, как ты. Взять и…

- Помолчи. Будешь жалеть потом. Ты выбрал сам. Галу. Это теперь моя Волчица. Она не умеет прощать. Я не повторю твоей ошибки.

- Ты нарек ее? А ты знаешь, что и у меня есть ее имя?

- Знаю, Дар. Она и не подозревала, что это часть обряда. Просто сократила имя, чтобы не путаться.

- Хорошо… А она знает, что тебе от нее нужно?

- Брат,…

- Я сейчас тебе не брат. Прости. Слишком много теряю, пожалуй, не меньше, чем ты бы потерял через месяц. Так ты ей сказал, что умираешь? Наташа, ты знаешь об этом? Что ты ему нужна, чтобы просто остаться жить?

Я подняла голову, посмотрела на Зодара. Он смотрел на брата. Медленно перевел взгляд на меня. Лицо застыло, глаза мертвые.

- Знаю. Давно знаю – почти два дня. – Я смотрела на Зодара - выражение его глаз не изменилось.

- Так ты его пожалела? Ты из жалости с ним?

Рука Зодара тихо отпустила мою спину. Он вздохнул легко, еле слышно. Упорно отводил взгляд. У меня в глазах потемнело от злости, я задохнулась:

- Вот только попробуй, гад! Только отвернись сейчас. Это будет хуже, чем та комната. Я не прощу тебя, убью на фиг! Ты что его слушаешь? Какая жалость? Я чуть не изнасиловала тебя сегодня. А кусала и била тоже из жалости? Ты что, такой легковерный? Не смей, понял? Не смей, я тебе говорю!  - Повернулась к Дару и прошипела:

- Как же правильно я выбрала его, а не тебя. А ты знаешь, что проклятие снимет не обязательно взаимная любовь? Достаточно любви Хозяйки. Взаимная любовь дает дар долгой совместной жизни. Так что мои чувства легко будет проверить. А ты сам, не хотел ли жить долго? Тоже ведь можно заподозрить корысть с твоей стороны.

- И что, то, что он готовится к смерти, никак не повлияло на твои чувства?- Дотошно допрашивал Дар.

- Повлияло. Я поразилась благородству и порядочности человека, даже перед лицом смерти не желающего перейти дорогу брату. Умереть, но не отнять счастье у той, кто, как он думал – счастлива с тобой. Когда он ошибочно решил, что мы вместе, отошел и не сделал ни одной попытки сблизиться со мной, а значит – попытаться спасти себе жизнь. Он и твою Галу не пускал к нам, чтобы не мешала. Но видно судьба всегда найдет способ поставить все на свои места. Я поражаюсь тебе, Дар. Я знала тебя совсем другим. Зачем ты так с ним? В чем его вина? Тебе же рассказали что тут было. Мы с ним грызлись, как кошка с собакой. Само все получилось и выяснилось. А если бы я после нашей свадьбы поняла, что любила другого?

- Мне плевать… - Дар отвернулся и пошел к лошадям, обернулся: - Я сумел бы заставить тебя забыть его. Когда обряд?

- Тебе зачем? Что ты задумал?

- Не делай из меня чудовище. Просто уеду на это время.

- Извини… Мы хотели завтра утром. Но ты же только с дороги… Устал, наверное, зверски. Куда ты поедешь? Мы перенесем, да, Зодар? Отдохнешь хорошенько, тог…

Дар застонал, схватился за голову руками: - Это невыносимо. Ты ненормальная. Я даже злиться на тебя не могу. Самому сдохнуть, что ли?

Повернулся к Зодару: - Уезжай, бери ее и уезжай. Проведи обряд в другом месте. Я сейчас за себя не ручаюсь. Сегодня ночью до меня дойдет все это – сожгу к чертовой матери весь город. Я – в подземелье. Пить буду. Выйду – чтоб вас не было. Если через месяц не помрешь, проведу обряд братания – сестрой станет мне. Если не выживешь – будет моя. А пока  исчезните, я на пределе. Все за мной. Остаться охране Хозяйки.

- Хорошо, брат, - прошептал Зодар.

ГЛАВА 17

ГЛАВА 17

Отряд умчался. Один из охранников подскочил и, приняв меня у Зодара, подсадил на мою Ладу. Устроилась удобнее, посмотрела на Зодара и покраснела опять – я разодрала на нем рубашку до пояса и измяла до состояния полной негодности. Неудачный фасон. Вот если бы она была с пуговицами, то те просто отлетели бы – потом можно было бы пришить.

Мы не спеша ехали по лесу, я – посередине. На душе было тяжело – сегодня я поняла, что люблю одного и поверила в любовь второго. Да, сейчас я верила, что Дар меня любит, хотя и не понимала его. Я не сожалела о нем – жалела. Было тяжело от того, что он страдает, я не хотела этого. Скорей бы он переболел мной. И что они, правда, нашли во мне – мала, худа, вредна. Марашка…Как я благодарна ей за тот разговор. Скажу сейчас и расцелую, мамой буду звать.

Тропа вынырнула из леса, расширилась. Мы ехали вдоль полей, окружающих город. Зодар подождал меня, всматривался. Тяжелый осадок от встречи с Даром не проходил. Я потянулась к нему, дальше мы ехали рядом. Он держал мою руку, тоже думал о чем-то, скорее всего, тоже о брате. Я сегодня узнала о своем женихе много, очень много. Верный друг, умеющий сочувствовать человек, бережный, любящий, стерегущий сегодня меня от самой себя. Теплое, пьянящее чувство поднималось в душе. Какая-то спокойная, переполняющая меня всю радость затопила изнутри, плескалась в глазах нежностью. Я обнимала его взглядом, тянулась заглянуть в глаза. Он встретил мой взгляд, подался вперед, прикрыл веки, замер. Опять смотрел – с каким-то радостным недоверием и странным отчаяньем, светился весь, улыбка появлялась и исчезала на его лице. Я не могла на него насмотреться, оторваться. Я любила, действительно любила. А он знал теперь это – увидел, понял.

На конюшне я спросила: - Подождешь меня – я переоденусь в платье? Пойдем к маме.

Мы шли к покоям Марашки. Я успела быстро помыться, вычесать волосы при помощи служки. Надела самое красивое платье, которое нашла наспех. Ей понравится, что я одета красиво.

Зодар стукнул в дверь, распахнул ее. Мы вошли. Марашка сидела в кресле у окна, наверное, высматривала сына. Он позвал ее:

- Мамка, я привел тебе дочку. Я беру жену себе, посмотри – кого.

Он смотрел на меня, любуясь, а у меня холодело сердце. Что он увидел в эти секунды на моем лице? Рывком кинулся к матери, упал на колени возле кресла. Я подошла, ноги, как гири, и увидела неживое лицо, отпавшую нижнюю челюсть. Умерла... не узнала. Не стала ждать смерти последнего сына –  просто не смогла. Если бы я вчера дала хоть маленькую надежду…

Сын держал ее руки, смотрел, молчал. Я давилась слезами, не выдержала – разрыдалась:

- Это я виновата-а... Если бы я ей пообещала вчера, она не боялась бы жить, ждать.. А я…я сказала, что не могу обещать ничего, что только зла не держу-у… она бы жила, радовалась… - трясло меня от рыданий.

Меня обняли родные руки. Прижали, гладили по голове.

- Солнышко, это она тебе рассказала? Не Натан?

- Д-да, она. Ночью… она слышала-а…Она меня ненавидела, наверное.

-Тогда хорошо, тогда не переживай. Просто ей пришла пора уйти. Она ушла спокойная, знала, что у нас все будет хорошо. Поверь мне, не плачь. Она знала, что делала, когда решила рассказать тебе. Глупенькая, она любила тебя. Как дочку жалела.

Я спокоен теперь. И она тоже - там. Собирайся иди. Я телегу спрошу – заберем ее с собой, в селе по дороге похороним, накроем тризну всему селу. Я знаю там людей, много раз бывал. Только наш обряд отложим, Наташа. Две недели маму поминать и оплакивать нужно. Плакать не будем – она ушла счастливая, а жалеть, что она не с нами всю жизнь буду. Просто нельзя раньше, не положено.