Страница 2 из 8
В четырнадцать он стал посыльным гангстера Дурафа Каскареллиана из Восточного Округа, и быстро вырос до наемника, ибо делал все, что от него требовали. В свою очередь Каскареллиан обращался с ним, как с сыном и защищал от тюрьмы, посылая людей – прибрать за ним после убийств. Крайгер был мясником. Не мог ограничиться перерезанным горлом. Ему нравились косы. Сперва он расчленял жертв, затем душил – их же внутренностями.
Такое не могло остаться незамеченным, даже в порочном Примордие. Вскоре он стал известен, ведь жертвы, которых выбирал Каскареллиан, были влиятельными людьми. Судьи, конгрессмены, журналисты, критиковавшие императора, гибли от рук Крайгера. На самом деле, его не волновали их взгляды. Он просто любил свое дело. Кровь оставалась кровью, не важно, текла ли она из жил республиканца или роялиста.
Потом он встретил женщину по имени Люсидик, и все изменилось.
III
Она была дочерью сенатора, недавно сожалевшего на открытом форуме, что город погружается в пучину упадка. Налоги шли на увеселения правящей династии. Сенатор заявил: это должно прекратиться.
Приказ императора последовал незамедлительно: избавьте меня от него. Каскареллиан, не интересовавшийся вопросами морали, но готовый услужить императору, велел Крайгеру убить смутьяна.
Крайгер явился в поместье сенатора, нашел его в саду среди роз, выпотрошил и занес в дом. Он раскладывал тело на обеденном столе, когда вошла Люсидик. Обнаженная, только что из ванны, она, тем не менее, была готова к битве. В руках блестели ножи.
Она обошла вокруг Крайгера, стоявшего в крови, среди внутренностей ее отца.
- Пошевелишься, убью, - сказала она.
- Двумя столовыми ножами? – уточнил Крайгер, разрезая воздух косами: - Возвращайся в ванную и забудь, что ты видела.
- Ты убил моего отца!
- Да. Вы и правда похожи.
- Мне казалось, человек, вроде тебя, подумает дважды, прежде, чем перерезать ему горло. Он хотел разрушить империю, чтобы ты и такие, как ты, не страдали.
- Такие, как я? Ты ничего обо мне не знаешь.
- Могу предположить, - сказала Люсидик. - Ты родился в грязи и жил в ней так долго, что не видишь, что происходит у тебя под носом.
Крайгер изменился в лице.
- Возможно, кое-что ты знаешь, - мрачно сказал он. Уверенность женщины его нервировала.
- Я уйду, чтобы ты могла оплакать отца, - сказал он, отступая от стола.
- Стой! – сказала женщина: - Не так быстро.
- Что значит: стой? Я мог бы убить тебя в мгновение ока, если бы захотел.
- Ты не хочешь, иначе давно бы это сделал.
- Как тебя зовут?
- Люсидик.
- Зачем я тебе?
- Я хочу увидеть мрачнейшие трущобы Примордия.
- Не стоит, поверь. Я знаю, о чем говорю.
- Значит, ты мне их покажешь.
IV
Это была самая странная прогулка из тех, что когда-либо совершали мужчина и женщина. Хотя Крайгер умылся, от рук еще несло кровью. Он шел рядом с дочерью человека, которого только что убил – тенью, закутанной в темное полотно.
Вместе они узрели кошмары Примордия: болезни, насилие, неизбывную, грызущую нищету, и всякий раз Люсидик указывала на стены и башни императорского зимнего дворца, сокровищ в любой из комнат которого хватило бы, чтобы очистить трущобы и накормить голодающих детей.
Впервые за долгое время сердце Крайгера заныло. Он вспомнил детство - то, как сидел в стоках Примордия, пока мать продавала свое напоенное ядом тело одному из имперских стражников. С каждым шагом в нем разгорался гнев – поднимался, как волна.
- Чего ты от меня хочешь? – в смятении спросил он, угнетенный собственным бессилием: - Мне никогда не добраться до императора.
- Не говори так.
- Что это значит?
- Ты прав: династию не свергнуть простому человеку, грязному ассасину, убийце обрюзгших сенаторов. Но что если ты изменишься? Ты ее уничтожишь.
- Как?
Люсидик искоса посмотрела на Крайгера.
- Здесь я тебе ничего не скажу. Кроме того, мне нужно похоронить отца. Если хочешь узнать больше, встретимся завтра ночью у западных ворот. Приходи один.
- Если это ловушка, - сказал Крайгер: -…месть за отца… то прежде, чем меня схватят я вырежу тебе глаза.
Люсидик улыбнулась:
- Ты умеешь произвести впечатление на девушку, - сказала она.
- Ты меня поняла.
- Да. И я не дура, чтобы злоумышлять против тебя. Наоборот. Думаю, нас свела судьба. Я вошла в комнату – к убийце моего отца, и ты меня не тронул. Мы связаны. Ты ведь это чувствуешь?
Крайгер смотрел на простиравшуюся между ними грязную улицу. Эта ночь наполнила его душу нежданными чувствами – и вот к ним добавилось ощущение странной близости, симпатии к дочери его жертвы.
- Да, - сказал он, и, после долгого молчания, добавил: - Завтра ночью – во сколько?
- После часа, - ответила Люсидик: - Я буду за воротами.
V
На следующий день улицы Примордия гудели от слухов и домыслов: со смертью отца Люсидик они потекли рекой. Было ли убийство знаком, что император не потерпит демократических реформ? Верившие в это сенаторы в спешке покидали Примордий, опасаясь, что их имена окажутся в черном списке. Повсюду царила тревога.
Крайгера переполняли предчувствия.
Он почти не спал, размышляя о том, что случилось ночью. Нет, не только этой ночью. Крайгер думал о своей жизни: кем он стал и кем, если девушка не лгала, окажется вскоре.
Он то и дело смотрел на дворец, вокруг которого, как и вчера, выставили двойной караул, и гадал, что имела в виду Люсидик, говоря о возможности низвергнуть династию в одиночку.
VI
Крайгер сидел на камне и ждал – в час ночи – в миле от западных ворот Примордия. В девять минут второго он увидел пару лошадей. Они мчались не со стороны города – откуда, как он полагал, прибудет Люсидик, но из пустыни, огромной и неизведанной, лежавшей к юго-западу.
Всадники приблизились и спешились.
- Крайгер…
- Да?
- Я хочу представить тебя Агонисту.
Крайгер о нем слышал. Убийцы рассказывали друг другу его историю: страшную сказку, а не быль.
Но он стоял перед Крайгером. Такой же реальный, как и женщина, что его привела.
- Значит, ты хочешь сделать Примордий республикой, - сказал Агонист: - Собственноручно.
- Она говорила, что это возможно, - ответил Крайгер: - Но я так не думаю.
- Больше веры, Крайгер. Я могу превратить тебя в кошмар императоров, если ты действительно желаешь этого. Выбор – за тобой. Решайся, ибо у меня найдутся другие дела этой ночью. Я слышу сотни молитв, извергаемых Примордием – прямо сейчас. Люди жаждут моей помощи, чтобы изменить мир.
Люсидик коснулась ладонью щеки Крайгера.
- Теперь, когда миг настал, я вижу, ты не готов, - сказала она: - Ты боишься.
- Нет! – оборвал ее Крайгер. Он вспомнил мать, умершую от сифилиса, маленьких братьев, затоптанных на улице лошадьми аристократов, сестру в лечебнице для душевнобольных, из которой она уже никогда не выберется.
- Измени меня, - сказал он.
- Ты уверен? – спросил Агонист: - Пути назад не будет.
- Я не вернусь. Возьми меня с собой. Измени меня.
Он посмотрел на Люсидик. Она улыбалась.
- Забери лошадей, - сказал ей Агонист: - Они нам не понадобятся.
Вдвоем, они с Крайгером устремились в пустыню.
VII
На следующий день Люсидик похоронила отца. Река слухов обмелела, но шепотки еще растекались по городу, тихие и вездесущие: Примордий застыл, как бомба, готовая разорваться от малейшего потрясения.
На восьмую ночь после того, как Агонист увел Крайгера в пустыню, Люсидик, чей дом лежал неподалеку от дворца, проснулась от криков.
Она поднялась и выглянула наружу. В окнах императорской резиденции горели огни. Врата были распахнуты. Стражники в смятении бегали по двору.
Накинув простую одежду, она вышла из дома. От шума город проснулся, стражники на конях носились по улицам, пытаясь заставить людей соблюдать комендантский час, но никто не обращал на них внимания.