Молнии Великого Се

Так продолжалось до тех пор, пока не пришел царь Арс. Он бросил вызов асурам и с помощью Молний Великого Се сумел защитить людей. Потом по просьбе Сема-ии-Ргла он запечатал святилище, где находился Источник. Люди стали меньше жить, вновь узнали немочи и болезни. Но и асуры лишились подпитки, без которой их могущество обратилось в прах. Говорят, они вскоре покинули Сольсуран и вслед за Сема-ии-Ргла, облюбовавшими планету на орбите Регула, переселились в систему Рас Альхаге. И только в народных сказках и легендах сохранился миф о вару.

— Миф о вару! — вслух повторила Птица, вспомнив о страшной судьбе, постигшей ее родителей.

Похоже, не все асуры ушли из Сольсурана. Они скрывались среди людей, из поколения в поколение передавая мечту об утраченной амрите и ненависть к роду царей. Когда приблизился срок, они скинули маски и сумели связаться с родичами из альянса Змееносца. А умение завоевывать богатство, почести и власть была у всех асуров в крови вместе со способностью к превращениям.

Ее бедный Олег попадал под удар сразу по двум причинам: как сын ненавистного змееносцам Командора, и как наследник рода царей. Хорошо, что о принадлежности младшего из Арсеньевых к царскому роду помнили только Сема-ии-Ргла. Научившиеся следить за потоком реки времени в каждой части ее течения, Сема-ии-Ргла сумели выкроить для обреченного небольшой зазор, и Птица не ведала, могла ли амрита помочь тому, кого уже вычеркнули из Книги Живых. И все же она шла, направляемая закатным лучом в сторону моста, который так или иначе приведет ее любимого в вечность.

Она уже различала медленно проступавшую на теле скалы дверь со знаком Поднятой руки и дивный чертог, украшенный порфировыми колоннами и мозаиками из самоцветов. Окрыленные грядущим бессмертием, асуры не поскупились принести для Храма лучшее, что сумели добыть из недр. Но потом взгляд Птицы скользнул к началу моста, и она увидела Олега.

Любимый, словно кровью облитый закатом, стоял в той же позе страдания и призыва, как во сне, увиденном в ночь разгрома станции. Заостренные черты полускрытого взлохмаченными длинными волосами лица искажала мука, левая, от сердца рука тянулась к ней, десница болезненно пряталась у груди там, где находился двунадесятый ряд травяной рубахи.

Стоп! Откуда взялась травяная рубаха? Во дворец Олег отправился в доспехах Синеглаза, а во время их последней невстречи и вовсе предстал перед ней на экране в форме пилота. И волосы! Они уж точно не могли за несколько часов отрасти. Что это? Игра больного воображения или хитрая ловушка, тщательно расставленная и настроенная сеть? И в этот миг из расщелины скал за ее спиной появился Роу-Су, отсекая ей путь к отступлению и всем своим видом напоминая присловие Синеглаза про превращения князя Ниака и его сыновей.

Рука непроизвольно потянулась к бластеру.

— Опусти оружие, девочка! — рассмеялся князь Ниак, лицо которого на глазах оплывало, превращаясь в морду горного кота, неестественно и безобразно смотревшуюся на пока еще человеческом теле в травяной рубахе. — Неужели ты всерьез рассчитываешь с помощью этой игрушки убить асура! Это то же самое, что расстреливать из камнемета солнечных зайчиков!

Он сделал шаг вперед, и Птица поняла, что не сумеет выстрелить. Она не испугалась табурлыка, но лишать жизни разумных существ, пускай даже относящихся к другому виду, ей не приходилось. Оставалась еще скрижаль. Но увидев этот предмет, ради возвращения которого была уничтожена станция, князь Ниак тоже покачал своей лобастой, похожей на львиную головой:

— Этой игрушкой ты можешь пугать только моих сыновей и других полукровок. Против асура древнего рода она бессильна. Иначе зачем Сема-ии-Ргла пришлось бы прибегать к помощи Командора и применять в Сольсуране оружие массового поражения. Пойдем! — приказал узурпатор, в мгновение ока завладев и скрижалью, и бластером. — Пришло время добыть и вернуть то, что принадлежит моему роду по праву. Солнце садится, мы можем не успеть, а ты и так задержалась!

Хотя сведения о скрижали, которые вскользь сообщил узурпатор, заслуживали размышления и анализа, мысли у Птицы слипались, как мякиш кляклой лепешки, и крошились, точно невызревший зенебочий сыр. Да и какой смысл сейчас имело размышлять. Ох, зачем она ослушалась Мать Ураганов? Почему, охваченная паникой напополам с исследовательским азартом, вместо того, чтобы связаться с Олегом и дождаться возвращения корабля, как планировала всего пару часов назад, помчалась очертя голову прямиком в западню. А ведь Палий предупреждал ее о близости узурпатора. Прости, любимый! Пока ты спасал Сольсуран, твоя неразумная жена накликала на тебя и на твою землю новые беды! Хоть бы этот колдовской мост рассыпался под ногами!

И словно в ответ на ее мысли и чаяния где-то рядом прозвучал родной, хотя и совсем охрипший голос:

— Оставь ее!

Олег стоял возле святилища рода Ураганов, и не просил, а требовал.

Хотя ссадины на его лице почти совсем затянулись, синяки померкли, а об ожогах напоминала лишь новая слишком розовая кожа, выглядел он еще более бледным и измученным, нежели в травяном лесу. В раскрытом вороте куртки пилота виднелся совсем свежий шов над ключицей. Если Глеб или Синеглаз не пытались его заколоть кинжалом, стоило предположить, что до несознательного больного наконец добралась Лика, и по всем медицинским показаниям ему следовало сейчас находиться под наблюдением врачей в госпитале, а не шляться по забытым пещерам. Учитывая, что сестра вместе с княжичем, Иитиро и Камнем встали на склонах чуть поодаль, пытаясь взять прикрывающегося Птицей узурпатора на прицел, последнее предположение было к истине ближе всего.

— Оставь ее, ты меня слышишь!

Не обратив внимания на Роу-Су, который трусливо вжался обратно в расщелину, Олег широким, решительным шагом приблизился к началу моста.

Князь Ниак, который вместе со своей пленницей дошел почти до середины, нехотя повернулся. Хотя по внешнему виду он сейчас походил на египетских богов и индуистских демонов, двигался и разговаривал он почти как человек. И человеческие слабости, в число которых входило тщеславие, остались, конечно, при нем.

— Чего ради? — глумливо отозвался он. — Царевна Сольсурана добудет мне амриту, потом в обмен на ее жизнь ты и твои спутники отдадите мне Молнии и корабль.

— Не подавишься? — брезгливо скривился Олег. — Почему ты уверен, что у дочери царицы Серебряной есть доступ в потаенный храм Великого Се?

— Я был в травяном лесу и видел, как она проникла в чрево Горного Кота и пустила вас в ангар, — прорычал князь Ниак.

— Доступ в пункт управления так же, как и вход в гробницу основателя династии, раз в тридцать шесть лет доступен каждому приобщившемуся к роду царей! — насмешливо фыркнул Олег, и по его тону Птица поняла, что любимый просто блефует. — Разве не знаешь, что жрецы Великого Се под страхом смерти запрещали наследникам царя Арса во время праздника первых побегов посещать его гробницу? Впрочем, откуда тебе это может быть известно? Не от отца же, мясника!

Трудно сказать, поверил ли князь Ниак: Птица ни разу не слышала о таком запрете. Впрочем, согласно давней традиции, сольсуранские цари День Весеннего Равноденствия проводили в храме Великого Се.

Узурпатор засопел, брызжа слюной и обдавая Птицу смрадом из своей звериной пасти.

— Я не могу ее отпустить сейчас! — сообщил он о своем решении. — Царевна Сольсурана отправится с нами, чтобы ты меня не надул!

— Как тебе будет угодно! — спокойно кивнул Олег.

Он ободряюще улыбнулся Птице, нарочито развел в стороны руки, показывая, что при нем нет оружия, и шагнул на мост.

========== Духов хранящих покой кто нарушит ==========

На обратном пути из надзвездных краев Дикий Кот и Синеглаз управляли кораблем по очереди, давая друг другу возможность отдохнуть. Хотя Молнии Великого Се, чудесным образом повернув время вспять, возвратили корабль и всех, кто на нем находился к утру дня после битвы, человеческие тела вестников знать ничего об этом не хотели и явственно намекали на то, что после двух утомительных суток силы на исходе.