Молнии Великого Се

========== Дорога в Гарайю ==========

Если смотреть с гребня перевала на травяные леса Великого Се, причудливо разбросанные в бескрайнем просторе пятна оранжевого, желтого, темно-синего и багрового складываются в затейливый узор, напоминающий праздничный покров неведомого великана.

Однако, если спуститься ниже по склону, торчащие из земли толстые, острые стебли высотой в полтора человеческих роста напомнят о битвах темных духов и обитателей надзвездных краев, после которых остались торчать разноцветные копья. Они обратились травой, но по-прежнему готовы колоть и разить в руках умелых хозяев и, главное, неплохо скрывают засаду. Особенно теперь, когда с легкой руки князя Ниака травяные леса наводнили разного рода наемники и охотники за рабами.

И хотя пока ничего не указывало на появление в этих пустынных краях разбойной ватаги или вооруженного отряда, человек, который уже второй день крался по их следу, мог оказаться кем угодно.

— Эй, Крапчатый! Пошевеливайся! Ты что, хочешь стоять тут до второго пришествия Великого Се? Наберись мужества, спускайся. Спускайся или пеняй на себя! Тебе оставаться без ужина!

На узкой горной тропе, петлявшей по склону с причудливостью ритуального орнамента, стоял высокий кряжистый мужчина. Его волосы и борода были наполовину седыми, а лицо давно выдубили ветра и солнце, иссекли дожди и оружие врагов. Но в движеньях чувствовались легкость и сноровка, а светлые глаза сохранили ясный, открытый взгляд человека честного и доброго. Временами в них вспыхивали и веселые искорки, к примеру, как сейчас, когда он распекал своего медлительного товарища.

Товарищ был грузен и неуклюж. Четыре столпообразные ноги, несущие громадное тело, покрытое густой шерстью, и уродливую, увенчанную рогами голову, не очень уверенно чувствовали себя на крутизне. Три пары умных добрых глаз смотрели на человека с укоризной. Взгляд животного красноречиво говорил: «Тебе-то хорошо, хозяин, по горам ходить, тебе горные духи почти родня, а мы, зенебоки, привыкли к травяному лесу. Что, как не примут меня горные духи? И так гневные боги заперли их в недра подземные. А когда чрезмерной тяжестью еще и грудь топчут! Вот внизу — другое дело. Кто лучше меня проложит дорогу сквозь заросли старой травы?»

— Не трусь, Крапчатый, — сказал человек. — Ты же боевой зенебок, а не домашняя скотинка. Тебе ли бояться духов гор. Разве твой хозяин не ведет от них свой род, разве не почтили мы их доброй жертвой в начале пути? Спускайся и подай нашим спутникам пример! Хорош я буду проводник, если не сумею уговорить собственного зенебока!

Словно поняв смысл речи человека, Крапчатый сокрушенно потряс головой, вздохнул пару раз и осторожно пошел вниз, тщательно проверяя дорогу.

Его хозяин, которого звали Камень, действительно вел свой род от духов гор, являясь последним потомком Могучего Утеса — некогда влиятельного и сильного племени. Одежду Камня составляли удобные кожаные сапоги, штаны мехом наружу и рубаха, сплетенная из разноцветных травяных волокон. Такая рубаха по прочности не уступала чешуйчатым доспехам, но была значительно легче, а изображенный на ней магический узор предохранял не только от вражеского меча, но и от болезни, порчи и всякого другого зла. Над левым плечом виднелась крестовина доброго меча.

В прежние годы Камень видел немало битв, в память о которых у него остался этот клинок, выкованный в надзвездных краях. Но те славные времена поглотила река Времени, оставив на долю последнего потомка духов гор скитания по просторам травяного леса. Количество пройденных дорог превышало число морщин на лице. Зимой Могучий Утес жил охотой, летом сопровождал купцов из иных земель.

Вот и сейчас они с Крапчатым исполняли роль проводников и охраны при чужеземце, который в одиночку вздумал путешествовать по дорогам Сольсурана. Могучий Утес понимал, что затея эта опасная и добром может не кончиться, особенно теперь, когда их преследовал этот осторожный невидимка. Однако он не мог отказать старому другу, хоть и подозревал, что его путешественник отнюдь не тот, за кого себя выдает.

Около недели назад Камень оказался в Имарне, намереваясь обменять плоды своих охотничьих трудов на зерно, сыр и травяное масло. Он довольно-таки быстро закончил дела и собирался уже покинуть град, но, посчитав оставшиеся у него после покупок меновые кольца, пришел к выводу, что имеет право посетить оружейную мастерскую — стоило присмотреть новый нож для разделки шкур, старый от многолетнего использования никуда не годился. А для выполнения этой задачи лучше Имарна места не стоило и искать.

Дело в том, что с недавних пор здесь поселился один чужеземец по прозвищу Дикий Кот — что ни говори, имя, более подходящее для воина, нежели для ремесленника. Сухощавый и темноглазый, очень смуглый, вероятно, от постоянного общения с огнем, этот человек имел такую власть над металлом, что вещи, выходившие из его горна, будь то лемех для плуга, сапожное шило, спица для вязания или боевой топор, служили исправно и долго, отличаясь надежностью и прочностью. А уж если кому из воинов травяного леса удавалось уговорить Дикого Кота выковать ему меч, он мог быть с первого взмаха молота уверен, что это оружие превзойдет все изделия сольсуранских мастеров и ничем не уступит клинкам, рожденным в надзвездном краю.

Во время своих странствий Камень часто навещал Дикого Кота. Тот любил послушать его рассказы о прежних временах. Обычно, едва заслышав приветственный рев Крапчатого, Дикий Кот выходил из своей мастерской пожелать старому зенебоку и его хозяину здравия и долгих лет. Но сегодня он оказался занят — вел оживленную беседу с каким-то чужестранцем, низкорослым и тщедушным, как теленок зенебока, не ко времени появившийся на свет в начале зимы.

Хотя Камень по опыту знал, что Дикий Кот не станет просто так якшаться с кем попало, нынешний его собеседник вызывал, мягко говоря, чувство недоумения, граничащего с недоверием. Несмотря на то, что в мастерской от жары плавились даже оловянные бляшки на поясах, этот чудак, словно вокруг него царила лютая стужа, с ног до головы был закутан в бесформенный темно-зеленый балахон и, хотя на небе не наблюдалось ни облачка, упорно надвигал на глаза обширный, глубокий капюшон.

Немного раздосадованный, еще больше удивленный Камень выбрал инструмент по весу и по руке, заплатил, сколько положено, и собирался уходить, но Дикий Кот жестом попросил его задержаться. Оставив, наконец, своего гостя, он отвел Камня в сторону.

— Сам Великий Се привел тебя в мою мастерскую! — начал он. — Мой друг направляется в Гарайю. И ему требуется надежный проводник.

— Город двенадцати пещер? — Камень нахмурился. — Это место заповедное, и зря тревожить его покой не стоит.

— Не зря! — пылко воскликнул Дикий Кот. — Этот человек путешествует по свету в поисках мудрости. Он прибыл в Сольсуран из очень дальних краев и щедро заплатит тебе за услугу. Сам посуди, времена сейчас неспокойные, разве я могу найти проводника более надежного, чем ты, друг Утес!

И все же Камень долго колебался. Обратись к нему с подобной просьбой кто другой, особенно сам чужак, просто бы без лишних раздумий отказал. Куда это годится — прятать свое лицо, словно какой поклонник темных духов. С другой стороны, стоит ли судить о человеке по его внешнему виду? Мало ли, какую цену ему пришлось заплатить за тягу к познанию. Да и стены пещер Гарайи, покрытые письменами, которые начертал едва ли не сам Великий Се, для жрецов, книгочеев и колдунов всех мастей вот уже тысячу лет являются приманкой паче легендарных сапфировых кладовых Синтрамундского калагана. И это несмотря на то, что смысл знаков давно утрачен, а выражение «молчать как стены Гарайи» вошло в поговорку.

От Дикого Кота не укрылись сомнения, отразившиеся на обычно невозмутимом лице старого воина.

— Я бы не стал беспокоить тебя, кабы сам мог отправиться в этот путь! — сказал он проникновенно. — Но дела требуют моего присутствия в Имарне, а мой гость не может ждать. Он должен выполнить поручение, которое ему дали жрецы Храма Великого Се, ибо среди ныне живущих ему нет равных в толковании знаков.