Пленники ночи

Лейла вдруг вспомнила, при каких обстоятельствах это произошло. В сущности, она согласилась лечь с ним в постель, , если он назовет свое имя. Хуже того, она была согласна отдаться ему, независимо от того, сделает он это или нет. Краска залила ей лицо и шею.

— Вы и так многое мне рассказали, — поспешно заявила Лейла. — Даже если только для того, чтобы я наконец замолчала. Что мне и следует сделать. Потому что я уверена, что на сей раз вы не лгали. Возможно, вы что-то и опустили, но человек имеет право на свою личную жизнь. У вас опасная работа. — Лейла уже не могла остановиться. — И ваша жизнь, наверное с самого детства, была полна опасностей. Вас пытались убить. Как знать, может, и сейчас кто-то желает вашей смерти. Но обо мне можете не беспокоиться. Вы мне доверились, и, поверьте, для меня это большая честь. Я никогда вас не выдам. Честное слово. Ничто не сможет…

— Лейла.

Она опустила глаза.

— Похоже, вы собрали все подушки в доме.

— Лейла. Я думаю, нам кое-что надо уладить.

Она услышала шорох шелка, увидела отблеск огня на золотом и голубом. Исмал, передвигаясь грациозно, словно кошка, неумолимо уменьшал расстояние между ними-. Свободный халат немного распахнулся на груди, обнажив впадины над ключицами и гладкое, как мрамор, плечо. Но и там, где блестящий шелк облегал тело Исмала, были отчетливо видны скульптурные мускулы его рук и контуры могучей груди. Исмал был воплощением мужественности… и он приближался к ней.

Лейла не могла пошевелиться. Дыхание почти остановилось. Волна вожделения прокатилась по всему телу и начала пульсировать внизу живота.

Лейла заглянула в его синие глаза.

— Вчера, — сказал он.

— Да, — еле слышно выдохнула она.

— Вы сказали, что хотите меня.

«Беги!» — кричал внутренний голос, а перед глазами вставали образы прошлого: она извивается от желания… Фрэнсис смеется… он открыто издевается… стыд.

Но бежать было поздно. Она уже попала в ловушку, как это уже случалось бессчетное количество раз. Запуталась в сетях дьявола. Она желала этого человека с самого начала… и сейчас…

— Да, — беспомощно прошептала Лейла и утонула в бездонной глубине его глаз. — Да, все еще. И даже больше.

— Больше? — тихо повторил Исмал.

Он наклонился. Снова вспыхнули блики на золотом и голубом… зашуршал шелк, натянутый мускулами… Лейлу окутало тепло… и запах. Она задрожала от этого запаха, как животное, почуявшее приближение особи противоположного пола. Но вместе с тем ее обуял страх — безумный страх неконтролируемого желания и унижения, которое она почувствует, когда все закончится.

Исмал провел пальцем по щеке Лейлы, и она задрожала. От желания. От страха.

— Лейла, — прошептал Исмал. — На персидском языке это имя значит «ночь». Ты — все мои ночи. Я каждую ночь вижу тебя во сне.

— Я тоже тебя вижу во сне. Но это кошмарные сны. — Лейла хотела его предупредить. — Я… нехорошая.

— Я тоже.

Исмал провел рукой по волосам Лейлы и потерся щекой о ее щеку.

— Я не могу быть сегодня хорошим. Я слишком тебя хочу. — Он провел губами по ее уху, и горячая волна пробежала по телу.

Лейлу уже лихорадило, но она пыталась оставаться спокойной, несмотря на ласки Исмала. Она схватила его руку — ей хотелось, чтобы он поторопился, но просить об этом она боялась. Ее пальцы впились в железные мускулы.

— Не надо бороться с собой, Лейла.

— Ты не знаешь… — Она не могла закончить фразу, не могла сказать ему правду.

— Я доверился тебе сегодня. Доверься и ты мне.

Он рассказал ей о себе все, и Лейла понимала, как ему было нелегко. В глубине души Исмал тоже испытывал стыд. Ради нее он рисковал большим, чем своей гордостью.

Лейла тоже должна ему довериться.

Она повернула голову и поцеловала его так, как хотела, — глубоко и отчаянно. Потому что она любила его, каким бы он ни был в прошлом, в настоящем или в будущем. Она жаждала, чтобы он опустошил и ее тело, и душу. Чтобы он овладел ею, сжег, поглотил без остатка.

Лейла засунула руки под халат Исмала и провела пальцами по контурам твердых мускулов. Оторвавшись от его рта, она начала целовать его в шею, в горло, в плечо.

— Я хочу тебя. — Стыд пропал. — Очень.

— Ах, Лейла.

Исмал увлек ее за собой на подушки и вмиг оказался сверху. Лейла обняла его ногами, упиваясь тяжестью его тела, его жарким дыханием, твердой плотью, которую она чувствовала через юбки. Исмал овладел ее ртом, и ритмичные движения его языка отдавались в каждой клетке ее тела.

Ее руки скользнули ему за спину по шелку, который заскрипел от прикосновения, и дальше вниз — по восхитительно прекрасному телу… тонкой талии… стройным бедрам.

Он застонал и немного отстранился.

— Кажется, я тебе нравлюсь. — Его голос звучал глухо.

— Да. Да поможет мне Бог.

Лейла начала расстегивать пуговицы корсажа. Исмал уже видел ее грудь, так что Лейле нечего было скрывать. Да она и не хотела. Напротив, она желала, чтобы он целовал и ласкал ее — руками, губами, языком…

Исмал отстранил руку Лейлы и быстро расстегнул корсаж. Она затаила дыхание и позволила Исмалу раздеть себя. Если бы он даже порвал платье, ей было бы все равно. Лейла хотела принадлежать ему. Пусть он делает с ней все, что захочет.

Движения Исмала были быстрыми и нетерпеливыми, так что сердце Лейлы стало биться еще сильнее — в предвкушении наслаждения. Наконец вся одежда была снята. Напряженный взгляд Исмала медленно скользнул по дрожащему обнаженному телу Лейлы.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — нетвердым голосом спросил он.

Он легко провел пальцами по ее горлу и дальше — по груди.

— Нравится?

— Да. — Прикосновение казалось непринужденной лаской, но взгляд был напряженным. — Мне нравятся твои руки. Твой рот, глаза, голос. Твое прекрасное тело. Я хочу, чтобы ты взял меня всю, хочу быть твоей ночью, твоей мечтой, Исмал. Я хочу все.

Быстрым движением Исмал развязал кушак. Халат распахнулся, и у Лейлы перехватило дыхание.

— Ты боишься?

— Да. Но мне все равно.

Он был богом. Ослепительно красивым. Если бы Микеланджело увидел тело Исмала, он заплакал бы в отчаянии и разбил бы своего Давида: широкие прямые плечи и мускулистый торс, переходящий в тонкую талию. Исмал был похож на мраморную статую… но со светлыми блестящими волосами на груди и руках…

— Как ты прекрасен, — прошептала Лейла и провела рукой по его груди.

Исмал выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Ты сводишь меня с ума, Лейла. — Он оттолкнул ее руку. — Будь осторожна. Я не такой ручной.

Исмал поцеловал ее, а потом начал медленно гладить ее плечи, руки, набухшие груди, живот. Его движения были так мучительно нежны, что внутри у Лейлы все заныло от наслаждения.

Она знала, что Исмал держит себя в узде. Она могла бы сказать ему, что в этом нет необходимости, что если он хочет, он может разорвать ее на куски. Но она хотела, чтобы он овладел ею так, как нравится ему. Если сейчас ему нужно себя контролировать, то она позволит ему разжигать пламя постепенно.

Исмал опять ее поцеловал, а потом обхватил ладонями ее груди и начал их мять. Лейла вздохнула и выгнула спину, чтобы заполнить собой его руки, позволить ему получить удовольствие от этой ласки. И в первый раз в своей жизни она была рада своему слишком пышному телу, потому что оно доставляло наслаждение Исмалу.

Когда он наклонил голову и провел языком по твердому соску, по телу Лейлы прокатилась горячая волна. Она запустила пальцы в волосы Исмала и позволила себе плыть по этой волне, пока он не взял сосок в рот и слегка его не потянул, так что по коже побежали мурашки. «Не останавливайся, — молила она про себя. — Только не останавливайся». Сердце Лейлы сжималось так, будто Исмал тянул не за сосок, а за само сердце, но боль была сладостной и обжигающей одновременно. Исмал поднял голову, чтобы взглянуть на Лейлу.

— Я никак не могу насладиться тобой.

— А я — тобой.

Она провела руками по его торсу и на секунду остановилась, когда почувствовала под пальцами рубец от шрама. Но только на секунду, потому что у нее не было сил остановиться. Ее руки скользили все ниже и ниже… пока она не дотронулась дрожащими пальцами до его твердой плоти.