Белоснежка и Охотник

– Три, мама, – рассмеялась Карли, ничуть не обижаясь на ее “забывчивость”. Практически единственная в своем роде полувампирша знала, что мама и папа наслаждаются друг другом и путешествиями, как когда-то давно, ещё до появления дочери. Для них время идет не так как у людей.

– Да, ты права, солнце. Где ты кстати работаешь сейчас? Все ещё моя коллега? Или нашла место поприличнее?

Скука это такое дело, что рано или поздно тебе хочется заняться хоть чем-то. Карли не стала себе отказывать. В свои полноценные семнадцать лет она решила отправиться в колледж. Потом в другой, третий и ещё несколько. Все это девушка перемежала с временными работами года на два, посещениями Калленов и путешествиями. Не так давно, а именно пять или около того лет назад Карли Леа осваивала себе профессию преподавателя, как и ее мама, которая время от времени все-таки работала по специальности. От скуки, да.

– Нет, мам. Я переоценила плюсы этой неблагодарной деятельности. Сейчас я чиню машины. Кстати, как там папа?

– Карли Леа Визердейл, не переводи тему, – воскликнула Изабелла, понимая, что дочь хочет перевести тему от своего “я не одна”. – С папой все чудесно. Он передает тебе привет. Как всегда. Но неужели ты вновь пошла по стопам Розали? Тебе не хватило прошлого раза?

Роуз как-то заразила свою любимицу транспортом. И если Элис тщательно следила за вкусом Карли, то Розали обучала ее тонкостям автомеханика. Карли так понравилось это еще и потому что она находилась в окружении множества мужчин, которым было так здорово путать мозги. Они не могли устоять перед ней. Механиком она становилась дважды… или трижды.

– Нет, мама. Я обожаю машины… – пауза тишины, – мне пора. Давай я перезвоню тебе?

Карли так и не дождалась ответа Беллы. Она отключила вызов и обернулась. На входе в автосервис стоял он. Единственный мужчина, после Паоло, кто смог украсть ее сердце. И родителям лучше не знать о нем. Эдвард Каллен – тот, о ком не стоило говорить вслух.

***

Это случилось неожиданно. Бостон. Карли жила там последние несколько лет под своим вторым именем. И именно тогда она пожелала вновь пойти в колледж. Но лишь проезжая мимо старинного строения, оказавшееся старшей школой, какая-то неведомая сила заставила ее остановиться. И прежде чем начать обучение в колледже, Карли решила вновь окунуться в атмосферу школьного духа. Побыть той юной мисс Дейл (свою фамилию она также сокращала), какой не была уже давно.

С ним она познакомилась на одном из уроков. Органическая химия. Место было лишь с ним одним. Карли с первого взгляда поняла, что этот парень – один из них. Слишком идеальным он был. Но его глаза и привычки – все это выдавало в нем не истинного вампира, а воздерживающегося. Карли он заинтересовал. Любопытства ради она скрыла свой запах, став “человеком”. Да, после того непростого разговора с таинственным Джейком в лесах Форкса, она до автоматизма отработала свой действительно новый открывшийся дар. Теперь никто и ничто не мог узнать бы в ней не человека, пока она сама этого не возжелала бы.

А лишь узнав его имя, Леа предпочла молчать уже из принципа. Ведь он был Калленом. А если точнее – Эдвардом Энтони Мейсоном Калленом. Единственным Калленом, которого она так и не видела в своем детстве. Тем, кого ее семья упоминала нехотя. Тем, кто когда-то был другом ее матери. И тем, кто бы против ее рождения.

Сначала было интересно. Азарт играл в ее крови. Эдвард был замкнутым одиночкой. Привлекательным одиночкой. Карли знала, что он может читать мысли и наверняка читал и ее. Но она была хитрее. Девушка знала как ловко избежать этого. В присутствии Эдварда она думала о чем угодно, но лишь бы не о его и о своей природе, и о родителях, и о его семье. А потом все пошло наперекосяк. Она не поняла, когда это случилось, но раз за разом вампирша ожидала его внимательных взглядов, улыбок, его старинных ухаживаний, так не характерных для этого времени. Всего, что он готов был дать ей. И так хотелось ей укусить его. Отметить свою принадлежность ей. Эдвард Каллен – был тем, кто нарушил ее душевное спокойствие.

***

Разве можно устоять? Разве можно остановиться и подумать?

Эдвард готов был нырнуть в свои чувства вновь. Она его околдовала. Леа. Такое красивое и редкое имя, как и его. Наполовину француженка, наполовину американка. Утонченная блондинка с восхитительными манерами и совершенно не женственными привычками. Одно занятие химией в последнем классе старшей школы Бостона и он не может думать ни о чем кроме нее. Эдвард наконец-то понял, что хотел в своей жизни так сильно. Любовь. Он мечтал об этом ответном чувстве, присущем только людям и воспеваемым ими в веках. То, чего ему не удалось получить от Изабеллы Свон много лет назад, потому что сердце той было уже занято. И то, что теперь давило на него с новой силой.

“Что я хочу выпить? Тебя.”

Он смотрел на ее улыбающееся лицо со смесью восхищения и страха. Она предлагала ему напиток, а все о чем он мечтал это попробовать ее. Эдвард до сих пор за столько лет не убил ни одного человека и уж тем более не вкусил их кровь, но сейчас не мог мечтать ни о чем другом. Леа. Его рок и его фантазия.

Даже если ему вновь придется отказаться от нее, он будет благословлять тот день, когда она изменила ход его истории. Жизнь и смерть. Они всегда приводили лишь к любви и сожалению.

Безумство, внутри него, казалось, растет с каждым днем. Он опасность. Опасность для нее.

– Эдвард, идем туда, – она тянет его за руку на очередной аттракцион, а он лишь плотнее сжимает зубы.

Он не может помочь ей узнать свои секреты. И не может рассказать о них. Он знает, чем это может окончиться. Но ему всегда нравилось играть с огнем. Сейчас он едет на грани и эта скорость, с которой он падает в пропасть, перетекает в красный. Горячая кровь, бегущая по ее венам, не улучшает его состояния.

Малыш, я хочу прикоснуться к тебе,

Хочу высосать твою волю.

Я буду охотиться за тобой

И приведу тебя в свой ад.

Эдвард уже в аду. Они в караоке-баре. Ее голос такой же подстать ей – нежный, покоряющий, заставляющий желать ее еще больше. И слова этой песни отнюдь не успокаивают его.

Малыш, я хочу тебя,

Хочу чувствовать тебя каждой клеточкой своего тела.

Парень, я буду любить тебя,

Я ворвусь в твою душу…

“Ты уже там, Леа. Ты уже в моей душе. И на это раз я не откажусь от тебя.”

Желание, я голодна,

Надеюсь, ты утолишь мой голод?

Как сильно ты меня хочешь? Как сильно ты меня хочешь?

Эдвард смотрел, как Леа скользит по холлу отеля: она двигалась так грациозно, что не вполне походила на человека. Так может выглядеть только бессмертная, но она человек. Вампир был поражен тем, насколько богатой и спокойно-уверенной она казалась: так выглядят настоящие аристократки. Никто и не заподозрил бы ее немного робкую, немного упрямую натуру – такую, какой ее знал лишь он. Сейчас она будто бы была облачена в плащ самообладания.

А потом она вдруг изменилась.

Эдвард не знал, чем это было вызвано: то что она заметила его или ей просто захотелось пошутить, – но ее взгляд стал жарким. У нее был такой вид, будто ей нужен мужчина. Он. Эдвард среагировал на это. Все его существо среагировало. Но это подействовало не только на него. Любой мужчина, находившийся поблизости и наблюдающий эту картину, отреагировал так же. Эдвард собственнически обвел глазами холл. Но Леа, казалось, не замечает того, что ее чувственная походка и движения притягивали к ней жаждущие взгляды мужчин. Они замолкали на полуслове, поворачивались и смотрели, околдованные. Их пульс и дыхание ускорялись. Даже женщины не избежали подобного. Их завистливые взгляды были устремлены на ее грудь, губы и глаза.

Сегодня он осознал, что не только вампирши могут быть настолько привлекательными, что заманивают своих жертв в ловушку. Сегодня Эдвард и сам был на втором плане.

И неожиданно на него накатила необъяснимая ярость. Неужели все они рассчитывают, что она даст им то, чего они жаждут? Эдварду повезло, что в это время Леа сдавала ключ на стойку регистрации и не видела, как внутри него оживает зверь. И этот зверь желал убить всех мужчин, которые смотрят на его Лею и сделать ее полностью его. Признаться ей. И не дать уйти. Удержать. Он чувствовал, что она согласиться. Он старался не читать ее, но иной раз ее мысли волей неволей становились явными. Она была готова признаться самой себе, что любит его.