Иди ты к лешему!

— Я тебе, кажись, не то что-то дал, — задумчиво покрутил головой мужчина, — это у нее рабочее. Ну да ладно, чистое же. Ты точно сейчас к мужу не хочешь? — Нет. А когда вернусь — разведусь сразу. Вы правы — что терпеть, нервы трепать изо дня в день? Голос прозвучал неуверенно. Готова ли я и правда так сделать? Сейчас думать об этом не хотелось.

— А у вас кипяток есть в печи? Давайте, я вам чаю заварю? Цейлонский, с конфетами попьем. И вы мне расскажете, кто тут еще у вас живет.

Лука не отказался и вскоре мы пили чай с конфетами, предварительно попробовав сырокопченую колбасу и мой любимый сыр. Не нужное сейчас я со стола убрала. Что к себе в каморку, что в дежу с притертой крышкой. А ее после нашего чаепития Лука снесет на ледник в подполе.

Я с нетерпением ожидала рассказа о том месте, в которое попала. Потом попрошу показать мне хотя бы подворье. Если есть какая живность, то это теперь, до прихода его жены, будет моей заботой. Думаю что справлюсь, не все же сразу на меня повесят. Приглядывалась к богатырю-лешему, не понимая в чем фишка? Это же у нас сказочный персонаж со способностью к чародейству? А здесь просто большой мужчина. Он скорее на богатыря русского тянет, а не на старичка-лесовичка. Правда, мое перемещение было похоже на то самое чародейство. Он же совсем мне не удивился, очевидно такие посылки иногда прибывают к нему. А он их отсылает обратно. Меня просто распирало от вопросов:

— Лука, а еще кто-то из наших остался в вашем мире, или вы абсолютно всех обратно отправили?

Он удивленно открыл рот, собираясь ответить, улыбнулся в усы и вдруг замер. Поднял руку, чтобы я замолчала и прислушался. Тихо встал, прошел к двери. Распахнул ее, намереваясь выглянуть и вдруг дернулся, отступая в дом. Я с ужасом смотрела, как со спины вышла стрела, застряв в его теле.

Он быстро прикрыл дверь, прижав собой, и наложил засов. Посунулся по ней и опустился на пол. Теперь Лука сидел боком ко мне, и я видела оперенье стрелы, торчавшей у него ниже горла.

Я подскочила ближе, стала на колени. Он тихо прохрипел:

— Счас я тебя домой, дочка…

В дверь ударили, сильно, аж дрогнул пол. Лука скривился, схватившись за древко стрелы.

— Кровью истечете, перевязывать сейчас некогда. Не вытаскивайте пока. Потом я обломаю со спины и перевяжу вас, — шептала перепугано я.

— Заговоренная она на смерть мою, не выживу я, дочка. И чаровать не могу с ней, так что давай — тащи, ломай. Домой я тебя… Тихо только, тихо.

Я сломала стрелу, вызвав этим его короткий мучительный стон. отбросила наконечник и, упершись ладонью, дернула на себя палочку с опереньем. Она вышла и хлынула кровь. Лука осел на пол, закашлялся, брызнув ею. Задето легкое? Я потеряно оглянулась, высматривая перевязочный материал.

— Не надо. Не высовывайся. Зря все. Силы уходят, зря уходят. Дай голову.

Я наклонилась к нему, и он неожиданно с силой привлек меня на себя, прижался окровавленными губами, укусил до крови за губу, выдохнул. В голове взорвалось что-то, тихо и без боли. Я дернулась от неожиданности — все в долю секунды случилось. Прикрыла рукой прокушенную губу, отползая по полу от него. А он прохрипел тихо и безнадежно как-то:

— Не бойся только. Живи, лешачишка… нет сил на другое, дочка. Давай тихо и быстро…под кроватью твоей ляда… ход там. Ползи, доченька, не вставая. Слушайся меня — сейчас, быстро, а то двое поляжем… Дождись мышку мою…любую. Ползи же… — тихо сипел и булькал он угасающим голосом. Дверь опять сотряс удар. Я дернулась, не решаясь оставить его вот так — без перевязки, без помощи. Он совсем лег на пол, глазами затухающими показал…и я поползла.

Под кроватью было чисто, не пыльно, я ужом скользнула под нее, приоткрыла люк. Дом опять дрогнул, дверь затрещала. Нужно спешить. Руки дрожали, внутри все сжалось и тоже дрожало от страха. Решилась и просто прыгнула в темноту, пролетела немного, всего метра полтора, чуть не получив крышкой люка по голове. Не устояла на ногах, упала вперед на колени, разорвав утлый подол платья. В доме, за прикрытым люком раздался шум, рев. Я, едва не теряя сознание, замотала бестолково головой, отрицая этот ужас. На четвереньках поползла по подземному ходу. Благо, дорогу искать не пришлось — до стен доставала руками. В полной темноте ползла долго и тяжело, не решаясь встать на ноги — на четырех казалось надежнее и устойчивее. Болели колени, спина, ладони, ободранные о мелкие камешки. Усталость и необходимость двигаться вперед спасали от того, чтобы оказаться парализованной страхом.

У меня было это неотложное, отвлекающее занятие, и когда впервые за все время уперлась головой в препятствие, то поневоле пришлось замереть и прислушаться… Я готова была ползти так еще сутки, только бы не выходить наружу, не решать сейчас ничего, не думать о том, что случилось. Скрутилась калачиком и притихла. За мной никто не гнался, но через землю передавались какие-то толчки вдали, отзвуки движения.

Потом сквозь полуобморок-полудрему услышала, как потянуло дымком. Встрепенулась, принюхалась. Дыма стало больше, но не настолько, чтобы существовала опасность задохнуться. Просто запах, я даже не закашлялась. Странно, но то, что дом подожгли, меня успокоило. Задумалась — почему? Да потому, что теперь исчезла вероятность того, что найдут люк под кроватью. Мысли о Луке гнала — было страшно, было жаль его. Положила руки под голову и стала засыпать — сдавали нервы. Решила, что буду сидеть тут, пока не стану сдыхать с голоду. Потом выйду, только потом…

Потихоньку уплывала в сон. Стараясь хотя бы мысленно отгородиться от этого кошмара, думала о своем доме, о том, что нужно менять там все — от обоев до штор. Даже представляла, как все будет…красиво… Когда проснулась — не знаю. То ли через час, то ли через сутки. Под землей было тихо и спокойно. Представила себе, что сейчас встану, открою люк, выйду наружу и нужно будет что-то делать, идти куда-то… Сразу нестерпимо захотелось домой, немедленно, любым способом, срочно… Потянуло опять дымом, завоняло, приложило, прижав к голому полу. Потом посветлело, и перед глазами возникла родная квартира. В свете ночных уличных фонарей, попадавшем через окна, моя пустая сейчас и пропахшая табачным дымом кухня была как прощение за все плохое, что я совершила в жизни.

Глава 2

Немного еще посидела на полу, давая бешеной радости осесть в душе. Пощипала себя за руки, как водится и решила, наконец, вставать. Царапины на ногах и руках давали знать о себе, болели мышцы ног и спина. Одежда на мне была грязной и рваной. Нужно бы вымыться и переодеться, обработать ранки. Но сначала — как-то дать знать о себе мужу, чтобы не испугать его своим появлением. Я и сама не знала, сколько отсутствовала, а уж как пропала из виду, это вообще был номер.

Прошла в гостиную, толкнула дверь в спальню. Глаза уже привыкли к ночному освещению, и я ясно увидела, что Сережа спал не один. Соседская дочка, как я раньше думала — неплохая, приветливая девочка, восемнадцать лет от роду, занимала мое штатное место. Я потерянно стояла, не понимая, что мне делать. Будить, скандалить? В груди и горле сдавило, по щекам поползли слезы. Задержала дыхание, заставляя себя успокоиться, вытерла глаза. С тяжелой какой-то тоской представила что будет, если сейчас разбужу их — всю эту суету, говорильню, а то и оскорбления в свой адрес и меня замутило.

Я тихонько вышла и пошла опять на кухню, прикрыв за собой три двери. Вымыла там руки. Так и не поняв, что чувствую и решив, что у меня шок, старалась пока не думать об этом. Тошнить могло и от голода, поэтому открыла холодильник и нашла для себя еду. Поела, плотно набив оголодавший желудок. Я всегда заедала стресс и поэтому имела проблемы с лишним весом. Сидела и решала, что мне делать дальше. Скандалить и выяснять отношения не было ни сил, ни желания. Мои действия в будущем были понятны. Но что в данный момент предпринять?

В конце концов решилась. Мобильник Сережи всегда лежал на прикроватной тумбочке, так что я опять тихонько сходила в спальню, стараясь не смотреть на них. На часах было половина пятого утра, и звонить в такое время начальнице нашего кредитного отдела было неудобно. Я позвонила.