Страница 21 из 25
– Да, часто, – ответила Лена, кивнув.
– Боже мой! – вырвалось у Лидии. – Что я слышу!.. Короче, так, завтра мы пойдем к врачу, а затем, наверное, надо будет найти этого типа. Тебе надо избавиться от плода, пока об этом не узнали в школе.
– Я этого не сделаю. Я люблю Якова, – спокойно и твердо произнесла Лена.
– Ты что, с ума сошла? Я считала тебя более умной. Этого твоего Якова следует арестовать!
– Нет, я выйду за него замуж! – вновь твердо ответила Лена.
Лидия Сергеевна всполошилась. Она не ожидала от Елены такого упрямства. Ее твердость и уверенность не давали повода даже для жалобы. Затем Лидия сказала ей ласково:
– Ты хоть фотографию покажи, каков он, твой Яша. Если он такой золотой, как ты говоришь, должны же мы с ним хоть познакомиться?
Елена встала и вышла в другую комнату. Скоро вернулась и принесла фотографию. Лидия Сергеевна взглянула на фото.
– Видно, что парень и впрямь хороший, но представляешь, насколько он старше тебя? А твоя школа? Планы на будущее, университет? Хочешь проститься со всем этим?!
Елена молчала.
– Ладно, придет Николай Сергеевич, и мы решим, что делать. А ты не упрямься. Ведь мы тебя не только любим, но и ответственность большую несем.
Елена с мольбой посмотрела на Лидию Сергеевну.
– Даже не думай, Николай Сергеевич должен знать. А сейчас ешь и иди отдыхать.
Николай Сергеевич вернулся домой в девять вечера. Поболтав с младшими, он заглянул в гостиную, где обычно спала Лена. Спросил ее об учебе в школе, но, увидев, что девушка не в духе, оставил ее в покое.
Николаю Сергеевичу было сорок шесть лет. Он был уроженцем города Николаева, что на южной Украине. Еще во время учебы в Петербургском университете Николай примкнул к социал-демократам, после революции активно работал в большевистском ревкоме, потом в аппарате Зиновьева. Тогда же он познакомился и сблизился с Троцким. После Гражданской войны его перевели в Москву. Сначала работал в ЦИКе, затем – в отделе промышленности Центрального Комитета партии, так что партийных и хозяйственных руководителей он знал очень хорошо. В аппарате его тоже уважали – и как революционера со стажем, и как хорошего специалиста, ему всегда доверяли ответственные посты. Знали и о его симпатии к Троцкому, однако, когда в руководящих и исполнительных партийных органах проводили первую чистку троцкистов, Николая Сергеевича не тронули как скромного и нужного кадра.
Женился он поздно. Старшему сыну, Сергею, было семь лет, Наталье – шесть, а маленькому Тимофею – всего четыре. Когда Николай Сергеевич удочерил Елену, Тимофею не было и года.
Лидии Сергеевне, уроженке Тверской губернии, было тридцать три года. Гражданская война и ее перебросила в Москву, где она окончила техникум рабочей молодежи и работала в хозяйственной службе Моссовета. В последние годы из-за малолетних детей она перешла на полставки.
Николай Сергеевич вошел на кухню. Лидия Сергеевна уже накрыла на стол. Супруги поцеловались и расселись. Лидия не знала, с чего начать. Она медлила, не хотела портить мужу аппетит. Николай Сергеевич заметил, что Лидия собирается что-то сказать, и решил начать сам:
– Что-то Елена наша не в духе. Должно быть, в школе что-то случилось? Ты не спрашивала?
– Спрашивала… Не знаю, как тебе и сказать, – начала Лидия Сергеевна.
– Скажи как есть. Что-нибудь серьезное?
– Да, Коленька, плохая весть.
Человека, прошедшего сквозь вихрь революции и огонь Гражданской войны, испугать было трудно, однако Николай Сергеевич встревожился.
– Что случилось?
– Наша красавица попала в историю. Она влюблена в мужчину, который старше ее.
– Ух ты! Я тоже старше тебя, и что?
– Коленька, тут другое. Познакомившись этим летом, они уже все успели, и… Видимо, она забеременела.
– М-да… Как его зовут, сколько лет? – процедил сквозь зубы Николай Сергеевич.
– Его зовут Яков, он грузин. Ему под тридцать. Елена говорит, что он любит ее и собирается жениться на ней, однако девочке всего шестнадцать, она еще и школу не окончила. Представляешь, что теперь будет?
Николай Сергеевич помрачнел.
– Скотина! Как он посмел, сукин сын!
– Да нет, погоди. Парень он симпатичный, очень порядочный и образованный. – Лидия попыталась смягчить положение. – Лена мне показала его фото. Я ей сказала, что придется избавиться от плода, но она заупрямилась. Говорит, что они любят друг друга и этому не бывать.
– Сукин сын, погубил девчонку! Мы ее удочерили, дали фамилию, вырастили, несем ответственность… Это ему так не сойдет. Я этого так не оставлю…
– Погоди, Коленька, может, лучше встретиться с этим парнем и потом решить, что делать? К чему нам скандал? Ты лучше меня знаешь, что твоя служба не терпит неприятностей. Я думаю, нам удастся решить все мирно. Если он окажется порядочным человеком и возьмет Елену в жены, затем и с учебой как-то решим. Подожди, я тебе покажу его фото. Он тебе понравится, у него лицо порядочного человека…
Николай Сергеевич не находил себе места. Он встал, прошелся туда-сюда по кухне, затем вышел в коридор и вернулся. Лидия вошла к Лене. Та, усевшись на диване, что-то писала.
– Лена, дай мне фотографию, – деловито сказала Лидия.
– Уже сказали? – Она горестно посмотрела на Лидию Сергеевну.
– Да, сейчас хочу его успокоить. Не бойся. Покажу ему фотографию. Может быть, ему тоже понравится Яков и…
Елена с надеждой посмотрела на нее, достала из тетради фото и протянула Лидии.
– Ты ложись спать. Завтра надо идти в школу, а после пойдем к врачу. – Лидия Сергеевна вышла на кухню. Николай Сергеевич стоял у кухонного окна и нервно щелкал пальцами. Услышав шаги, он обернулся.
– Посмотри, Коля, на этих глупцов. – Она протянула ему фотографию. Николай Сергеевич взял и, вглядевшись в фотографию, медленно опустился на стул.
– Что такое, Коленька? – испугалась Лидия.
– Мы погибли!
– Что ты говоришь?!
Николай Сергеевич будто язык проглотил.
– Что с тобой? Ты его узнал?
– Узнал. Это его сын.
– Чей сын?!
– Это Яша Джугашвили. Сын Сталина.
– О боже! За какие грехи?!
Оторопевшая Лидия опустилась на стул.
– Этот сукин сын развелся с первой женой. Со второй его заставили развестись. Теперь он соблазнил нашу девочку. Настоящая скотина. Он толком и покончить с собой не сумел. Всю их семью надо истребить. Скольких людей они погубили и скольких еще погубят!
– Тише, Коленька, тише… не забывай, что у нас дети, – сквозь слезы прошептала Лидия.
– Если дело получит огласку, всем будет худо. Они погубят нас, – процедил сквозь зубы побледневший Николай Сергеевич.
Подавленные супруги долго сидели молча. Затем Николай Сергеевич спокойно сказал:
– Я увижусь с Яковом и поговорю с ним.
– Это же опасно, Коленька…
– По-твоему, лучше сидеть и делать вид, будто ничего не случилось? Нет, Лидочка, с ним надо встретиться. Если у этого сукиного сына осталась хоть капля чести, он должен ответить за свой поступок.
– Я боюсь, Коленька.
– Знаю, но иного пути нет. – Он умолк, затем уставился в стену.
– Что за ирония судьбы? У сына Сталина и внучки Троцкого может появиться отпрыск. Такого родства даже врагу не пожелаешь.
Через некоторое время Николай Сергеевич сказал:
– Скажи Елене, чтобы привела Якова к нам.
Увидев обеспокоенное лицо Лидии, он еще немного подумал и добавил:
– Нет, лучше я сам с ним встречусь.
* * * * *
Яков позвонил в Тбилиси любимой тете Марико.
– Приезжай, пожалуйста, ты мне позарез нужна.
– Через две недели я возвращаюсь в Москву. Что за спешка? Что-то случилось?
– Ничего, тетя, все спокойно, но… – Яков умолк, – ты срочно должна приехать. При встрече все расскажу.
Тетя Марико – Мариам Сванидзе – работала у Авеля Енукидзе в секретариате ЦИК. Взяв отпуск, она поехала в Тбилиси. В марте 1935 года Авеля Енукидзе освободили от должности и назначили начальником кавказских курортов. Тетя Марико тоже подумывала о возвращении в Грузию, поэтому, взяв отпуск, она отправилась в Тбилиси, чтоб обустроить дела.