Обреченные

Гермиона снова обратила внимание, как даже во время ужина Джинни ненавязчиво прижималась к Гарри, словно пытаясь заявить свои права на него. Рон же молча жадно поглощал пищу, как всегда, не обращая внимания на окружающую обстановку.

Гермиона посмотрела на свой суп и поняла, что не сможет съесть ни ложки. Она проглотила рвотный позыв и спросила Рона:

— Ты куда-то торопишься?

— Что? В смысле? — ответил он с набитым ртом.

— Тебя в Норе морят голодом, или ты боишься, что сейчас ворвётся Клык и ты не успеешь всё съесть?

Все опять засмеялись.

— Рон у нас любит покушать, — заботливо сказала Джинни, подкладывая Гарри еще картофелин, и с улыбкой посмотрела на Гермиону, — это правда. Даже страшно подумать, сколько тебе придётся стоять за плитой, чтобы удовлетворить его аппетиты.

— Спасибо, Джинни, но если Рон захочет употреблять такое количество пищи, то ему придётся научиться готовить самому, — Гермиона невозмутимо выпила сок, игнорируя возникшее вдруг напряжение.

Рон подавился, и Гермиона, сидевшая рядом, постучала ему по спине, кажется, слегка переборщив.

— Самому? — прокашлялся он.

— Конечно, не думал же ты в самом деле, что я буду день и ночь проводить на кухне. Ладно, — Гермиона отодвинула тарелку, на которой был кусочек так и не съеденного пирога. — Давайте вспомним, в чем, собственно, наша проблема.

Вилки друзей опустились на стол, и все трое внимательно уставились на Гермиону, явно ожидая от нее продолжения. Гермионе вроде это было и не так чтобы сложно, вот только подрагивающие пальцы выдавали ее волнение, но она быстро взяла в себя в руки.

— С утра я была в министерстве. Сначала я потребовала, чтобы мне объяснили, по какому праву вам отказывают в такой простой вещи, как магический брак, который заключают практически все. Тем более учитывая нынешний статус Гарри…

Гарри прекрасно помнил про свой изменившийся статус и в мелких деталях — день злополучной помолвки.

В тот день раздраженный Гарри был не в том состоянии, чтобы вспоминать школьные годы, его одолевало желание, и Джинни не пожелала идти на уступки, заявив, что в постель она ляжет только после свадьбы. Сказала она это после того, как он попытался забраться ей под короткую юбку, которую она в последнее время носила. На следующий же день они отправились в министерство, благословленные родителями Джинни.

Его до сих пор передергивало от того сладкого лицемерия, которым его сполна попотчевали в отделе бракосочетания. Ему приторно улыбались и уверяли, что они готовы были сделать для него все что угодно, но запись в магическом журнале связывала им руки. Имена Гарри и Гермионы стояли рядом в этой книге с мая девяносто третьего года. Гарри вдруг стало интересно, что именно Гермиона вспомнила, увидев эту дату. Только дома после скандала в Отделе Бракосочетаний, в блаженной тишине Гарри вспоминал третий курс. В мае девяносто третьего года они с Гермионой воспользовались маховиком времени, спасли Клювокрыла, спасли Сириуса от поцелуя Дементоров. Но почему-то именно полет на Клювокрыле стал самым ярким воспоминанием, и Гермиона, так испуганно и доверчиво прижимавшаяся к его спине. Именно в тот день Гарри впервые почувствовал стеснение в брюках, которое, впрочем, усилием воли проигнорировал.

Пока Гарри блуждал в Запретном лесу своих мыслей, Джинни рассказывала Гермионе о всех достоинствах магического брака.

— Ты пойми, Гермиона, мне все равно, я бы жила с Гарри и без всяких печатей, бумаг и клятв на крови, но это возможность родить абсолютно здоровых детей, которые в будущем до самого совершеннолетия не будут знать, что такое болезни. Мне кажется, это очень важно.

— При условии, что любая волшебница может приготовить элементарное восстанавливающее зелье, этот довод не кажется мне важным, — скептически заметила Гермиона.

— Ну хорошо. Вот еще что. В магическом браке невозможно изменить. Вообще. У мужчины просто не… Ну ты понимаешь, — прошептала она. Но услышали все. И Гарри с Роном испуганно переглянулись.

— Больше не встанет, что ли? — выдал неловкую фразу Рон, заставляя всех покраснеть.

— Мне кажется, сам факт, что ты хочешь подписать на такое Гарри, говорит не о твоей любви, а о недоверии ему.

Джинни замерла.

— Я люблю Гарри. Я очень люблю Гарри. Я всю жизнь его любила, и если ты не веришь… — горячо выпалила она.

— Джинни, успокойся. Все знают, как мы к друг другу относимся, — Гарри сжал под столом руку Джинни, отмечая при этом разницу с прикосновением лучшей подруги. Прохладные пальцы Гермионы всегда дарили радостный покой и уют, а с недавнего времени вызывали покалывание во всем теле. С Джинни было иначе — горячая ладошка просто согревала, не более.

— Джинни, прости, — раскаялась Гермиона, но тем не менее продолжила: — И все же. Есть еще доводы, кроме сексуального рабства.

Гарри сдержал смешок, а Рон посмотрел на Гермиону несколько ошалелым взглядом и поерзал на стуле.

— Есть. Самый важный. Магический брак дает защиту, похожую на протего. Простые проклятия не смогут причинить ощутимого вреда. Это, конечно, не касается непростительных заклятий. И на помолвку это тоже распространяется. Вспомни, Гермиона, как легко ты отделалась от проклятия Долохова. Через сутки ты была уже на ногах.

Гарри с Гермионой переглянулись, вспомнив тот нелепый поход в министерство. Без труда можно было вспомнить и другие случаи, когда они с такой легкостью избегали прямых лучей вражеских заклинаний. Могла ли эта магическая защита спасти им жизни? Сколько раз они оказывались на волосок от гибели и выживали. Страшно подумать.

Гермиона кивнула, встала из-за стола и начала прохаживаться по кухне.

— Хорошо. Соглашусь. Если подумать, то это самый важный аргумент. Тогда нам просто нужно понять, как разорвать эту пусть полезную, но нелепую связь. Верно я говорю, Гарри? Так вот, мы должны…

Гарри, который почему-то следил не за меняющимся выражением лица подруги, а за ее покачивающимися бедрами, попытался слушать. Он правда пытался. Но видел только шевелящиеся нежные губы и язычок, так часто мелькавший между зубками.

Гарри все же надеялся, что никто не заметил его виноватого выражения лица. Он посмотрел на Джинни — он был уверен, что любит её. С ней всегда было просто и уютно, как и с Гермионой.

Гермиону любил Рон. Гарри любил Джинни. Именно так он привык думать в походе за крестражами, подавляя порой болезненное желание прикоснуться к Гермионе. Просто обнять, просто согреть, просто положить на узкую кровать, просто… что?

Голос у Гермионы повышался, и вот она уже смотрела прямо на него.

— Гарри! Гарри! Ты слышишь меня?

— Друг, ты где?

— Я здесь, не кричите. Ты что-то говорила?

Гермиона возмущенно посмотрела на Гарри, стоя прямо напротив, и резко опустила руки на стол, наклоняясь к нему все ближе. Гарри мельком взглянул в вырез и быстро поднял глаза.

— Я сейчас для кого здесь разглагольствовала?! — спрашивала она, повышая голос. — Ты вообще ничего не слышал?

Язвительный тон набирал обороты.

— Может, тебя опять видение настигло, и очередной Тёмный лорд пытается проникнуть в твоё сознание? О чём ты вообще думаешь, мы вообще-то твоё будущее обсуждаем. И если не решить проблему, то оно, это твоё будущее, будет связано со мной, что вряд ли кого-то здесь устроит.

— Гарри?

Рон обеспокоенно наблюдал за поведением Гарри. Оно было как минимум непривычным. О чем думал сейчас Гарри, почему так внимательно смотрел на Гермиону и тяжело дышал. Может быть, ему плохо?

Звук пощечины разорвал тишину кухни, и все вскочили… кроме Гарри.

— Гарри Джеймс Поттер! Что ты делаешь?!

Гермиона не на шутку испугалась, когда Гарри сам себя ударил по щеке. Джинни, ничего не понимая, жалобно позвала его, привлекая внимание.

— Гарри, что с тобой?!

Рон взял его за плечи и встряхнул.

— Я в порядке! Правда! Не надо смотреть на меня, как на сумасшедшего! — устало пробормотал Гарри, пряча лицо в ладонях.