Страница 19 из 31
А во-вторых, является ли стремление к независимости преступлением? Именно прогрессивные страны, Англия, Франция и СССР, признавали в свое время право меньшинств на самоопределение, и сам Энвер не пытался истребить арабов за их, впоследствии осуществленное, стремление к независимости. Вот и получается, что большей частью мнимая измена армян и ссылки на трудности войны есть лишь предлог к геноциду.
Энвер является подлинным предчетей Гитлера, когда говорит, что и немцы могли бы от своих внутренних врагов (франко-эльзасцы, социал-демократы, поляки, евреи) освободиться любыми средствами. Ясно проявляется и юдофобство Энвера (который является прообразом не только Гитлера, но и Абдель Насера, что, впрочем, одно и то же); по Энверу, евреи всегда фанатически стоят на стороне меньшинства: с моей точки зрения, это похвала, а не осуждение.
И несмотря на свой европейский лоск, истинного европеизма (понимаемого в смысле гуманизма, либерализма, культуры), у Энвера нет; он продолжает быть в душе чистым милитаристом, империалистом. Он мечтает создать из Турции подобие Германии, он презирает интеллигенцию и вспоминает военную славу старой Турции. Он фантазирует о численности турок – Лепсиус верно замечает, что тут влияет наркотик национализма и, не сдержавшись, Энвер прямо заявляет, что не может быть мира между человеком и чумной бациллой, считая, очевидно, что Турция – человек, а армяне – чумная бацилла.
Но если использовать это сравнение, то скорее можно считать турок бациллами, а армян – людьми. Германию же – комбинацией того и другого. Роль армян в Турции и других местах вполне мирная и культурная. Энвер же вспоминает только о старой военной истории Турции, большого вклада в культуру не давшей. Германия же приобрела свое значение прежде всего не как страшная военная держава, а как страна, давшая (в период своего политического ничтожества), первоклассные фигуры во всех отраслях культуры (то же, примерно, и Италия).
И Гитлер, и Муссолини – подлинные изменники великому духу своих народов. Энвер в данном случае не является изменником, так как он продолжает турецкую традицию, но такая верность – хуже измены, так как он приобщился к европейскому духу, а усвоил от него – отказ от магометанства и возвеличение солдафонского духа. Европейский лоск был истинно поверхностным лоском, который стерся очень быстро.
Энвер пытается ссылаться на то, что во всех государствах граждане, работающие во вред государству, подлежат строгости закона и потому турецкое правительство действует вполне правомерно. Но в культурных государствах: 1) стремление к автономии и даже независимости меньшинства не преследуется; 2) недовольным гражданам не запрещается эмигрировать; 3) имеется только личная ответственность лиц, работающих явно во вред, а не круговая порука. Армяне в целом не повинны в государственной измене. И предложение распределить средства для армян без всякого контроля со стороны иностранцев и уверение им Лепсиуса, что турецкое правительство не будет предпринимать ненужных жестокостей, являются чистым лицемерием, так как Энвер вполне солидарен с «радикальным» решением экономического вопроса в духе будущего Гитлера.
Лепсиус уходит от Энвера в полном отчаянии и осуждает себя в том, что он апеллировал к чувству справедливости, а не разума, но этот самоупрек совершенно неправилен. Лепсиус приводит яркие данные об огромной экономической и культурной роли армян, но все это игнорирует Энвер. Лепсиус мог бы привести данные о печальных последствиях изгнания (не истребления) евреев и мавров из Испании.
Сейчас читаю «Персидские письма» Монтескье; в 35 письме (стр. 166–167) автор письма перс Уэбек пишет, что был проект изгнания всех армян из Персии (отказавшихся принять магометанство), но, по мнению Уэбека, к счастью для Персии, этот проект был отвергнут, так как тогда бы экономика страны сильно пострадала. Уэбек ссылается на то, что из Персии когда-то были изгнаны гвебры – к большому урону для страны.
Любопытно, что по справочнику «Зарубежные страны» из всех стран Азии и Африки армяне не упоминаются ни для Ирана, ни для Ирака, а указаны только для Сирии, Ливана, Турции;[38] несмотря на старания Энвера, армяне все же уцелели в Турции. Энвер в данном случае вполне правильно указывает, что в политике дело решается чувством, а не разумом. Вернее, разум обыкновенно выступает в случае сильного поражения, не сулящего никаких перспектив на реванш. Победа, в особенности решительная и легкая, приводит к головокружению. У Энвера головокружение от его победы над режимом Абдул Гамида.
Убежденная речь Энвера в защиту своей ужасной идеологии вызвала у христианина Лепсиуса чувство, что мудрость всегда торжествовала над Христом в частности потому, что в ряде случаев христианство выступало против отечества, против патриотизма. Лепсиус совмещает в себе антиномию патриотического немца, страдающего за свой народ, и интернационалиста, защищающего армян. Мало того, он прямо заявляет Энверу, что если правители его страны будут действовать противозаконно и бесчеловечно, то он покинет Германию и уедет в Америку, что вызывает сожаление Энвера, так как это было бы несчастьем для Германии.
Практика истории показывает, что религиозные люди всегда ставили свою религию выше отечества и в случае религиозного преследования эмигрировали (пуритане, гугеноты и т. д.), становясь гражданами другой страны, нередко враждебной их прежнему отечеству. Сейчас вопрос ставится иначе: может ли человек перейти на сторону врага? Наши отвечают: может, если, как было в Германии, правительство фашистское воюет против страны социализма. Но наша страна все более скатывается в сторону фашизма: значит, и ей можно изменить? Но ведь трудно найти государство (если только возможно), которое не в чем было бы упрекнуть. Какой же критерий наихудших стран, которые не имеют права на патриотизм своих сограждан?
Верфель хорошо характеризует Энвера не как какого-то злодея, а как выразителя почти невинной наивности полного безбожия. Это и есть характеристика отвратительнейших представителей современности: Энвера, Сталина, Гитлера, Мао Цзе Дуна и (в самых страшных высказываниях) Ленина. И в этом заключается отчасти тот антагонизм между верой и разумом, иначе разумом и чванством, на который многие напирают.
Старое мнение: истинная этика покоится на разуме (Сократ, Платон). Ему возражают: холодный разум лишен всякой морали; атомная бомба – продукт разума, но она ужасна. Ужасен не чистый разум, а несовершенный разум, подкрепляемый неосознанный чувством, плохой и слепой верой, и в особенности тогда, когда чисто эмоциональные истоки плохой веры, подлинного суеверия не осознаются и потому думают, как наши марксисты, что они целиком базируются на науке, разуме. То же и социал-дарвнисты, которые также базируются на плохой науке, дарвинизме.
И вот, пожалуй, можно перечислить иррациональные, эмоциональные, метафизические основы различных социальных и политических учений: 1) фидеизм: основан на религии, т. е. на внушении какого-то сверхъестественного существа, 2) этатизм – обожествление государства (особенно Рим, Муссолини), 3) национализм – примат нации, 4) расизм – учение о высшей расе, 5) классовый расизм или «классизм» (новое слово), учение о классовой борьбе как основной движущей силе истории.
Самое жестокое учение, конечно, расизм. Фидеизм допускает примирение через отказ от веры или эмиграцию. Этатизм равнодушен к религии и национальности (Римская империя, современная Турция по конституции: в этом прогресс Кемаля Ататюрка по сравнению с Энвером, сейчас Турция этатистская, а не расистская республика). Национализм целиком основан на признании себя членом данной нации (в старой Германии поляки, французы, гугеноты и другие делались через принятие немецкого языка и признание себя немцем полноправными гражданами). Классизм жесток в период борьбы, но по устранении классов (а не индивидов) жестокость должна исчезнуть.
И только расизм успокаивается лишь тогда, когда полностью истребит (путь ассимиляции исключается) «низшую» расу, «чумную бациллу», по выражению Энвера. Вот почему расизм Энвера, когда он полностью проявился, оказался гораздо хуже фидеизма Абдул Гамида, а расизм Гитлера неизмеримо хуже национализма пруссачества. И расизм является наиболее страшной идеологией потому, что он очень легко усваивается и приводит к самомнению представителей «высшей расы»; он покоится, как будто на «научных» основаниях и потому всего легче усваивается полуинтеллигенцией.
38
На 1999 г., согласно справочнику «Страны мира» (М.: Республика, 1999), в Сирии, среди 13,6 млн человек населения, армяне составляли 3 %; в Турции, при населении в 63 млн человек, армян, которые связаны с армянской церковью, насчитывалось около 80000 (0,13 %) и около 2 млн этнических армян, принявших в прошлом ислам.