Тихий дом

– Чем могу быть полезен? – Не стал затягивать паузу Рэй и мельком взглянул на наручные часы, давая понять, что праздного времени в его распоряжении не имеется.

– Тут такое дело… – опередив всех, начал Тищенко. Было заметно, что ему уж очень хочется вживую пообщаться с «последним из могикан. – Похоже, одна ньюфажка нашла Тихий дом. Нашла и погибла.

Сказано это было с ажитацией, предполагающей эффект разорвавшейся бомбы. Но Рэй не спешил впечатляться.

– Почему ты уверен, что нашла? Доказательства есть? Находки?

– Никто ни в чем не уверен, – вмешался Замятин. – Погибла девочка, спрыгнула с балкона высотки. Все, что она написала в своей предсмертной записке, были слова «Тихий дом». Мы пытаемся понять, почему она написала именно их и есть ли в них ключ к причинам ее смерти.

Положа руку на сердце, Иван Андреевич на этого странного типа особых надежд в расследовании не возлагал. Просто потому, что в существование Тихого дома в том контексте, в котором о нем говорилось, конечно, не верил. И в его сверхъестественную силу, соответственно, тоже. Однако же после краткой экскурсии по дипвебу, которую устроил ему Погодин, у него возникла логичная мысль: может быть, в поисках Тихого дома, плутая среди сайтов различных отморозков, Лиза попала в самую реальную беду? Познакомилась с кем-то из тех, кто предлагает наркотики, промышляет детской порнографией и тому подобным, и это знакомство стало фатальным?

С такой версией работать вполне можно, вопрос только – как? Компьютерные гении из его отдела ему в этом точно не помогут. От них по официальным запросам информации не дождешься: то технику у них глючит, то работы много, то «зайдите после обеда». А тут расследование вообще неофициальное – головная боль, которую Иван Андреевич обеспечил себе исключительно по собственному желанию. Поэтому он и согласился на встречу с этим Рэем, прости господи, Менсоном. Может, и будет от него толк, несмотря на закидоны. Да и для общего развития нелишним будет посмотреть на тех, кто населяет пространство дипвеба, от которого, как подсказывала неугомонная чуйка, сюрпризов у органов правопорядка будет еще много.

То русло, в которое сейчас направлял беседу воодушевленный встречей Игнат, Замятину не импонировало вовсе. Поэтому он положил на плечо маленькому вертлявому помощнику свою увесистую ладонь, сдерживая его рвение, и поспешил внести ясность:

– Вы можете выяснить, чем она занималась в сети? Не попала ли в какой-нибудь переплет?

– Переплеты, как вы выразились, в сети бывают разные. Вы что именно имеете в виду? – Уточнил Рэй.

– Я имею в виду этот ваш дипвеб и сборище маргинальных личностей, которое в нем ошивается.

– А вы много знаете про дипвеб?

– Да мне и пары сайтов хватило, чтобы все понять.

– Забавно. Я вот давно уже изучаю это пространство и далеко не все еще про него понял. Вы, вероятно, гораздо сообразительнее меня.

Иван Андреевич нахмурил сявые брови, которые из-за своей бесцветности едва различались в солнечном свете, несмотря на довольно густую поросль. Зато надбровные дуги у него были куда выразительней – рельефные, массивные. Сейчас они напряглись как бицепсы перед схваткой, обозначив собой два вопросительных знака, которые будто в удивлении склонились к переносице. На лице майора отразилась тяжелая работа мыслей. Пока он соображал, как отреагировать на изящный выпад собеседника, Рэй решил перенять инициативу.

– Я правильно понимаю, что эта девочка увлекалась нетсталкингом?

– Ее подруга утверждает, что Лиза искала в сети путь в Тихий дом. А насчет нетсталкинга… – на этот раз Замятин задумался еще крепче. – Может, мне наконец кто-нибудь толком объяснит, что за нетсталкинг такой?

– Понятно. Вы знаете значение слова «сталкер»? – Поинтересовался Менсон.

– Ну уж не такой я темный, – почесал затылок Иван Андреевич. – Это исследователи разрушенных зданий и заброшенных территорий, таких, например, как зона отчуждения Чернобыльской АЭС. Если я ничего не путаю.

– Не путаете. Нетсталкеры занимаются тем же самым, только на просторах Интернета, открытого и скрытого. Сталкеры ищут аномальные зоны и различные артефакты в реальном мире, а мы, нетсталкеры, занимаемся тем же самым, но в сети. Упомянутые мной находки – это и есть артефакты, которые нетсталкеры находят в процессе своих исследований. Если смерть этой девочки действительно хоть как-то связана с Тихим домом, она должна была найти много сетевых артефактов. Причем совершенно уникальных.

– Какие артефакты можно найти в Интернете? Запрещенный порносайт? – Ухмыльнулся Иван Андреевич.

– Примитивно мыслите. Сеть полна загадок и тайн. Это для вас она состоит из разрешенного и запрещенного, а для нас из объяснимого и необъяснимого. Знаете ли вы, например, о том, что помимо Интернета в привычном его понимании и дипвеба есть еще и Darknet. Если по-русски, темный Интернет, директория внутренних правительственных сетей и секретных материалов? Есть и еще одно понятие – мистический Deep-web. Это директория Тихого дома.

– Я обрисовал им в общих чертах, – вклинился Игнат.

– Так вот, на этих просторах иногда находятся файлы, содержание которых выходит за границы здоровой логики, – размеренно вещал Менсон, прямо глядя на майора и совершенно игнорируя его плохо скрываемую ухмылку, в которой читался скепсис. – Непонятно их происхождение: они содержат некие послания, требующие расшифровки. Находкой нетсталкера может быть любой сетевой файл, происхождение или содержание которого кажется загадочным, необъяснимым, сверхсекретным. Это может быть видео или текст, трансляции с камер наблюдения различных объектов или частных компьютеров. Про Тихий дом сразу скажу: никому еще не удалось доказать, что он на самом деле существует, но это главная цель поисков нетсталкеров. По легенде, Тихий дом – это низшая точка сети, потаенное дно, чтобы добраться до него, нужно пройти сквозь все уровни сети, узнать все ее тайны, и как апогей виртуальности явится он. Но Тихий дом – это и точка невозврата, в лучшем случае – переход на новый уровень сознания, а в худшем… никто не знает. Тот, кто всерьез ищет его, должен быть готов к тому, что его земная жизнь может оборваться. Как именно это происходит, неизвестно.

– Ерунда какая-то, – прыснул Замятин.

– Тогда я не понимаю, чем могу быть вам полезен, – пожал плечами Рэй и поправил ремень от сумки.

– Иван Андреевич не это хотел сказать, – поспешил вмешаться Мирослав.

– Да, я хотел сказать, что больше склоняюсь к версиям, которые не связаны с мистикой. Я рассчитывал, что вы поможете выяснить, какими путями гуляла девочка в этом вашем дипвебе и не нарвалась ли случайно на тех, кто помог ей расстаться с жизнью, – уточнил майор.

– Могу я узнать подробности ее смерти?

Замятин стал излагать историю гибели Лизы Лаптевой в протокольной манере, сухо и по существу. Мол, девочка хоть и была непростая, но трагедии ничто не предвещало: серьезных конфликтов накануне смерти не было, в предсмертной записке всего два слова «Тихий дом» и никаких пояснений. Тело обнаружили под окнами многоэтажки, падение классифицировали как «прыжок или падение с большой высоты», следов борьбы на теле нет. Подруга погибшей утверждает, что та Тихий дом в сети искала и открыто об этом заявляла. «Давние порезы на руках были», – вклинился Тищенко. «Порезы при этом неглубокие, не похоже, что с их помощью Лиза хотела причинить себе серьезный вред. Но многочисленные и разной давности», – пояснил Мирослав.

Рэй слушал внимательно. Переводил взгляд умных глаз с одного рассказчика на другого, иногда механически поправляя очки. Под конец Иван Андреевич предъявил нетсталкеру фотографию записки Лизы. На экране его телефона высветилась надпись «Тихий дом», выведенная округлым школьным почерком на белом тетрадном листе в клетку. Проведя пальцем по экрану, майор зачем-то показал собеседнику и следующий кадр – хрупкое тело в изломанной позе на окровавленном асфальте. Лиза лежала на животе, голова повернута влево, профиль почти полностью скрыт черными волосами. Однако в зазоре между прядей можно было увидеть открытый глаз с серо-голубой радужкой. Взяв в руки телефон майора, Рэй внимательно, как завороженный, разглядывал этот кадр, приближая и перемещая по экрану снимок.