Страница 108 из 109
Подойдя к гробу, Храмолини напрягся и придал лицу суровое, почти мрачное выражение. Итальянский акцент придал его словам жёсткость, но одновременно они почему-то удивительно радовали слух.
— Avanti![139]
Итальянские певцы подставили плечи под гроб. Бройнинг, насупившись, сказал стоявшему рядом Шуберту:
— А теперь зажгите свой факел.
— Огромное спасибо, господин советник, что вы вспомнили обо мне. — Шуберт почтительно поклонился. — Но мой факел...
— Пойдёмте, пойдёмте. Главное, чтобы нас не оттеснила толпа.
Загремели медные трубы, лошади испуганно заржали, Бройнинг в страхе закричал: «Солдаты!» — но толпа уже прорвала кордон...
Супружеская чета Бройнинг вернулась к себе под вечер. Стефан сразу же обратил внимание на свет в окнах квартиры его усопшего друга.
— Конечно же это Шевалье, я хотел сказать, достопочтенный землевладелец ищет акции. Они уже давно у доктора Баха.
Неподалёку от «Красного дома» к торговке каштанами, гревшей руки над жаровней, подошёл покупатель:
— Пакетик на десять крейцеров.
— С удовольствием, сударь.
— А кому здесь устроили такие грандиозные похороны? Кажется, покойного звали Бетховен и был он музыкантом?
— Он был генералом среди музыкантов!
— Маловероятно. — Покупатель очистил каштан и выкинул шелуху. — Будь он генералом, над его могилой прогремел бы воинский салют.
Аукционист Антон Грэфер, маленький толстый человек с пухлыми щеками, пытался успокоить Бройнинга:
— Господин советник, вы несправедливы по отношению ко мне. Поймите меня правильно, вещи, оставшиеся после кончины этого композитора, однозначно свидетельствуют, что их владелец не был богачом. Для вас, возможно, с ними связаны какие-то тёплые воспоминания, но для покупателя... — Как бы завершая разговор, он хлопнул пухлой ладонью по одной из копий оценочного листа.
Бройнинг отвернулся, не выдержав взгляда цепких тёмных глазок, как бы выплывших из глубины затянутого жиром лица и так не соответствовавших добродушной внешности аукциониста. Распродажа имущества Бетховена прямо у дверей его дома, люди, бесцеремонно расхаживавшие по квартире, обменивавшиеся пренебрежительными репликами и трогающие дорогие ему предметы, — всё это доставляло ему даже больше страданий, чем смерть друга.
— По-моему, это очень низко, — невольно вырвалось у него.
— Но почему же, господин советник?
— Ну хорошо, оставим мебель и бельё, но уж музыкальные инструменты...
— Если вы имеете в виду рояль лондонской фирмы «Брэдвуд», — аукционист сверился с оценочным листом, — то цена на него установлена сто гульденов. Он ведь изготовлен из красного дерева. Но струны порваны, а многие молоточки нуждаются в замене.
— А смычковые инструменты? Как можно устанавливать на скрипку Николо Амати цену два гульдена?! Вы хоть знаете, что четыре скрипки работы великих итальянских мастеров подарил Людвигу князь Лихновски?
— Его сиятельство покойный князь Лихновски?
— Да, — тихо, но достаточно твёрдо ответил Бройнинг и отвернулся. Объяснять что-либо этому толстяку было совершенно бессмысленно. Благородный поступок итальянцев на какое-то время заставил жителей Вены вспомнить о Бетховене и превратил его похороны в общественно значимое событие. Но не успели ещё завянуть венки на его могиле, как о Людвиге и его нелёгкой жизни стали забывать.
— Эти инструменты в значительной степени потеряли свою ценность, — нервно хрустя пальцами, возразил аукционист. — Покойный нацарапал на каждом из них каким-то острым предметом большую букву «Б» и поставил свою печать.
Бройнинг махнул рукой и опустил голову. «Мы тут переливаем из пустого в порожнее, — горестно подумал он. — Разве аукционисту дано понять моего друга Людвига? Да и сам я вряд ли до конца его понимал. Нет, в нём действительно была какая-то тайна...»
— Господин придворный советник, я должен начинать распродажу. Люди ждут.
— Разумеется. Ведь люди ждут!
— Внимание. На аукцион выставляются одежда, бельё и мебель из трёх комнат и кухни.
Аукционист выкрикивал какие-то смешные цены, обращая особое внимание, в частности, на позолоченную раму зеркала, и взывал к покупателям, а госпожа Констанция, протиснувшись сквозь небольшую толпу, подошла к мужу и прошептала ему в ухо:
— Пойдём домой, Стефан. Хватит мучить себя.
— Данные вещи имеют особую историческую ценность! — воскликнул аукционист и взмахнул молотком. — Речь идёт о кожаной софе, дорожном чемодане и двух занавесках. Начальная цена — четыре гульдена, дамы и господа!
— Констанция, ведь на эту софу он два раза падал в изнеможении. Первый раз — после премьеры «Фиделио», когда выяснилось, что из-за потери слуха он не может дирижировать, а второй — после премьеры своей Девятой симфонии, когда выручка оказалась мизерной. Хотя нет, помнится, тогда он рухнул в обморок прямо на пол и Шиндлер с трудом перетащил его на софу.
— Мама, одолжи мне пять гульденов. — Герхард дёрнул Констанцию за рукав. — Мамочка, дорогая, умоляю тебя, одолжи мне пять гульденов!
Госпожа Констанция согласно кивнула, звонкий мальчишеский голос с гневом выкрикнул:
— Пять гульденов!
— Плачу шесть, молодой человек, — осадил Герхарда один из покупателей. — Я очень люблю животных, и эта рухлядь очень подходит для моей собаки.
Бройнинг схватился за грудь и покачнулся.
— Лежи, Стефан, я сейчас принесу тебе сердечные капли.
— Нет, нет, только не уходи, дорогая. — Бройнинг приподнялся и ласково погладил жену по локтю. — Ты права, я принял всю эту мерзость слишком близко к сердцу.
Он в изнеможении вытянулся на кушетке и закрыл глаза. Констанция и Герхард, стараясь ступать как можно тише, вышли из комнаты. Любой дальнейший разговор с отцом на эту больную тему мог иметь для него непредсказуемые последствия.
Но как только они ушли, Стефан разлепил словно налитые свинцом веки, тяжело поднялся, подошёл к окну и, глядя на не по-весеннему яркое солнце, пробормотал про себя:
Он прижался пылающим лбом к оконному стеклу и стоял неподвижно до тех пор, пока не услышал за спиной шаги жены. Стефан обнял её за плечи, и теперь они уже вместе смотрели на верхушки деревьев, зелёная листва которых возвещала о приходе весны и неизменности законов природы. Наконец Стефан с какой-то загадочной, чуть горькой улыбкой, твёрдо, как когда-то Людвигу, произнёс:
— Он, несомненно, превзойдёт Наполеона, ибо тот хотел стать лишь властелином Европы и добивался своих целей только силой оружия. Но Людвиг сражался гораздо более мощным оружием — музыкой, он хотел, чтобы люди жили мирно и радостно. И теперь я твёрдо знаю, кем он был и будет.
Госпожа Констанция вопросительно посмотрела на него.
— Его творчество покорит мир, а сам он со временем будет повелителем империи, имя которой — музыка!
ОБ АВТОРЕ
АЛЬФРЕД АМЕНДА (настоящее имя — Альфред Рудольф Поль Карраш) — родился в 1893 г. в Кёнигсберге. Написал несколько романов, в том числе «Альфред Нобель». Умер в 1973 г.
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
1770 год
16 (?) декабря — в Бонне родился Людвиг ван Бетховен.
17 декабря — крещение Людвига ван Бетховена.
1778 год
26 марта — первое концертное выступление Бетховена в Кельне в качестве клавириста.
139
Вперёд! (ит.).