Страница 86 из 114
Полки 14-й дивизии отдыхали под Тырновом. С какой радостью встречен был Рождественцев, когда вернулся он в свою роту. Савчук, уже унтер-офицер, приветствовал его с такой простодушной лаской, что тепло и хорошо стало на сердце у Сергея. Ласка и любовь всегда трогательно действуют на человеческое сердце. Вспомнили Дунай, товарищей, павших на поле битвы, порадовались за себя. Теперь и Рождественцев, произведённый в унтер-офицеры, стал отделённым начальником, и деликатный хохол называл его по имени и по отчеству, ибо стали они равными.
— Где нам придётся послужить царю-батюшке? — сказал как-то Савчук Рождественцеву. — Под Плевну бы теперь... вот где наше место...
— Погодите! Пожалуй, и ближе Плевны пошлют: на Шипку! — отвечал Сергей. — Там всем много дела будет!
— Будет дело — поработаем! Теперь, можно сказать, турки нам не в новинку: не страшны!.. А рад я, — переменил солдат тему, — что вы поправились: словно к родному привык...
— Спасибо! Вот и Фирсов, и Мягков тоже молодцами стали...
— Ничего, выкарабкались... Опять в работу пойдут. А почему это, Сергей Васильевич, так много про этого самого Сулеймана-пашу теперь говорят? В чём его сила-то?
Сергей, как умел, объяснил, что солдаты Сулеймана-паши долго сражались в Черногории, где привыкли к боевым действиях в условиях горной местности.
— Стало быть, сулеймановские воины не то, что здешние? — спросил Савчук. — Ведь здешние от одного «ура!»
— Нет, у Сулеймана-паши, говорят, все как на подбор — храбрецы.
— Хорошо это! — задумчиво произнёс Савчук. — Здешних, хотя бы вот и думайских, просто бить противно.. Ни тебе храбрости, ни тебе солдатской чести. Полоумные: палят без толку, гаркнешь «ура!», и они врассыпную... И противно, и жалко! Ведь если так говорить, колю я турка штыком, насмерть, значит. А что он мне сделал? Да ничего! Бью его по долгу присяги. А как подумаешь... У каждого бритолобого дома есть жена, ребятки. И ему ради них пожить на белом свете хочется, и ему я — а меня-то он и в глаза не видел — вдруг причиняю смерть. Другое совсем, если неприятель храбрый. Там, по крайней мере, чувствуешь, что он тебя достоин, равен тебе. Ты его не убьёшь — он тебя уничтожит. А с трусами не приведи Господь дело иметь. На душе остаётся что-то нехорошее. Поскорее бы с сулеймановскими встретиться. Уж я им, нехристям!..
Долго ждать не пришлось... Шестого августа с Шипки пришло известие, что Сулейман-паша с бесчисленными таборами идёт на укрепившуюся на горе Святого Николая горсть русских и болгарских ополченцев. Четвёртая стрелковая бригада была переведена под самые Балканы в Габрово. 14-й пехотной дивизии объявили поход на Шипку.
XX
АД ПОД НЕБЕСАМИ
жили, заговорили, загремели молчаливые Балканы. Пушки уже не гремят, а просто ревут: их выстрелы сливаются в этот неумолчный рёв. Ружей совсем не слышно; только разве одни ружейные залпы можно отличить среди пушечного рёва. Когда совершенно случайно на мгновение всё стихает, слышно протяжное «алла», «алла», и в ответ ему вспыхивает не особенно громкое «ура»...
Это таборы Сулеймана-паши ведут непрерывные атаки на засевшую среди утёсов горы Святого Николая горсть русских. Мало, совсем мало их... На Шипкинском перевале засел Орловский полк с двумя батареями 9-й артиллерийской бригады, с шестью орудиями 2-й горной батареи. С орловцами пять сотен спешенных казаков и пять неполных дружин болгарского ополчения. Только и всего. Против них сто таборов турецкой пехоты — Сулейман-паша присоединил к себе все ранее его бывшие в Забалканской Болгарии силы Реуфа-паши да притянул ещё выбитый русскими, только что взявшими укреплённый турецкий лагерь Ловчу, её гарнизон. Силы совсем неравны. Войска Сулеймана — настоящие войска. Его солдаты храбры, настойчивы, спокойны в бою, артиллеристы опытны в стрельбе в горах. Трудно противостоять им.
На горе Святого Николая засел 3-й батальон орловцев со второй батареей 9-й бригады и со «стальной» батареей. В этой последней орудия хорошо знакомые туркам. Прежде они принадлежали им. Русские отбили их при взятии турецких позиций, и теперь жерла стальных чудовищ несут смерть своим бывшим хозяевам. На правом фланге укрылись в ложементах 2-й и 3-й батальоны орловцев, за которыми высились «средняя» и «круглая» батареи с орудиями пятой батареи 9-й бригады и др. Из 2-го батальона орловцев две роты засели в Орлином гнезде. На правом фланге вторая, третья и пятая дружины болгар-ополченцев. У подошвы горы, в сторону к шоссе, где была турецкая караулка, стали в резерве три орловские роты и первая и четвёртая болгарские дружины.
Турки заняли Тирсово — Малый Вадек. Там у них батареи расположены ярусами. Орудий же у Сулеймана-паши столько, что всю гору ими уставить можно. Справа они на Лысой и Лесной горах — здесь они укрепились всего на расстоянии версты с небольшим от русских.
С семи часов утра 9 августа начался на Шипке кромешный ад. Десять раз и всё новые таборы турок ходили в атаку на защитников горы. Изумительны были их упорство и энергия. На подступах зажгли фугасы... Двигается штурмующая турецкая колонна... Вот она уже близко совсем. Сейчас должны кинуться враги на русские ложементы. Вдруг вздрагивает земля, раздаётся глухой удар, и сейчас же вырастает груда трепещущих в предсмертной агонии тел. Отхлынет на мгновение волна живого моря, а ей на смену уже катится новая.
Петко Гюров, ослеплённый всем ужасом, обезумевший от всего этого ада, бился в передовом ложементе. Он, как во сне, видел перед собой и турок, и своих товарищей. Ни до тех, ни до других ему не было дела. Юноше представлялось, будто только он один сидит здесь в яме и сдерживает всех этих людей в красных фесках. Петко ожесточился, остервенился, жизнь перестала существовать для него. Он только и думал о том, как бы побольше сбить с ног врагов.
Рядом с ним сражалась с таким же ожесточением женщина. Это была болгарка Райна, приставшая к ополчению в Казанлыке. Турки там незадолго до прихода русских перерезали её семейство, и она пошла в ряды ополчения, чтобы отомстить палачам за смерть близких.
По другую сторону Гюрова, мало в чём уступая взрослым, дрался Лазарь. Теперь никто не обращал на него внимания и не прогонял из рядов ополченцев. Всё-таки это были лишние руки, которые могли сделать по туркам не один лишний выстрел. А сколько было выстрелов, настолько меньше становилось и число наступавших врагов.
Около полудня подошёл к защитникам перевала Брянский полк с бригадным командиром генералом Дерожинским[55]. Этим подкреплением пока приходилось довольствоваться. Остальные ближайшие полки 9-й дивизии, Севский и Елецкий, вместе с Орденским драгунским защищали от турок соседние перевалы — Елененский, Бобровский и Хаинкиоский, где ожидались не менее активные атаки турецких таборов.
Немножко как будто легче стало. Брянцы подошли, и турецкие атаки уж были не так упорны.
Невыносимый зной томил защитников Шипки; отовсюду слышались отчаянные крики: «воды!», «пить, ради Создателя!», и у разгорячённых непомерными усилиями людей не было чем утолить свою жажду, освежить запёкшиеся губы...
— Я знаю, тут недалеко есть ручей! — сказал Лазарь Гюрову.
— Ну так что же! К нему разве проберёшься? — сурово ответил тот.
— Я попробую!..
Петко посмотрел на брата воспалёнными глазами и почти равнодушно сказал:
— Попробуй...
Мальчуган, словно змея, выскользнул из ложемента.
На его исчезновение не обратили внимания.
Лазарь, между тем, совсем припав к земле, полз, укрываясь за камнями. Ему и самому страшно хотелось пить; он даже и не думал, сколько сможет принести воды своим товарищам. Вдруг он увидел прямо перед собой двигавшуюся вперёд турецкую колонну. Это турки шли в новую атаку на русские ложементы. Очевидно, колонна только что была введена в бой. Турки шли густой цепью без выстрелов, держа штыки наперевес. Русские пули ни на мгновение не останавливали их. Картечь и гранаты с русских батарей тоже не производили на них впечатления. Падали сразу десятками, и сейчас же цепь смыкалась и продолжала наступление.
55
Валериан Филиппович Дерожинский, генерал-майор, командир 2-й бригады 4-й пехотной дивизии (полки Брянский и Орловский). Родился в 1826 году, погиб на Шипке в 1877 году. Дворянин Воронежской губернии. В 1845 году был выпущен из первого кадетского корпуса в прапорщики 19-й артиллерийской бригады. В 1849 году окончил курс военной академии. В качестве офицера генерального штаба участвовал в Крымской кампании и за отличия в Сражении произведён был в капитаны. В 1872 году произведён в генерал-майоры. Командовал 2-й бригадой 9-й дивизии с 1873 года. Под Севастополем был контужен.