Страница 2 из 49
Харфорд обещал быть вовремя и между прочим рассказал о сыпи у Дорис.
— Я так и знал, — ответил доктор.
— Почему?
— Потому что и у меня после инцидента на веранде появилась сыпь. Такие раздражения кожи при действии на мозговые центры — вещь обыкновенная. Это даже дает нам ключ к разгадке. Вы не беспокойтесь.
Когда они на другое утро подъехали к дому № 15 в Бартон-Роде, дверь дома они застали открытой. На их звонок и стук никто не выходил. Тогда они решили войти без доклада. В передней доктор прислушался к чему-то и вдруг бросился бежать по лестнице. Харфорд последовал за ним. Глухие стоны привели их к небольшой спальне, где на полу против окна корчилась в конвульсиях женщина средних лет. Доктор поднял ее, посадил на стул, и она пришла в себя.
— Кто тут? — слабо произнесла она.
Доктор подошел к ней и стал расспрашивать.
— Это приключилось как-то сразу. Я упала и больше ничего не припомню. Я старалась не подходить к месту, где это случается.
— Покажите, где это бывает с вами.
Она показала на окно.
— Прекрасно. Прекрасно. Харфорд, мы нападаем на след. Ну, мистрис Фразер, — обратился он к пациентке. — Вы сейчас уходите отсюда, а завтра можете, пожалуй, вернуться. Только раньше зайдите ко мне в клинику.
Когда мистрис Фразер ушла, доктор обратился к Харфорду:
— Теперь вы видите, что мы нашли ключ к разгадке?
— Ничего не вижу.
— Сфера таинственного влияния на мозговые центры — угол балкона дома Уиндзоров, окно в спальне мисс Уиндзор и вот это окно — находятся на одной прямой линии.
— Что же из этого?
— А то, что мы можем добраться таким образом до источника этого таинственного воздействия.
— Вы думаете, тут действует человеческая сила? — удивился Харфорд.
— Безусловно. Я убежден, что кто-то пока еще неизвестным для нас образом получил возможность действовать на мозговые центры людей, и он или делает теперь свои испытания, или играет на людях, как на музыкальных инструментах, вызывая в них то безумный хохот, то панический страх. У меня даже есть маленькое представление о том, каким образом это делается… Но что с вами, Харфорд?
Харфорд стоял у окна с паническим ужасом на лице, вытянув вперед руку.
Доктор быстро оттащил его оттуда. Харфорд вздрогнул.
— Мне почудилось, что я вижу Дорис помешанной, — произнес он, — что какая-то чудовищная сила входит в меня вон оттуда.
— Может быть, вы даете нам направление для наших поисков. Отправимся сейчас же.
Против дома Уиндзоров и дома мистрис Фразер стоял уединенный домик. Доктор направился прямо к нему и позвонил. На звонок вышла старая служанка.
— Передайте, пожалуйста, вот эту карточку вашему хозяину, — сказал доктор.
— Да он, кажется, не принимает.
— Мне настоятельно нужно видеть его.
С этими словами он прошел мимо служанки и толкнул дверь.
— Профессор Отто фон Гуттберг! — воскликнул доктор.
— Так это вы! О, теперь я все понимаю! Как это я сразу не догадался?
С криком досады и негодования профессор бросился вверх по лестнице.
— Живее! за ним! — крикнул доктор Харфорду.
Комната, в которую они бросились за Гуттбергом, имела странный вид: она вся была уставлена склянками и батареями, стеклянными шарами. Профессор бросился к электрической кнопке и вмиг один из стеклянных шаров заискрился зеленовато-желтым блеском. Доктор вскинул руками, зашатался и упал, как подкошенный.
Харфорд избег действия этих лучей, с одной стороны, благодаря более низкому росту своему, а с другой стороны потому, что сразу бросился в сторону.
Гуттберг схватил со стола револьвер. Раздался выстрел, пуля пролетела над головой Харфорда, который бросился на Гуттберга и со всей силой толкнул его на пол. Гуттберг упал на одну из батарей и остался лежать без движения. Тогда Харфорд обратился к доктору, который начинал приходить в себя.
— Дьявольская махинация, — слабо произнес он. — Еще две секунды действия этих лучей, и я мог бы отправиться к праотцам.
Он подошел к Гуттбергу и установил внезапную смерть от действия батарей.
— Он получил по заслугам, — произнес доктор. — Но какая жалость, что такой ум был направлен на дело разрушения.
— Вы знакомы с секретом его аппарата? — удивился Харфорд.
— Немножко. До войны фон Гуттберг был профессором, и довольно выдающимся, в Стамфордском университете. Незадолго до войны он прочел доклад об X-лучах и об изобретенном им специальном аппарате. Вы знаете, что Х-лучи, пропущенные через обыкновенную трубу, могут оказывать разрушительное действие на кожу. Фон Гуттберг концентрировал Х-лучи в одном фокусе и таким образом придавал им такую силу, что они могли действовать не только на кожу, но и на внутренние органы. Война остановила его опыты, которые он, по-видимому, все-таки продолжал в этом уединенном домике. Нетрудно догадаться, для каких адских махинаций предназначал он свое изобретение. Целые армии, целые города могли быть доведены до безумия или поражены насмерть этими лучами… — доктор содрогнулся от ужаса при этой мысли…
Джон Флеминг Вильсон
ИСКРЫ
Фантастический рассказ
Последний посетитель, получив справку, покинул кабинку беспроволочного телеграфа. Дежурный молча перевел сигнальные огни, а Боб Литль снял с головы приемник и закурил папиросу.
— «Нам-Сити», застигнутый туманом, стал на якорь близ Капа-Бланко, — конфиденциально сообщил он мне, — и старый телеграфный черт занят вопросом, светит ли где-нибудь на океане луна.
Я выпустил клуб дыма и кивнул головой. Эти телеграфные новости давно перестали быть новыми для меня. Литль бросил взгляд на часы и позвонил в динамо-машину.
— Сегодня плохая статика, — сказал он как бы про себя.
— Какая статика? — быстро спросил я.
Литль красноречиво протянул мне приемник.
— Надень это, — сказал он, — тогда будешь знать столько же, сколько я.
Я надел на темя упругую металлическую ленту и тотчас же мерные звуки движущегося судна прекратились. Вместо ударов винта и скрипа рулевой цепи я услышал мягкое «з… з… з… з» беспроволочного телеграфа, жужжание, безошибочно несущее весть через моря и континенты. Я поймал обрывок этой воздушной беседы:
«…Котлы пересмотрены… шесть труб забраковано… Снимайтесь с якоря завтра в полдень и идите полным ходом…»
Литль повернул рукоятку регулятора вниз и электрическая пчела прожужжала мне новую весть:
«…Пароход „Хорнет“ в ста пятидесяти милях от Огрена — все благополучно».
Снова рукоятка скользнула вокруг своей короткой арки, и из воздушного флюида принеслось резкое, отрывистое «з… з… з… з» буксирного парохода, справлявшегося о том, что делать с грузом бревен. Затем страшный удар грома заставил задребезжать все вокруг. Точная, деловая передача двенадцати станций была прервана треском могучей артиллерии. Я закрыл глаза от излома молнии, сверкнувшей в небесах, и Литль подхватил упавший у меня приемник.
— Ну, вот тебе статика, — спокойно сказал он.
— Объясни же, в чем дело? — попросил я еще раз, видя, что Литль в хорошем настроении.
— Существует свыше тридцати систем беспроволочного телеграфирования, — не без гордости заметил Литль, — и все они вместе взятые не дают понятия о том, что такое статика. Иногда…
Он замолчат и вынул другую папиросу.
— Что иногда? — воскликнул я.
Вместо ответа Литль одел приемник на голову, прислушался, потом отложил его в сторону и натянуто улыбнулся.
— Странно, — пробормотал он, — я десять лет работаю здесь и десять лет работал раньше на железной дороге, но объяснить себе этого не в состоянии.
— Статику? — спросил я.
— Кто это был, — сказал он, не слушая меня, — наверное, та женщина…
И, не дожидаясь моих просьб, он стал рассказывать:
— Видишь ли, имеются различные способы приемки депеш. Вот здесь одна система, здесь другая. Эта — первая, которой я научился. Гляди!