Вкус моря

"Ну а чего ты хотела? Это всего следовало ожидать!"

- А что - он? Ты с ним не пыталась разговаривать про Эмери?

- Кто? А, Реймар? Он не видит смысла тревожиться. Или делает вид, что не видит. 

Спрашивать, как он сам, Тиана не стала. Зачем? Всё и так ясно. И, кажется, все же совершенно не её дело.

- А он принц?

Таира, и так долго терпевшая скучные взрослые разговоры, всё-таки не выдержала и подобралась поближе к гостье, присела на подлокотник кресла.

- Ну раз он женится на её высочестве Интаннье, он же должен быть принцем? Как в сказке тётки Маред?

Синие глаза девочки лучились неподдельным любопытством. Ещё бы! Пусть её саму и называли "миргейлской принцессой", Таира росла далеко от всех сложностей высшего общества, её никто и никогда не воспитывал как аристократку. Нире такое и представить было сложно. Тиана, да и, судя по насмешливому взгляду Вэй, не одна она, откровенно забавлялась замешательством подруги.

- Нет, Тая, он не принц, у него другой титул. Но он - правитель Террузы, а, значит, сейчас - всего Юга.

Тая задумалась.

- Но королём он не будет?

- Нет. А вот дети Интанньи будут считаться принцами крови, так же, как и она с братьями.

"И наследовать престол, потому как у нынешнего наследника детей нет" - мрачно подумала Тиана. С другой стороны, сол Ньэрэ ещё вполне мог исправить это положение. Если бы только захотел.

Тая покружилась по комнате, придирчиво оглядела себя в зеркале. Сказала, размышляя:

- Наверное, очень грустно считаться принцем, но никогда не стать королём.

***

Свинцовые волны лизали камни, шипели вскипевшим перламутром пены меж скал узкого фьорда, самого далекого от посёлка. Тая показала его Тиане уже давно, у них с друзьями это было любимым тайным укрытием для задушевных бесед. Теперь для детских игр было слишком холодно и ветрено, и даже самые отчаянные сорви-головы предпочитали другие занятия попытками обуздать паруса в неспокойном море. Так сказала Таира, а уж она-то знала наверняка.

Конечно, купаться тоже было и холодно, и опасно.

Конечно, ни Тиану, ни Ниру это не остановило.

Подруги, не сговариваясь, не обсуждая это заранее, скинули платья и осторожно спустились по плоскому камню.

- Ай! - взвизгнула Нира, когда новая волна чувствительно ударила по ногам, подсекая коленки. - Ну что мне стоило приехать летом?

- Летом здесь не было меня, - заметила Тиана. - Ну что же ты, дивная фея, струсила?

- Я? - Нира расправила плечи. - Никогда.

- А похоже.

Тиана широко улыбнулась и одним мощным движением бросила тело в холодную воду. Вода обжигала, но только в самые первые мгновения. Дальше можно было поймать волну - миргейлские детишки говорили "оседлать" - и нестись за ней вниз-вверх.

Нира догнала её довольно скоро. Золотая фея плавала ничуть не хуже, пусть и выросла не на побережье, а в горной долине. Впрочем, Нире многое давалось легко и просто.

Они скользили в волнах бок о бок. Как дельфины или те самые морские змеи, что мешали жить рыбакам и искателям морских приключений. Они всегда плавали так и так же танцевали - безошибочно чувствуя друг друга, даже с закрытыми глазами. С самого первого дня знакомства, уже и не вспомнить сколько лет тому назад. Именно от этой близости было больнее всего. Будто Нира её предавала и делала это так легко, почти весело.

Соль и горечь впитывались в кожу, в кровь, в кости, даже в душу. Если бы Тиана росла в Миргейле, у неё бы тоже были серые как море глаза, в которых шторма и бури клубятся при любом волнении. Но она была из Гьяччи, и в темноте её взглядов гасли даже чувства.

Это было хорошо, что борьба с волнами отнимала все силы и дыхание, а за их шумом не было слышно никаких слов. Потому что иначе нельзя было прервать разговор о всяких глупостях, и они с Нирой продолжали бы спор. А так можно было забыть обо всём на время и лишь чувствовать всей кожей, всей собой стремительное движение в глубину вод.

Взлетаешь на гребень - дыхание перехватывает от восторга, и - ухаешь вниз, будто с обрыва падаешь. Плавать - это почти летать, ведь верно же?

И когда погружаешься в серо-зеленоватую бездну с головой, когда, пусть и на краткое мгновение кажется, кажется, что закрутит, утянет, не выпустит, и когда выныриваешь, видя рядом такие же испуганно-счастливые глаза - в этом слишком много детского безрассудства. Упоение свободой. Пульс жизни мира, бьющийся в твоем собственном теле. Только ты и горизонт, и плывущая рядом подруга не нарушает гармонии этого дуэта. Потому что она - тоже часть тебя.

А после всего - выбраться на берег, растереть кожу грубым полотенцем, до жжения, почти до боли. Растянуться рядышком на плоских, едва прогретых камнях, укрываясь войлочным плащом. Переговариваться под рокот и плеск волн - прерывистым шёпотом.

- Он сказал, что верит в этом мире только мне, Ти. Что все остальные давно пропитались ядом времени, потеряли не только чистоту души, но и рассудок. Что в скором времени всё должно измениться разительно, мир содрогнётся до основания, и я должна быть рядом с ним, чтобы не потеряться в грядущем шквале.

Слова тоже рассыпаются на искристые брызги, разбиваясь о камни.

- Он сказал, пришёл час что-то решать. Я не могу ему не верить, Тина, но и представить, что в моей жизни наступает что-то новое, не могу. Я, наверное, просто уже слишком старая для такого. Я давно вошла в колею и двигаюсь дальше и выше, но только по ней одной. А он предлагает даже не разрушить столь кропотливо возведённые мной стены - год за годом по кирпичику! - а и вовсе сделать вид, что их больше нет. Стать другим человеком. Не могу. Не умею. Боюсь. И ещё больше боюсь, что он не примет меня такую, как есть. Понимаешь? Это ведь означет лишь то, что ему нужна не я, а кто угодно на той роли, что он придумал.