Страница 44 из 59
Вчера вечером, наевшись каши, они решили бабку накормить. Думали, поест и охать ночью не будет. Взяли длинную ложку, которой мама щи мешала, зачерпнули сытную горку пшена и подкрались к занавескам.
- Талька, а почему бабушка днём спит, а ночью плачет?
Худенький, болезненный мальчик обращался к сестре, как старшей.
- Не знаю, - Талька локтем отодвинула полотно.
- Фу, чем пахнет? - отшатнулся Талёк. - Может, под лежанкой соседкина кошка сдохла?
- Она же весной потерялась, не помнишь, что ли? Ну, чего встал? Раздвигай занавеску со своей стороны.
Талёк сморщился, но послушался.
Звякнули металлические кольца, и розоватый вечер проник в затхлые сумерки бабкиного убежища.
На подушке, серой, как придорожная пыль, косматая голова.
Зеленоватый плесневелый налёт бугрится на лбу.
В чёрном провале рта посинелый язык.
Полусомкнутые веки в тяжах бурого гноя.
- Она ...она живая? Талька, бабка-то живая ... или померла?
- Маму надо звать, Талёк. Мама ... - хотела закричать, но прошептала девочка. - Пойдём отсюда ...
А как идти, если ноги будто в пол вросли?
За окном ветер в яблоневых ветках запутался. Зашуршал листвой, рванулся в небо и собрал тучи в сумрачные громады. Сразу потемнело и поскучнело на улице. В избу неожиданно для этого часа ночь прокралась. Бабкин угол будто шапкой накрыли.
Не успели ребятишки отпрянуть, как пошевелилась Эльда.
Вспучилось одеяло, с шорохом на пол упало.
Замерцали красноватые огоньки - это бабка на них посмотрела.
Выпала ложка из Талькиных рук.
Тоненько Талёк заплакал.
Сестра его к себе прижала, косыночкой от бабкиного взгляда прикрыла.
Кхм ... кхм ... - раздалось привычное.
- Бабушка, мы думали ... - Талька от страха запнулась, но собралась с силами: - Думали, померла ты ... Каши вот принесли ... А мамы нет ...
Поняла девочка, что говорит неладно, но остановиться не смогла:
- Ты, бабушка, лежи, а мы сейчас уйдём, мешать не будем.
- Кхм ... руку ... руку дай ... - проскрипела из темноты бабка.
- Встать хочешь? Нельзя тебе. А то я водички принесу?
- Руку дай! Ру-у-ку! - вдруг истошно закричала старуха.
И сразу закачалась, заходила ходуном занавеска.
Хлопнула дверь, это мама пришла. Рванулась к ребятишкам, но подойти не смогла - словно сильный встречный ветер остановил. Закрылась рукой, к столу подошла. Свечу зажгла. И от огонька, хиленького и робкого, который больше чадил, чем светил, успокоилось всё в избе. Опали вздувшиеся занавески, потускнели страшные бабкины глаза. Уже не выла старуха, а едва слышно сипела:
- ... у ... дай ... руку ...
Мама детей оттолкнула и задёрнула угол. Ох, и досталось же близняшкам!
Тальке - по щекастой мордашке, брату - веником по тощему заду. Забился он за печку и тихонько хныкал. А сестрица подобрала брошенный мамой веник и аккуратно в угол поставила. Подошла к женщине, горестно лицо закрывшей, и прямо спросила:
- За что, мамонька? Мы бабушку покормить хотели. Думали, от голода она по ночам стонет. Ты ей раньше каши и молока давала. А теперь нет ...
- А теперь не нужна ей каша! - выкрикнула Ирма. - Не ест она. Понимаешь? Не ест!
- Почему? - только и могла вымолвить дочка.
- Умерла потому что ... - женщина высморкалась в угол косынки. - Третий месяц уже ... Вы тогда щавель у реки искали. А я у коров чистила. Захожу - она на полу у лавки лежит. Остыла ...
Ирмины плечи затряслись от рыданий. Она села на лавку, прижала к сердцу плотную и рослую дочку. Уткнулась в кудрявую макушку, будто золотыми стружками обсыпанную, запричитала:
- Нет мне прощения, мамонька. Не проводила тебя, не упокоила. Не отблагодарила за счастье своё - деток маленьких.
Талька тоже хотела заплакать, но не получилось. Уж больно диковинными мамонькины речи показались. Тихонько отстранилась, взяла тяжеленный табурет и напротив села - рассказывай. Талёк из-за печки выскользнул, в ногах у Ирмы устроился.
Женщина долго крепилась, скрыть свою муку от детей хотела. Людям объяснила: больна Хранительница, восприемника ждёт. И замер Край в ожидании освобождения Эльды. Сама судьба должна нового Хранителя к её одру привести.
- Землю нашу, Благословленный Край, Река и Гора охраняют. Созданы они первородным Огнём и Водой неприступными: до заснеженной вершины не добраться, по мёртвым водам не проплыть. Законы Края Хозяйка блюдёт, в её руках - страшные, огромные силы. Умом не понять.