Страница 5 из 14
в искусстве – мера банальности, бесцветности, обилия клише, отсутствия оттенков и изысканной утонченности, невозможности овладения материалом, мера дурного вкуса, мера бедности содержания и формы выражения;
в игре – мера потери первоначального инстинкта остроумия, догадливости, находчивости, простодушия;
в аскезе – мера неспособности примирения духа и природы, слабости в противостоянии биофизическим и социальным вызовам, а также эгоистическим ограничениям;
в онтологии – мера примитивности модуса существования, организации бытия;
в обществе – мера подверженности внешним фактам, мера застоя, отчуждения, овеществления и эксплуатации, несвободы выбора, погружения в мир, в котором мы подчинены социально-экономическим и культурно-историческим событиям, мера исчерпания общесоциального потенциала, сужения пространства для маневров ради действия в системе, мера уничтожения традиционного образа жизни и стабильных общественных отношений, ухудшения условий репродукции рабочей силы, несостоятельности образования и здравоохранения, бесконтрольной приватизации природных ресурсов и их объективации в денежных эквивалентах;
в действии – мера человеческого неумения владеть ситуацией, совокупность факторов, которыми субъект действия не управляет (т. е. которые от него не зависят, но влияют на результат);
в повседневной жизни – мера наглости, хвастовства и пренебрежения ценностями ради копеечных выгод, в которых, по необходимости, форма превращается в сущность и наоборот;
в аппликативно-инструментальном плане социальной организации – мера дезинформации о состоянии системы, непоследовательности в осуществлении усвоенных целей, отступления системы или какого-то ее сегмента от принятого эталона нормального, ожидаемого состояния, что проявляется в снижении уровня организации, эффективности функционирования, темпа развития, в исчезновении объективного знания о состоянии среды, в увеличении ошибок управления, во все ухудшающемся планировании;
в основном (базисном) плане социальной организации – мера несогласованности производительных сил и производственных отношений, мера подавляющего доминирования, неготовности общества направить свои силы на преодоление социальных противоречий;
в общем плане духовности – мера смешения и рассеяния творческой силы, сбрасывающей оковы необходимости;
в мифологии – мера забвения святого ради мирского, а тем самым обессмысливание ритуального;
в метафизическом плане – власть страха, глубина абсурда, мера экзистенциальной пустоты, отсутствия нуминозного опыта, понимания высшего смысла и значения;
в общефилософском плане – мера удаления от мудрости;
в религиозном плане – мера отступления от Бога.
В связи с феноменом энтропии перед философией встает множество вопросов. Является ли энтропия действительным свойством вещей или представлением субъекта измерения об измеряемых вещах? Иными словами, в какой степени теория энтропии универсума является эксплицитным, а в какой степени имплицитным знанием? Какова связь непосредственно измеряемых величин и того, к чему они относятся? Какое количественное выражение энтропии делает возможным непосредственное измерение ее значения для реальных систем? В каком соотношении находятся рост энтропии и рост сложности внутри одной и той же системы? Всякое ли упорядочение материи на высших уровнях структурной организации требует дезорганизации материи на низших уровнях?
Если проблема энтропии будет детально рассмотрена, усилится потребность в критическом исследовании каждого сегмента бытия, а также в новом обосновании всей философской конструкции, которая должна влить новую, иную силу в мышление, становясь примером ответа на вызов духа времени. Для человека это является способом встать на путь освобождения из оков небытия.
Энтропия – это крайне сложный, многозначный и многосторонний процесс, поэтому неудивительны трудности в ее понимании.
Наше понимание порядка, а также степени разрушения обусловлено системой ценностей, метафизическими рамками мышления, физическими и духовными, частными и публичными потребностями, размытыми целями действия. Сложность и значение воспринимаемой нами информации зависит от сложности и значения созданных нами парадигм. Способ нашего мышления определяет мир, о котором мы говорим. Всякое описание интертекстуально связано с более широкими интерпретационными контекстами. Невысказанное знание является совокупностью убеждений, которые редко по-настоящему отстаиваются[1].
В своей многовалентности и искусственности энтропия становится феноменом, формирующимся в процессе интерпретации[2].
Непросто ответить на вопрос, противопоставлено ли явление эволюции человека энтропии. Например, судя по способности к адаптации, человек все еще не доказал, что он находится на высшей ступени эволюции, даже, скорее, выглядит неприспособленным существом, склонным к уничтожению глобальной экосистемы и жизни как таковой. Он неприспособлен, а потому требует сложных условий для своего существования. В этом смысле организмы с более простыми потребностями приспособлены к жизни лучше. Но если противостояние энтропии связано со сложностью генома и количеством генов, то эволюция является прогрессом[3]. Существо, которое в состоянии открыть, понять и представить закономерности процессов энтропии, настолько материально, информативно, энергетически и животворно сложно, что должно было бы возникнуть в результате длительных процессов, противопоставленных энтропии. Осознание всеобщего разрушения является следствием развития. Более развитые объекты имеют возможность более глубокого и полного понимания единства всех процессов по сравнению с менее развитыми.
Более простые физические, химические, биологические, социальные и прочие структуры, с меньшей способностью вмещать энергию и информацию, а тем самым с меньшими способностями противостоять энтропии, более устойчивы по отношению к внешним вызовам внутри собственного пространственно-временного промежутка.
Например, насекомые легче переживут некий планетарный катаклизм, чем млекопитающие; деревня легче справится с последствиями краха инфраструктуры, чем город.
Качество, которое привносит и подразумевает непосредственная адаптивность простых структур, оплачивается уменьшением претензий: но если этот принцип довести до абсолюта, можно прийти к заключению, что жизнь является фактором, препятствующим отсутствию жизни, что бытие является фактором, мешающим небытию, т. е. самое желательное состояние вещей – термодинамическое равновесие. Такой подход привел бы к утверждению энтропии, триумфу пустоты, инерции, небытия. В условиях термодинамического равновесия энтропия не действует, но не потому, что она побеждена, а, напротив, потому, что она является победителем.
С другой стороны, в человеческом мире, когда речь идет о чувственных, инструментальных потребностях, с учетом их энтропийных свойств, принцип уменьшения претензий следует поставить во главу угла. Равнодушие к материальному богатству, являющемуся самоцелью и исполняющему лишь функцию временных «ценностей», направлено против энтропии. Такой подход открывает путь оптимальному использованию энергии в духовных целях.
Существование сложных структур обеспечивается большими энергетическими и информационными затратами, но рамки этих структур шире, и успех в борьбе против энтропии больший. Больший порядок требует больших знаний, большие знания требуют большего количества энергии, большее количество энергии требует еще больших знаний, еще большие знания требуют большего порядка и т. д. Если порядок длительный, такой ход вещей обеспечивает больше возможностей для принятия глобальных решений.
1
Эту совокупность убеждений одни называют универсальной языковой игрой, всеобщей системой координат, другие – стандартом рациональности, символической формой, исследовательской традицией, третьи – дисциплинарной матрицей, моделью мыслительного единства, где теория понимается как смысловая или рациональная, предпосылкой определенного корпуса самоочевидных заданных знаний, верований и значений. – Этот модус рассмотрения реальности включает в себя четыре основных компонента: символическую генерализацию (понятия, которые могут выражаться логически), метафизические аспекты (взгляд на мир, система верований, убеждений и высших целей), ценности (прежде всего моральные и эстетические) и общепринятые образцы (методологические и коммуникативные).
2
Зашифрованное сообщение является информацией для того, кто знает шифр, загадкой – для того, кто не знает, а бессмыслицей – для того, кто даже не догадывается, что речь идет о шифре. – Реальные жизненные примеры обычно гораздо сложнее, несмотря на свою очевидность. – Нацистские концлагеря были хорошо организованы, в них тратился минимум энергии для достижения максимального результата – учитывая цели их создания, в них было минимальное количество энтропии. Но эта почти нулевая энтропия была частью некого противоречащего жизни принципа, инкорпорированного в идеологию ненависти и уничтожения, по сути, увеличивала общечеловеческую, а тем самым и космическую энтропию (с предпосылкой, что человек имеет потенциал для ее уменьшения). – Социал-утопические коммуны имели духовно низкий, а экономически высокий уровень энтропии. – Западная цивилизация развила некоторые аспекты организации, порядка и духа до невиданных прежде в истории масштабов. Но заплатила за это высокой ценой: небрежением к общему благу человечества, к непостижимым страданиям большинства собственного населения (в первоначальной аккумуляции капитала, в империальных войнах, в экономических кризисах), ослаблением моральной субстанции общины, неконтролируемой погоней за деньгами. – С одной стороны, свобода ускоряет сложность и упорядоченность системы, дает возможность развиваться творчеству. С другой, она увеличивает непредсказуемость и хаос, а тем самым уменьшает организационные и управленческие силы системы, позволяя объектам с низкой энтропией превратиться в высокоэнтропийные и затрудняя человеку и обществу возможность сконцентрироваться на достижении определенной цели. Итак, творчество требует упорядоченности, самоограничения свободы. В общественном плане свобода усложняет поддержание порядка, следовательно, энтропия растет. Хотя в определенных условиях открываются возможности для изобретательности, существующие образцы демократии и либеральной экономики проявляют себя с течением времени как высокоэнтропийные модусы организации общества. Свободный рынок с течением времени увеличивает экономическую энтропию (из-за увеличения потребления, толерантности да и поощрения криминала, из-за того, что игнорирует собственные таланты из низших общественных слоев, из-за безвозвратной потери духовно-энергетических потенциалов, из-за опосредованного и рафинированного единомыслия, экологически нерационального и безответственного поведения). – Поскольку диктатура не терпит конкуренции, она решительнее сводит счеты с криминалом, реже оказывается в экономических кризисах, легче осуществляет национальные стратегии, а зачастую больше заботится об образовании и здоровье самых бедных, однако стремится к непосредственному уничтожению всех идеологически несоответствующих тенденций, к откровенному единомыслию и к грубому насилию по отношению к инакомыслящим. – С одной стороны, черные дыры своей неупорядоченностью способствуют энтропии. С другой, заглатыванием материи, полной энтропии, уменьшают общую энтропию вне черной дыры. (Правда, если брать в расчет энтропию в черной дыре, уменьшения нет, но не существует общего мнения, является ли энтропия внутри черных дыр навсегда в них закрытой.) Кроме того, вся собранная энтропия, остающаяся в черных дырах, разлагается в центре черных дыр до уровня элементарных частиц, а то и до уровня нуля, что мы могли бы, условно, назвать состояниями/потенциалами, из которых возникают элементарные частицы. Энтропия таким образом была бы уничтожена, но энергия, появившаяся в результате этого уничтожения, и дальше не могла бы быть используемой. Гипотетически некая интеллектуальная единица, для нас немыслимо развитая, могла бы обернуть стрелу времени и использовать этот негэнтропийный потенциал, если бы вся используемая энергия была потрачена. Таким образом, теоретически, жизнь могла бы продлиться. Конечно, онтологически это считалось бы не творением ex nihilo, а неким видом преобразования существующего.
3
Правда, человеческий геном отличается от генома шимпанзе только на 1,5 %, из чего следует, что людьми нас делает не только структура генома, но и то, как функционирует геном, о чем наука все еще, в сущности, знает очень мало.