Страница 39 из 59
— Ты собираешься убить меня.
— Думаешь, следует?
— Нет.
— А что так? Аргументируй.
— Я не сделала тебе ничего плохого. Я пыталась тебе помочь.
— Что-то не припоминаю такого.
— Видимо, я была не слишком убедительна. Мы оба жертвы, пленники.
— Позволю себе не согласиться. Я не жертва. Джордж и Лу были полностью под контролем и вели себя ровно так, как мне было нужно. «Таверна» тому в подтверждение. Как ты думаешь, скольких я убил? Попробуй угадай.
— Шестерых.
— Больше.
— Двенадцать?
— Меньше.
— Десять?
— Меньше.
— Девять?
— Мы так всю ночь гадать будем, — сказал Иван. — В таверне я убил семерых. Еще два были сегодня чуть раньше. В сумме за двадцать четыре часа получается девять. Прилично поднагадил Джорджу. Покалечил двух легавых. Одна баба пристрелена. Парочку отпустил, но по своей воле, заслужили, иначе не уйти бы им.
— А что с Джорджем?
— Пока не убил.
— А что так?
— Еще не время. Вкусное оставляю напоследок. Ну как, ты впечатлена тем, что я замочил семь человек в таверне?
— Еще бы.
— Что-то мне подсказывает, что это сарказм. Готов поспорить ты никогда за день девять человек не убивала. Да какой там девять — даже пары! Я прав?
— Да, ты прав.
— Но вот знаешь, девять — это как-то несерьезно. Не круглое число. Никто ведь девять лет, как юбилей, к примеру, не празднует. Значимы круглые даты, числа. Это люди любят. Вот если я буду налево и направо всем рассказывать, что сегодня завалил девять человек, конечно, это народ воодушевит, но будет чувствоваться какая-то незавершенность, недосказанность. Как будто не прошел уровень. Понимаешь, о чем я? Девять не то число, которое нужно отмечать. У тебя есть какие-нибудь соображения, как мне разобраться с этой деликатной ситуацией? Как добраться до круглого числа?
— Притворись, что убил десятерых.
— Хммм. Никогда такое в голову не приходило. Но я ненавижу ложь. Предложи что-нибудь получше. Думай-думай-думай.
— Ты в самом деле хочешь, чтобы люди прознали про твой подвиг?
— Подвиг? Хорошее слово, мне нравится, что ты употребила его. Я-то думал, что мои действия вызывают у тебя отвращение.
Мишель решила, что нужно прекращать эту дискуссию и перевести тему разговора на то, что ее не нужно убивать.
— Я ведь могла сбежать. Отпусти меня.
— А ты и сбежала. Я тебя у больницы поймал.
— Нет, до того. Я не сделала этого, потому что хотела рассказать эту историю.
— Серьезно?
— Да.
— То есть ты хотела написать книгу? «Мерзкие Злодеяния Оборотня Ивана»?
— Что-то вроде этого.
— Или, быть может, «Интервью С Оборотнем». Тебя бы Энн Райс засудила.
— Отпустишь меня — сделаю тебя знаменитым.
— Если бы мне была нужна известность — пошел бы к Опре и прямо перед камерами превратился в оборотня. А потом бы ей глотку разодрал. Ценю твое усердие, Мишель, но ты не так много можешь мне предложить.
— Не согласна.
— Вот это я понимаю, — улыбнулся Иван. — Любишь это в позе волка?
Мишель почувствовала, как побледнела, как кровь отлила от лица, но постаралась говорить твердым голосом.
— Почему у тебя такие низкие амбиции?
— О чем ты?
— У тебя есть невероятные способности, сила. Такие ошеломительные, что в это невозможно поверить, пока не увидишь своими глазами. А ты растрачиваешь их на то, чтобы убивать людей.
— Но это ж весело! Это, скажу тебе, намного лучше, чем не убивать людей.
— Но ты мог бы добиться намного большего!
— Например? Раздавать консервы бомжам? Рассказывать детям о чудесных вулканах?
— Ты можешь быть суперзвездой. Только подумай, сколько славы бы снискал оборотень в обществе?
— Немало. До тех пор, пока кто-нибудь не всадит в него серебряную пулю.
— Многих знаменитостей хотят убить, но это не мешает им оставаться в живых. У тебя будет столько денег, что ты сможешь обеспечить свою безопасность.
— А, понял! Я могу стать супергероем!
— Вполне можешь.
— Да, точно, я могу быть Человеком-Оборотнем, бегать по округе и кусать злодеев. У меня будет шерстяная накидка с буквой «О»! Блин, я даже не представлял, что у меня есть такой скрытый потенциал! Ты открыла мои глаза, теперь передо мной открылся новый мир. Как я только смогу отплатить тебе за это?!
— Иван, я серьезно.
— Ты стараешься предложить свои услуги в качестве моего импресарио?
— Возможно.
— А вот мне кажется, что ты болтаешь просто чтобы остаться в живых. Ты выглядишь чересчур мило и невинно для того, чтобы вести дела большого плохиша-оборотня, который с легкостью пустит на нет все вложенные на его раскрутку усилия, устроив кровавую резню.
— Не согласна с тобой.
— Ах ты лицемерка! Преклоняюсь! Но, хорошо, просто для поддержания диалога, скажем, я заинтересован. Быть может, в один прекрасный день я посмотрю на свое отражение в зеркало и скажу себе: «О как я мог?! Посвятить всю свою жизнь служению злу. Какой позор! Горе мне за мои преступления! Я должен искупить грязные поступки, то, что я столько жизней погубил, судеб разрушил. Теперь, дабы замолить свои грехи, я буду творить добро!»
— Я не говорю, что нужно делать добро.
— Ты хочешь сказать, что мне следует стать суперзлодеем? О, вот это, кстати, клево!
— Ты не воспринимаешь мои слова всерьез.
— А какое имя подходит для оборотня-суперзлодея?
— Иван…
— Возможно, Волчий Убийца. Нет, погоди, это звучит, будто я волков убиваю. Смертельный Волк. Кровавый Волк. Призрачный Волк. Я, конечно, не то чтобы призрак, но звучит устрашающе, согласись? Убойся злого Призрачного Волка. Да!
— Я пытаюсь помочь тебе.
— Не особо. За старания, конечно, хвалю. Но все же плохо у тебя получается выторговывать свою жизнь. Единственное, что мне от тебя нужно — кусочек твоей сладкой попки.
— Только попробуй, я тебе хер оторву.
— Зачем так грубо? Могла бы сказать «пенис».
— Я на полном серьезе.
— Да неужели? Ты реально думаешь, что меня устрашают твои угрозы? После того, как я сегодня замочил столько народа, ты считаешь, что я испугаюсь, что ты мне пипиську повредишь?
— Если я только ее увижу, ты ее лишишься. Клянусь.
— Знаешь, стоило мне почти проникнуться твоей идеей — нажить состояние на том, что я оборотень, как ты принялась угрожать моим гениталиям. Очень грубо. Хотя, как ни странно, возбуждающе.
— Только попробуй и увидишь, что произойдет.
— Да расслабься, милая, — рассмеялся Иван. — Сегодня сексуального насилия не будет. Я не тот, кому нужно для этого применять силу, думаю, ты понимаешь, о чем я. Но вот убить — другое дело. Такие планы на тебя у меня есть.
Мишель сжала кулаки. Только не плакать, не плакать, не плакать.
— Что, нечего сказать? Удивлен. Хочешь, расскажу, как это случится?
— Давай.
— Мне нравится храбрость в твоем голосе. Хорошая попытка. Так вот, я хочу заехать на этом фургоне в милое тихое местечко. Найти на приемнике подходящую радиостанцию с подходящей под настроение музыкой. Надеюсь, удастся поймать что-нибудь джазовое. Если нет, подойдет и классик-рок. Потом выйду из машины, открою задние двери, буду стоять и смотреть на тебя снаружи. Знаешь, как это может быть жутко, когда на тебя кто-то так смотрит, не отводя глаз — мурашки по коже, не можешь думать ни о чем другом? Вот это ты испытаешь. Только с оговоркой, что ты еще будешь понимать, что, когда я закончу с этой частью, придет твоя смерть. Быть может, буду смотреть на тебя минуту, а возможно, и час. Но после этого я медленно открою клетку.
— Ты совершаешь серьезную ошибку.
— Нет, я принимаю мудрое решение. Пожалуйста, не перебивай. После того, как я открою клетку…
— Я не хочу это слышать.
— А мне наплевать, что ты хочешь слышать, малышка. Ты будешь слышать то, что я тебе хочу сказать, а я хочу, чтобы ты узнала, какая тебя ждет ужасная смерть. Если ты заткнешь уши и начнешь орать «ля-ля-ля», с этим я, конечно, ничего поделать не могу, но ты ведь не будешь вести себя, как дитя малое.