Страница 9 из 17
27 ноября все того же драматического года состоялась первая встреча Горького с Лениным[74]. В тот же период писатель начал сотрудничество с московской газетой «Борьба». Затем Горький вернулся в Москву, где видел и описал стачку 9 и 10 декабря. Здесь он выступил с резкой критикой Октябрьского манифеста. В полном согласии с позицией Ленина Горький отказывается видеть в нем некий дар, пожалованный свыше. Каждый новый шаг к свободе – это не свидетельство способности властей к реформированию государства, это завоевание, которое народу дается в борьбе и оплачивается кровью. «Манифест 17 октября», как он пишет, «был вырван у правительства силою пролетариата. Этот акт не был милостью народу, это было его завоевание. Вот правда. Если бы наше правительство истинно ценило интересы страны, оно, без сомнения, приняло бы все меры к тому, чтобы этот манифест по всей России получил бы прочность непоколебимого закона»[75].
3. Город Желтого дьявола: критика американского индустриального общества
В январе 1906 г. М. Горький, опасаясь нового ареста за свое участие в революции 1905 г., эмигрировал из России. Заполучив Горького в свои ряды, большевики немедленно воспользовались славой и уважением, которыми было окружено его имя за границей. На Горького была возложена миссия по революционной пропаганде, сбору средств на партийные нужды за рубежом и, кроме того, агитации против предоставления иностранных займов русскому правительству. Побывав по пути в Германии, Швейцарии и Франции, 23 марта М. Горький отплыл в Нью-Йорк.
В Америке М. Горький столкнулся с реальностью, идущей вразрез с его русским и европейским опытом. Приготовленный ему прием был поистине триумфальным: «Встретили меня очень торжественно и шумно, в течение 48 часов весь Нью Ёрк был наполнен различными статьями обо мне и цели моего приезда»[76]. Действительно, А.М. Горького встречала тысячная толпа, в том числе известные писатели и представители творческой интеллигенции. К несчастью, энтузиазм встречи быстро угас из-за скандала, сопровождавшегося кампанией, развернутой в прессе заокеанскими блюстителями нравственности при содействии российского посольства. Возмущение было вызвано тем обстоятельством, что А.М. Горький, будучи женат на Е.П. Пешковой, приехал в Америку с М.Ф. Андреевой. Чувство приличия американского общества было оскорблено, видные американские литераторы избегали встреч с Горьким на публичных мероприятиях. Возможно, это послужило препятствием для сбора средств для партии большевиков и заставило писателя вернуться в Европу.
А.М. Горький, обвиненный в двоеженстве, вынужден был выехать из отеля, в котором поселился. Другие гостиницы в городе также отказались принять его. Тогда он переехал в Елизабеттаун в дом супругов Мартин. Этот инцидент часто упоминается в западной историографии для объяснения причин раздражения, с которым А.М. Горький описывал американскую действительность[77]. Впрочем, значение, придаваемое этому факту, кажется нам преувеличенным. Чарлз Рагл замечает: «Американский опыт Горького – это также встреча с городом, с урбанистической цивилизацией как таковой […] Провинциальный Горький разделяет недоверие к городскому образу жизни с более урбанистически мыслящими современниками»[78]. Вдумаемся в смысл этого утверждения. В период пребывания в Соединенных Штатах, продолжавшийся с 11 апреля по 13 октября 1906 г., Максим Горький написал четыре очерка о Нью-Йорке: «Город Мамоны. Мои впечатления об Америке» (первая версия «Города Желтого дьявола»), «Город Желтого дьявола», «Царство скуки», «Mob», серию сатирических портретных зарисовок под названием «Мои интервью» и короткий рассказ «Чарли Мэн». В это же время был закончен роман «Мать» и написана пьеса «Враги». Остановимся на публицистических произведениях А.М. Горького. В них выражено глубокое удивление, потрясение русского интеллигента, впервые столкнувшегося с далеко продвинувшейся по пути технического прогресса цивилизацией, отличной от европейской и, тем более, российской, какой он ее знал. В его очерках Америка предстает в образе вызывающего отвращение, однообразного, лишенного смысла города. В Нью-Йорке А.М. Горький оказался перед лицом нового передового индустриального общества и чуждых, вернее, неизвестных ему, Горькому, «ценностей» и образа мысли. Американцы описаны как развращенные алчностью и безрассудным материализмом и лишенные в силу этого каких-либо нравственных качеств: «Но в Америке думают только о том, как делать деньги. Бедная страна, народ которой занят одной мыслью: как разбогатеть»[79]. И также: «Бессмысленная и постыдная погоня за деньгами и за властью, которую дают деньги, – это болезнь, от которой люди страдают везде»[80].
Американская метрополия со своими тридцатиэтажными дворцами, вокруг которых кружатся обезумевшие бесформенные толпы совершенно чужда его опыту, полностью противоречит его видению мира. Атмосфера, в которой он жил, была далека от такой лихорадки – в Москве, Санкт-Петербурге и, тем более, Нижнем Новгороде, в котором он провел большую часть своей жизни: «Непосредственного соприкосновения с американской действительностью, с пресловутым различием истории и темперамента достаточно, чтобы вызвать раздражение высокомерного европейца, присутствующего в темпераменте русского революционера, тем более это касается скромного самоучки Горького»[81], – пишет исследователь.
В первый раз он встретился с современным миром, огромный город с его огнями, шумом не мог не вызвать потрясения. Потерявшийся в толпе человек становится атомом, не сознающим ни себя, ни собственных шагов: «Люди идут, идут один за другим, и непонятно, странно необъяснимо – куда, зачем они идут? Их страшно много […]»[82]. Все теряется в слишком стремительном мире: «Вокруг кипит, как суп на плите, лихорадочная жизнь, бегут, вертятся, исчезают в этом кипении, точно крупинки в бульоне, как щепки в море, маленькие люди»[83]. Даже материнство теряет смысл: «Беременные женщины самодовольно несут тяжесть своих животов»[84]. Под давлением современности сознание теряет свою цельность, становится разорванным: «И кто находит себя, тот видит, что эти миллионы огней рождают унылый, все раздевающий свет и создавая намёки на возможность красоты, всюду обнажают тупое, скучное безобразие»[85].
Нью-Йорк кажется чудовищем, заглатывающим все, что попадется. Толпа бездушна, бессильна и безыдейна, город превращает людей в животных: «И кажется, что все – железо, камни, вода, дерево – полно протеста против жизни без солнца, без песен и счастья, в плену тяжелого труда. Все стонет, воет, скрежещет, повинуясь воле какой-то тайной силы, враждебной человеку. Повсюду на груди воды, изрытой и разорванной железом, запачканной жирными пятнами нефти, засоренной щепами и стружками, соломой и остатками пищи, работает невидимая глазом холодная и злая сила. Она сурово и однообразно дает толчки всей этой необъятной машине, в ней корабли и доки – только маленькие части, а человек – ничтожный винт, невидимая точка среди уродливых, грязных сплетений железа, дерева, в хаосе судов, лодок и каких-то плоских барок, нагруженных вагонами»[86]. Писателю непонятен смысл и роль вывесок, рекламы, искусственной иллюминации. Он не привык к блеску избыточного освещения, символа неприемлемого для него потребительства: «Bce наши «грандиозные иллюминации» – нищенство и пустяки в сравнении с Нью-Ёрком каждый вечер. Эти люди любят огонь! Вывески из лампочек, картины из мозаики огненной – всё это поражает нашего брата»[87]. Это эпоха толпы, растерянности, страха. Сознание оглушено, поведение подчинено автоматизму: для обитателей метрополии время всегда бежит одинаково, их движения постоянно повторяются.
74
Нужно помнить, что М. Горький в своем первом очерке о Ленине не упоминает об этой встрече. Поэтому, вероятно, как отмечает Басинский, что первая встреча между Горьким и Лениным состоялась в 1907 году на лондонском съезде РСДРП.
75
Революционный путь Горького. Центрархив. ГИХЛ.М.-Л., 1933.
76
Горький М. Полное собрание сочинений в 24 томах. Письма. Т. 5. М., 1999. С. 179.
77
См. Об этом: Holtzman F. A mission that failed: Gor’kij in America // Slavic and East European Journal. № 3, 1962. C. 227–235; а также Jay Oliva L. Maksim Gor‘kij discovers America // The New York. Historical Society Quarterly. № 51, 1967. С. 57.
78
Rougle C. Three Russians consider America: America in the works оf Maksim Gor’kij, Aleksandr Blok and Vladimir Majakovskij, Stockholm 1976, C. 143.
79
Горький М. Город Мамоны // Горький М. Полн. собр. соч. В 25 тт. Т. 6. C. 437.
80
Там же. С. 432.
81
Weil I. Maksim Gor’kij. His Literary Development and Influence on Soviet Intellectual Life. New York 1966. С. 16.
82
Горький М. MOB. Полн. собр. соч. в 25 тт. Т. 6. С. 268.
83
Горький М. Город Желтого Дьявола. Полн. собр. соч. в 25 тт. T. 6. С. 247.
84
Горький М. Царство скуки. Полн. собр. соч. в 25 тт. T. 6. С. 254.
85
Там же.
86
Горький М. Город Желтого Дьявола. Полн. собр. соч. в 25 тт. T. 6. С. 238.
87
Горький М. Письмо К.П. Пятницкому от 13 (26) апреля 1906 // Полное собрание сочинений в 24 тт. Письма. Т. 5. С. 173.