Страница 29 из 33
После описанного ритуала Коналл положил голову врага на свою голову, взгляд его снова стал прямым, и он перестал быть косым. Видимо, подразумевается, что головы воинов соприкасались затылками, подобно двум каменным головам своеобразного кельтского двуликого Януса из упоминавшегося уже святилища в Рокпертюзе в южной Галлии (ил., см. во вклейке).
Завершив все эти манипуляции с головами, Коналл встречает вдову Мес Гегры, Буан, и сообщает ей, что муж ее велел ей идти с ним. Тогда вдова интересуется, взял ли он с собой какое-нибудь доказательство тому. «Его колесница и его лошади здесь», – ответил Коналл. «Много он дарит сокровищ», – сказала женщина. «Его голова тоже здесь», – сказал Коналл. «На этот раз по праву это от него», – ответила вдова320. Голова выступает последним аргументом, как в случае дележа свиньи Мак Дато. С головой к воину переходит и собственность, и жена побежденного. Судя по всему, к нему переходит и сама личность врага: победитель сам становится в какой-то мере своим побежденным врагом.
Интересно, что в качестве ценного трофея можно было использовать не только голову, но и ее содержимое. Когда слуга Коналла не смог нести голову Мес Гегры, Коналл приказал ему вынуть из нее мозг, измельчить его мечом, смешать с известью и слепить из него шар. Так и было сделано321. Предание о смерти Конхобара добавляет, что в то время среди уладов был обычай поступать таким образом с мозгом каждого воина, убитого в поединке. Шар из мозга Мес Гегры хранился на вершине кургана. Когда улады соревновались и спорили, они держали в руках подобные шары как свидетельства доблести. Впоследствии именно от этого шара и погиб король уладов Конхобар, когда Кет, сын Магу, выстрелил в него этим мозгом из пращи322.
Если же ни головы, ни заизвесткованного мозгового мяча под рукой не оказывалось, в ход шли вражеские языки. Так, на собрание уладов во время Самайна на равнине Муртемне воины приносили языки своих убитых врагов, чтобы доказать свои победы. Правда, как сообщает средневековый комментатор, чтобы увеличить число трофеев, к ним добавляли и языки животных323. Видимо, это была упрощенная форма хранения боевых трофеев.
Среди кельтов в древности на континенте и на Британских островах война и насилие были практически нормой повседневной жизни, причем для свободного мужчины участие в войне было делом чести и престижа. Свидетельством подобной почти постоянной войны в Ирландии могут служить анналы, согласно которым ни один год не проходил без столкновений войск враждующих королей или нескольких династий. Вообще, в раннесредневековой Ирландии и Уэльсе сложно было четко разделить периоды войны и мира: мы наблюдаем скорее постоянное насилие, санкционированное королями или несанкционированное324. Шли не только войны королей между собой, но и вооруженные столкновения родов, дружин и просто групп отдельных воинов. При этом мы можем разделить боевые действия на массовые столкновения армий и на поединки. Поединок двух воинов был более престижным видом боевых действий и необходимым элементом карьеры молодого воина, потенциального героя. Притом что те правила поведения воинов, что сохранились в древнеирландской литературе, часто представляют собой идеализированную картину, мы должны признать, что этот идеал неизбежно влиял на сознание аристократии, бывшей основным адресатом традиционных преданий. Массовые столкновения армий, хоть и были довольно беспорядочными, начинались, судя по всему, с ярких и ритуализированных построений войск противников.
Кроме регулярных войн, мы должны упомянуть еще и постоянное насилие и вооруженные столкновения на бытовой почве между свободными мужчинами. Причем, как сообщают предания, столкновения эти могли быть спровоцированы самыми незначительными причинами, действиями, которые могли показаться оскорбительными самолюбивым ирландским воинам. Кодекс чести, не всегда понятный современному читателю, регулировал их отношения. За оружие хватались часто и по самым незначительным поводам. Противника и обидчика могли атаковать внезапно, коварно, обманно, и всякая осторожность и рассудок отбрасывались в этот момент в сторону.
Судя по античным и древнеирландским описаниям, гордость пирующих воинов часто разжигала их страсти до такой степени, что они начинали кровопролитие, обращая оружие против своих сотрапезников. Основным предметом спора за такой трапезой была особая ритуальная «доля героя» – лучший по вкусам того времени кусок (как правило, свинины). Одно из самых подробных описаний спора и боя за долю героя между возничими и самими героями сохранилось в древне-ирландском предании «Пир Брикриу»:
Поднялись слуги разделить пищу. Поднялся тогда колесничий Лойгаре Победоносного, Шедланг сын Риангавара и сказал слугам: «Дайте долю героя Лойгаре Победоносному, ибо ему она полагается вперед всех юношей Улада». Затем поднялся Ид сын Риангавара, колесничий Коналла Кернаха и сказал то же о своем господине. Затем поднялся Лойг сын Риангавара и сказал ту же речь слугам: «Принесите эту долю Кухулину, не позорно для всех уладов отдать долю ему: он лучший воин среди всех вас». «Неправда это», – молвили Коналл Кернах и Лойгаре Победоносный.
Встали они втроем и взяли свои щиты и схватили свои мечи. И рубились они, пока одна половина королевского дома не горела огнем от мечей и наконечников копий, а другая половина не стала ярко белой птичьей стаей от беленых щитов. Большой грохот от оружия поднялся в королевском доме. Сражались смелые воины, и разгневались Конхобар и Фергус, сын Роах, увидев страдания и несправедливость, когда двое напали на одного: Коналл Кернах и Лойгаре Победоносный – на Кухулина. Никто из уладов однако не решался развести их, пока не сказал Шенха Конхобару: «Разведи мужей». Ибо в то время был Конхобар среди уладов как земной бог325.
Доля героя на пиру была известна и континентальным кельтам, о чем пишут античные авторы. Так же, как в Ирландии, спор за долю героя часто мог завершаться кровопролитием. Вот как описывает пир героев Посейдоний устами Афинея:
На пирах кельты часто устраивают поединки. Приходят они с оружием и бьются или с мнимым противником, или, шутся, друг с другом; но случаются и ранения, тогда они приходят в ярость, и, если не вмешаются окружающие, дело может дойти до убийства. В древности… за трапезой подавались цельные окорока и самому сильному воину вручалось бедро; если же кто-либо начинал спорить, то они вступали в поединок и бились насмерть326.
Характерно, что доля героя и поединок за нее упомянуты у такого раннего автора, как относящиеся к прошлому. При этом в ирландском предании речь идет также о далеком эпическом прошлом острова. Скорее всего, это был действительно довольно архаичный обычай, который в Ирландии мог продержаться дольше, чем на континенте.
В Древней Ирландии, по крайней мере до времени Бриана Борове, мы не встречаем больших армий на службе королей. Местный король туата мог позволить себе только небольшую дружину (порядка ста шестидесяти воинов)327. Но при этом сражаться за свой туат должен был каждый свободный мужчина (исключая духовенство и филидов), а тем более мужчина благородного происхождения. Свободные землевладельцы туата могли быть призваны на военную службу (slógad), если начиналась крупномасштабная война. Король призывал население туата на службу во время собрания туата (óenach), при этом было три варианта подобных военных сборов: 1) сбор в центре территории туата для противостояния захватчику; 2) сбор на границе туата для «защиты правды и закона», чтобы король мог начать битву или заключить договор; 3) сбор на войну с туатом, восставшим против верховного короля (собирался, видимо, верховным королем, в подчинении у которого было несколько туатов)328. Такая система военных сборов сохранилась в Ирландии у гэльских вождей вплоть до эпохи Тюдоров.
320
Loc. cit. См. русск. пер.: Осада Эдара / Пер. Н. Чехонадской // Саги об уладах / Сост. Т. Михайловой. М., 2004. С. 41—43.
321
The Book of Leinster. Vol. II / Ed. R. I. Best and M. A. O’Brien. Dublin, 1956. P. 433.
322
The Death-Tales of the Ulster Heroes / Ed. K. Meyer. Dublin, 1906. P. 4, 6.
323
LU fo. 43a 3231—3233.
324
Charles-Edwards T. Irish warfare before 1100 // A military history of Ireland / Ed. T. Bartlett, K. Jeffery. Cambridge, 1996. P. 26—27.
325
Fled Bricrend / Ed. G. Henderson. London, 1899. P. 14, 16.
326
Athenaeus, IV, 154а-b. Афиней. Пир мудрецов / Пер. Н. Т. Голинкевич. М., 2004. С. 203.
327
Cath Almaine, p. 7, l. 88.
328
Críth Gablach / Ed. D. Binchy. Dublin, 1979. P. 20 §37; 106.