Страница 15 из 21
«Хватит, прочитайте ему приговор, у нас и другие есть».
Я остановился и бросил к их ногам лопату. Мне прочли приговор и велели повернуться. Я повернулся и закрыл глаза.
Я совсем не нервничал. Только лицо матери предстало перед глазами, и я ясно увидел, что она улыбалась и что-то мне говорила, только я не понимал что. В ушах у меня звучали последние слова приговора.
Какое-то время я стоял как оглохший. Я устал ждать и ничего не чувствовал.
Потом я услышал голос, приказывающий мне повернуться. Сначала я не понял, что это говорят мне, и ему пришлось повторить. Я открыл глаза и, когда в третий раз услышал те же слова, повернулся.
Передо мной стояли только конвоиры и те два человека. Один сделал знак рукой, мол, поднимайся. Я попробовал, но ноги меня не слушались. В глазах у меня был туман, я не видел лиц. Два конвоира взяли меня за руки и как перышко подбросили вверх. Один из двух сказал мне:
«Ты уже расстрелян, так что можешь думать о новой потусторонней жизни. Ты ведь крещеный?»
После слов «думай о новой жизни» у меня возникло чувство, что я спасен.
Меня вывели из леса, на заднем дворе тюрьмы посадили в «воронок» и отвезли в изолятор МГБ.
В эту ночь я спал как убитый.
Во второй половине дня меня разбудили, дали новую одежду и уже через час посадили в отдельный бокс этапного «столыпинского» вагона. На четвертый день мы были уже в Москве. Меня отвезли на Лубянку, в подземную тюрьму МГБ. Там я оставался два дня, и на третий меня отвезли в Подмосковье.
Лежал легкий белый снег, я до сих пор помню скрип снега под ногами по дороге в большой деревянный дом. Меня встретили два человека в штатском. Горел камин, было очень тепло. Конвоир снял с меня наручники и вышел. Мне предложили сесть.
«Знаешь, для чего ты здесь?»
Я, несколько придя в себя, попробовал пошутить:
«Наверное, вы хотели лично увидеть мою казнь, поэтому и перевели меня сюда».
Видно, после «спецов» и камер подействовала атмосфера камина, однако один светловолосый – видимо, начальник – сказал мне:
«Правильно, молодец, что угадал! Только есть и другой вариант – если все, что ты сделал и перенес, ты переоценишь правильно, у тебя есть шанс искупить свою вину».
Они долго со мной разговаривали, потом мы вместе пообедали, после чего мне дали комнату и велели отдыхать.
– Я тебя утомил такими подробностями, но я хочу, чтобы ты понял мои переживания, так как они предопределили мое будущее, – сказал старик.
Илья только кивнул в знак согласия – он не хотел, чтобы Иосиф прерывал свои воспоминания.
– На другой день пришел Александр Джуга, только тогда он не сказал мне свою фамилию. Он мне сразу понравился. Он сказал:
«Я наблюдал за тобой еще с того периода, когда ты учился в аспирантуре».
Потом он сказал мне такое, что я был поражен – мне казалось, что об этом никто не знает.
– Можно узнать, что он вам сказал? – впервые прервал его Илья.
– Он сказал мне, кто на самом деле был моим отцом. Оказалось, что еще до войны Джуга пытался со мной встретиться, но что-то ему помешало. Потом началась война, и ему стало не до меня. «А сейчас я случайно узнал твою историю за несколько дней до казни, и вот мы встретились», – сказал он.
Иосиф ненадолго остановился, вздохнул и посмотрел на Илью:
– Илья, я должен признаться, что меня околдовала его речь. Я и так уже был готов на все – если бы он сказал мне, чтобы я покончил с собой, я не моргнув глазом сделал бы это – настолько сильное впечатление он произвел на меня. Он сказал:
«Знаю, что ты хороший историк, любишь свое дело, знаешь языки и хорошо мыслишь. Было бы жаль, если бы такая голова гнила в земле. Ты мне нужен».
Я сразу же сказал, что сделаю все, раз я нужен, и добавил:
«Мои знания и жизнь, если понадобится, можете использовать, я на все готов».
Человеку, не пережившему того, через что я прошел за те несколько месяцев, не понять, что я чувствовал тогда.
– Что он вам предложил?
– Он предложил мне пройти специальные курсы и поступить на его тайную службу.
– Как же он поверил вам после побега?
– Не знаю, поверил. Потом, если хочешь, сам его спроси. Так вот, после всего этого не прошло и года, как он послал меня со специальным заданием – сначала в Лондон, где я проработал год, затем оказался в Нью-Йорке, потом в Вашингтоне, Сан-Франциско – и так далее. Для меня Джуга стал всем – отцом, братом, хозяином, если хочешь – Богом. Скажу тебе, что я в жизни не встречал человека с такой энергией и интеллектом.
Когда он сам перешел сюда, мы стали видеться чаще. Позже, когда он сам постарел, он окончательно перевел меня в Европу. В 1975 году он привез меня сюда и поручил мне мое любимое дело.
– Семью вы не создали?
– Кому из нас было до этого? У меня была любимая женщина, но у разведчиков нет времени на жен, вот и остался на старости лет в одиночестве. Кроме Джуги и Бориса, у меня никого нет. Да еще вот, внизу – книги и этот несчастный Зетан, которого ты видел, – с невеселой улыбкой сказал Иосиф.
– Да, я видел, – с грустью подтвердил Илья. – Но все-таки какое у вас было задание? Разумеется, если это не секрет.
– Вообще-то секрет, однако кое-что я тебе все-таки скажу. Когда я приехал в Лондон, у меня была хорошая легенда. Я взял фамилию Ратиев – фамилию моего крестного, того, что был на службе у царя. Эта фамилия еще до революции была хорошо известна в Европе среди искусствоведов – академию Ратиев закончил в Париже. Все знали о его преданности искусству, поэтому я представился его незаконнорожденным сыном, да простит меня его душа. Ведь моя мать до революции тоже работала в Зимнем дворце, поэтому эта легенда была близка к реальности.
В основном я контактировал с искусствоведами и антикварами. Там, на месте, мне помогали люди Джуги. С их помощью я был посвящен в несколько тайных орденов. Ордена и их история интересовали меня со студенческих лет. Я читал все, что попадалось в руки по этой теме. Одно время я даже подумывал о диссертации, но мне посоветовали и не мечтать об этом, чтобы не остаться без работы. Ты же знаешь, какое это было время. Ну, я и оставил эту идею. Однако мои знания пригодились мне в Лондоне.
Когда я приехал в Нью-Йорк, я открыл свой антикварный магазин, и вот там я полностью развернулся. Магазин-то открыл я сам, но деньги и задание дал мне Джуга. Да, о том, что его фамилия Джуга, я узнал только через 25 лет, когда он перевел меня в Европу.
– А под какой фамилией вы его знали?
– Ох, не пересчитать, сколько их у него было! Он был и Смирновым, и Ивановым; когда перешел сюда, он был Ходжи или Ходжа, и Лебе был, и Штерном, и вот наконец остановился на Агуж. Видно, он и сам устал от стольких имен и фамилий, – захихикал Иосиф.
– Ну а в Лондоне мне дали хорошие рекомендации для Нью-Йорка. Я стал вхож в хорошие семьи, вошел в определенные круги. И денег у меня появилось много. Все евреи Нью-Йорка ходили ко мне, а евреев там много. Ну и носили ко мне все, что только могло вызвать интерес, все, что касалось древней истории, – всевозможные предметы, книги, свитки, пластины, изделия или рисунки – я все собирал потихоньку. Из того, что ты видел внизу, в хранилище, многое я приобрел из частных коллекций, кое-что из хранилищ тайных орденов. Большую часть я менял на какие-то побрякушки, кое-что покупал. Короче говоря, все знали, что ко мне можно нести все, что касается древнейшей истории.
Я вступил в местные ордены, получил почетное звание члена тайной ложи, занял позиции. Этим я еще больше расширил дело и контакты и открыл антикварные магазины в Вашингтоне и других городах. Это был большой бизнес. Что нужно политикам и бизнесменам?
Хихикая, он с прищуром посмотрел на Илью и сам же ответил:
– Им нужны блестящие, хорошо упакованные и украшенные никчемные вещи, предназначение и цену которых они часто и не знают. Таких вещей у меня было навалом, вот я и приобрел потихоньку вес и вошел в более серьезные круги. Я стал нужным и влиятельным человеком.