Эксперимент

Как бы то ни было, но потенциально у нас имелись все возможности для того, чтобы переделать эту планету так, как нам хотелось или как бы получилось, и отчасти так оно и произошло. Жизнь априори нарушает стазис и стабильность, а разумный вид, даже и сдерживая себя и размышляя – или, напротив, вопреки этому – с необходимостью перестраивает ту среду, в которой оказывается, пусть и не имея на то намерений. В этом смысле антропоцен был более чем воплотим, и наши орудия труда ему в немалой степени способствовали. Но как быть с нашим интеллектом? Были ли мы в состоянии именно придумать, как бы всё тут под нас наладить – не сегодня, а, условно выражаясь, вчера – оставляя в стороне саму осуществимость подобных проектов? И опять, ответ скорее положительный, но вначале одно важное соображение, которое, к сожалению, редко озвучивается.

Как уже указывалось, мы совершенно напрасно льстим себе во многих отношениях, и, увы, это касается также и мощности нашего серого вещества. Хотя наше самоназвание и помещает нас в группу – отсутствующую на самом деле, впрочем, в последнее время ситуация постепенно меняется – наделённых разумом существ, а, кроме того, именно этим и выделяет нас на общем фоне, само по себе оно вводит в заблуждение, причём показательно, что наиболее сильно тех, кто этим качеством если и не обделён, то серьёзно в нём недобирает.

Вызывает некоторое недоумение, а то и оторопь то, что мы считаем себя кем-то, возвышающимся над всеми остальными, несмотря на то, что сделаны мы из того же материала, что и все прочие. Ни наше тело, ни его ткани, ни мозг не созданы из каких-то инопланетных субстанций, а потому довольно странно полагать, будто на этой основе можно получить нечто, что в корне бы отличалось от всего, что здесь присутствует. Мы такие же животные, как и все вокруг нас, а если между нами и есть разница, то она носит количественный, а не качественный характер.

Очень многие учёные пытаются объяснить нашу мнимую исключительность в том числе и нашим интеллектом. Рутинно утверждается, что мы покорили весь мир благодаря содержимому наших голов и при этом то ли стыдливо, то ли по незнанию, то ли из-за нежелания выглядеть глупо упускается столь досадный и неудобный момент, как существование нашего вида на протяжении десятков тысяч лет без какого-либо ощутимого влияния – оно, конечно, было, но как было показано на протяжении всей этой главы, оно было весьма скромным – на природу, в почти неизменном виде и чуть ли не абсолютно без значимых достижений.

Как было продемонстрировано выше, даже цивилизация стала всего лишь ответом на стимулы извне, а это ставит обоснованные вопросы к нашим якобы всемогущим мозгам. Заявления же об эмерджентности, фазовом переходе, перерастании количества в качество и о других подобных скачках только затуманивают суть дела и в реальности проблемы не решают, а, кроме того, низводят братьев наших меньших до уровня скота и подопытных свинок.

В действительности наш интеллект – это свойство нашего организма, своеобразная эманация или истечение нашего серого вещества, и он ничем не лучше и не предпочтительнее, скажем, крыльев, которые позволяют летать, или специальных желез, которые выделяют яд. Помимо прочего, он есть – пусть и в несколько разреженном виде – у многих видов, а те преимущества, которые он даёт, рекогносцируются задним умом, а не передним. Далеко не очевидно было, что с его помощью мы придём в нынешнее – тоже само по себе проблематичное с точки зрения желательности – состояние, более того, ничего он в начале и не гарантировал.

Если кто-то возразит на это, что благодаря ему у нас теперь есть понимание мира, осознание нашего в нём места, теории и гипотезы, то вынужден разочаровать его или её. Загвоздка в том, что это лишь наши измышления и ничего более. Крайне сомнительно, чтобы часть могла познать целое, а также не надо забывать о том, что мы есть простые приматы с планеты Земля. По всей видимости мы в состоянии отвечать исключительно на те вопросы, которые способны задать – конечно же, осмысленные, а не какие попало – и если вам кажется, что это огромное число, то вы заблуждаетесь, ведь потенциальный пул нам банально недоступен, но он явно больше того, что нам дано, причём не на порядки, но в степенях.

Всё это говорит в пользу того, что наш разум – это одно из многих свойств, которые встречаются в природе, и на их фоне он ничем особым не выделяется. Это тривиально тот способ выживания, которым нас наделила эволюция, но в таком случае нет никакой разницы между ним и чем-то ещё, сколь бы малым оно – или, если уж на то пошло, сколько бы большим наше собственное оснащение – нам ни казалось. И, естественно, нужно помнить о том, что у нас есть и другие адаптации, и они не менее значимы, чем содержимое нашей черепной коробки.

Все эти рассуждения позволяют более отчётливо представлять, на что были способны наши праотцы – да и мы сами – используя свои мозги. Что бы там ни рисовало им и нам наше воображение – которое, между прочим, тоже весьма ограничено, о чём вскоре – всё это были по преимуществу несбыточные фантазии, которые к реальности не имели никакого отношения, а если и как-то сказывались на ней, то в очень усечённом виде. Мечтать, как говорится, не вредно, но проблема даже не в этом, а в самом качестве наших мыслей.

Вспомните какой-нибудь фантастический фильм – если вы не видели ни одного и не хотите ничего такого смотреть, то сгодится и любая иная иллюстрация, связанная с тем, что мы рисуем в своих видениях. Если в нём присутствовали какие-нибудь инопланетные существа или же будущие технологии – а всё это обычно есть, если не одно, то другое – то почти наверняка первые были похожи на земную фауну – в комбинированном виде, а то и явно – а вторые были проекцией тех, что имелись на момент создания данной картины. В старых кинолентах всё было не так не из-за того, что наша фантазия была менее развитой или не такой, как сейчас, но вследствие того, что с тех пор накопилось много материала, а, кроме того, был достигнут некоторый прогресс в научном плане. Смысл, впрочем, от этого не меняется, и мы всегда имеем дело с резко урезанным в силу естественных причин воображением.

Перенесёмся теперь в далёкое прошлое. Опыт человека был прискорбно – по нынешним меркам – мал и узок. Всё, чего наши предки желали, по сути, укладывалось в то, что у них и так уже было – не в материальной форме, а вокруг, в этом мы от них ничем не отличаемся, что вполне закономерно – и за рамки этого никогда – именно так, здесь можно не осторожничать с формулировками, и да, мы такие же – не выходило. Даже если они и представляли себе что-то за горизонтом их непосредственного знания, то вряд ли оно сильно разнилось с тем, что им было известно – и, увы или к счастью, мы в этом с ними тоже идентичны.

Это свидетельствует в пользу того, что наши праотцы банально были не в состоянии причинить такой урон природе и ландшафту, который бы и вправду претендовал на этот статус. Пусть они и совершали непреднамеренно то, что превышало их мыслительный потенциал – в основном из-за невежества – эти действия всецело укладывались в то, чем их и нас наделила эволюция, но вряд ли кто-то станет утверждать, что она создаёт таких существ, которые вредят целому и себе тоже – это не противоречие, как было показано на примере цивилизации мы не столь ненормальны, как нам порой кажется.

Если вас не убеждает эта аргументация, то подумайте вот о чём. Для того, чтобы, скажем, изготовить бомбу, нужны знания, которых у наших предков тривиально не было. Понадобился коллективный опыт множества поколений, а также всевозможные промежуточные изобретения и средства фиксации и трансляции информации прежде чем мы хотя бы подобрались к осуществлению чего-то подобного. Если же ничего из перечисленного не было, то было бы несколько странно и наивно ожидать от них какого бы то ни было прорыва, и именно его отсутствие мы и наблюдаем.

Нет никакого прока в том, чтобы говорить о некоем мифическом потенциале, ведь он всегда находится в контексте, которого наши предшественники – и во многом мы сами – были лишены. Даже если они и были в состоянии сделать то же, что и мы – а мы сами не так уж и далеко от них ушли – у них на то не было ничего, что бы им могло помочь. Любой прогресс движется мелкими шажками, но они по большей части топтались на месте.