Разочарованный

– Какая статья? – вскинулся Игорь.

– Сто пятьдесят девятая, – отчеканил Гуревич, – мошенничество, да к тому же в особо крупных размерах. Лет пять вполне можешь схлопотать, дружок.

– Я тебе не дружок.

Журбин медленно поднялся, сжимая кулаки. Гуревич тоже вскочил на ноги. Он был тяжелее Игоря килограммов на десять и явно был не прочь немного размяться.

– Господа, – вклинилась между ними Никитина, – пожалуйста без крайностей. Все поговорили, высказали друг другу свою точку зрения. Давайте сейчас все разойдемся, а через пару дней, если Игорю Ивановичу будет что сказать, мы продолжим наше общение.

– Замечательное предложение, Олечка, – промурлыкал Василий Петрович, – чтобы мы мужчины без женщин делали? Уже бы давно все перебили друг друга.

Он повернулся к Игорю.

– Всего доброго, молодой человек. Но Ольга права, за ближайшие дни вам надо как-то обосновать свои действия. А иначе, – он щелкнул пальцами, – иначе эти разбирательства будут проходить уже в других кабинетах и, как сказал Герман, последствия могут быть для вас очень печальны. Так что до встречи, молодой человек.

Руку Игорю он протягивать не стал, ограничившись лишь кивком. Журбин кивнул в ответ и быстро вышел из кабинета. Когда он вернулся домой, то сразу почувствовал запах жареной картошки с грибами. Татьяна чем-то гремела на кухне и не слышала, как он отпирал дверь. Игорь прошел в ванную комнату вымыл руки и сполоснул лицо холодной водой. Перед тем как насухо вытереться полотенцем, он некоторое время смотрел на свое отражение в зеркале. Говорят, что переживания отражаются на лице человека, но Игорь не заметил каких-либо изменений в своей внешности. Обычный сорокалетний мужчина. Немного уставший, немного полысевший, с начинающими седеть висками. Но если стричься покороче, то седина не будет бросаться в глаза. Да и мешков под глазами нет. Игорь удовлетворенно коснулся рукой своей щеки и неожиданно для себя самого негромко пропел:

– Ты добычи не дождешься, черный ворон я не твой,

После чего снял с крючка полотенце и тщательно вытер лицо и руки.

Как оказалось, к картошке прилагалось еще и запеченное мясо, запах которого раскатился по всему дому, как только Татьяна приоткрыла духовку. К аромату самой свинины примешивались еще и запахи приправ, которые щекотали нос и пробуждали и без того почти не спавший аппетит.

– У меня не жена, у меня чудо-женщина, – воскликнул Игорь, обнимая Татьяну.

Та прижалась к мужу.

– Ты как раз вовремя. Мы уже по тебе соскучились.

Игорь погладил выпирающий из тонкого свитера животик, а затем наклонился и поцеловал его.

– Папка тоже по вам скучал. Кормите скорее своего папку, а то он вас самих сейчас съест.

Татьяна рассмеялась и повернувшись к плите, начала раскладывать ужин по тарелкам. Журбин открыл холодильник и достал из него начатую бутылку водки. Татьяна бросила на него недовольный взгляд.

– Ты не слишком зачастил? Нам нужен папка нормальный.

– Я чуть-чуть, – Журбин виновато улыбнулся, – устал с дороги. Буквально пару рюмочек.

– Ну хорошо, – согласилась Татьяна, – только пару, а то, если ты больше пьешь, то пахнет сильно. Ночью в спальне дышать нечем. А нам нужен кислород, – она улыбаясь провела рукой по животу, – как кстати твоя поездка, все нормально?

– Да вроде бы, – не стал вдаваться в подробности Игорь, – поговорили, пошумели, разошлись.

– Все будет хорошо, верно? – жена поцеловала его в губы.

– Может не так хорошо, как раньше, но то что хорошо, это непременно, – уверенно ответил он.

Через два дня Журбин позвонил Герасимову и сообщил, что у него нет никаких новых документов, подтверждающих расходование полученных от Михеева двенадцати миллионов. С той же интонацией, что и во время недавней встречи Василий Петрович произнес, немного растягивая слова:

– Печально, молодой человек, очень печально. Я думаю, что Николай Анатольевич отреагирует очень жестко. Прощайте, Игорь.

Игоря несколько покоробило от сказанного напоследок «прощайте».

– Прощайте и вы, Василий Петрович, – выкрикнул он, хотя отключившийся Герасимов уже не мог его слышать.

Спустя три дня, которые прошли абсолютно спокойно наступил день, которого Журбин ждал каждый год, несмотря на то, что уже давно был взрослым. Наступило тридцать первое декабря. Елка была заблаговременно, хоть и незаконно срублена Игорем в соседнем лесочке, продукты к новогоднему столу он тоже купил заранее. Так что можно было не суетиться. Суетиться в принципе повода в любом случае не было. Впервые за несколько лет Игорь и Татьяна встречали новый год вдвоем. Родители Игоря умерли один за другим еще несколько лет назад, а родители Тани, проработавшие много лет на Севере, перебрались в Краснодарский край, чтобы встречать старость в тепле. Так что родственников поблизости у них не было, а друзья семьи, которые в основном были друзьями Игоря, куда-то незаметно исчезли, перестав о себе напоминать. В один из дней, глядя на уже давно молчащий мобильник, Журбин взял его в руки и открыл телефонную книжку. В ней было несколько сотен номеров. Он пробежался по списку. Из этих сотен от силы было два-три человека, кому он сейчас сам хотел бы позвонить, и судя по молчанию телефона, не было никого, кто хотел бы позвонить ему. Все это были не его друзья и знакомые. Это были друзья директора крупнейшей фабрики города, которым он больше не являлся. Не зная зачем, Игорь позвонил Шишанову, который ухитрился не попасть в немилость и остался работать на фабрике. После второго длинного гудка неожиданно последовали короткие. Вызываемый абонент вызов отклонил.

– Все логично, все так и должно быть, – пробормотал Игорь, – выключая мобильный, – больше я никому не нужен. Все про меня уже забыли.

Как оказалось, он был неправ, и забыли про него отнюдь не все. Почти сразу после новогодних праздников на адрес по которому было зарегистрировано предприятие его жены пришло письмо из юридического отдела обувного холдинга с требованием незамедлительно вернуть незаконно полученные двенадцать миллионов рублей. «В противном случае компания оставляет за собой право обратиться в судебные и следственные органы для привлечения к ответственности виновных в противоправных деяниях лиц и компенсации нанесенного нам ущерба,» – Журбин смял письмо и раздраженно бросил его на стол. Двенадцать миллионов – крупная сумма. Слишком крупная для него. Если он продаст свою Камри, то выручит миллиона полтора, не больше. Еще около миллиона можно получить за Короллу жены. Дом вряд ли получится продать больше чем миллионов за пять, да и то это быстро не сделать. Оставалась еще небольшая двухкомнатная квартира, принадлежавшая Татьяне, но и она не могла стоить дороже двух миллионов рублей. По подсчетам Игоря выходило, что если они продадут все, что имеют, и добавят около миллиона, которые накопились на его счете, то им все равно не хватит денег чтобы расплатиться с Белоусовым. Получалось, что и пытаться что-то выплатить не имело смысла.

Спустившаяся со второго этажа Татьяна развернула смятое письмо. На лице ее сначала отразилось удивление, а затем испуг.

– Как же так, Игорь? Мы же не брали этих денег.

– Не брали, но получали, – он обнял жену и почувствовал, что слышит, как часто бьётся ее сердце.

– Но ты же потратил все на ремонт, ты же потратил все на эту дурацкую крышу, – воскликнула, вырываясь из его рук Татьяна, – зачем ты это сделал? Зачем? Кому стало от этого лучше?

Не зная, что ответить Журбин опустился на диван. Спорить с Татьяной было глупо, он понимал, что сам подставил и себя и жену. Единственное, чего он не мог понять, так это что теперь делать дальше. Очевидно не понимала этого и Татьяна.

– Ты же понимаешь, они все у нас отнимут, – она придвинула стул ближе к дивану и села прямо напротив Игоря, – и этот дом, и квартиру, и все остальное. И как мы тогда будем жить, Игорь, ты думал об этом? Ты хоть о чем-то тогда думал? – она уткнулась лицом в ладони и зарыдала.

– Претензия идет на имя твоей фирмы, – наконец смог ответить Игорь, – у тебя ведь там нет почти никакого имущества, а по долгам предприятия ты отвечать не обязана. Если ближайшие дни открыть новое юридическое лицо, то можно будет перерегистрировать договора аренды, и вы сможете работать как прежде, только под новым именем.