Цыганочка без выхода

– Прюшка? – со скрежетом затормозив у скамьи, с затейливой смесью подозрения и надежды поинтересовался младой обжора, пришедший первым.

– Пиложок? – точно в тон ему вопросил прибежавший вторым.

– Нет больше плюшек, Масянечка, – торопливо проглотив хлебную жвачку, с фальшивой грустью сказала я и, не дожидаясь требований, добровольно отдала на проверку и растерзание пустой бумажный пакет. – И пирожков уже нет, Манюнечка.

Иркины отпрыски – близнецы, но я различаю их благодаря тому, что у каждого из пацанов свой дефект речи: Манюня не выговаривает «р», а Масяня – «л».

– Тогда давай ропатку!

– И ведло! – Рыжие головы повернулись к маменьке, как подсолнухи – к дневному светилу.

– Это же парк, здесь нельзя копать, – сказала Ирка, не скрыв сожаления.

По образованию она инженер-строитель, по душевному призванию – агроном, по роду текущей деятельности – совладелица семейной фирмы по продаже посадочного материала. Ей за лопату взяться, как мне за перо – одно удовольствие, а детки явно пошли в мамочку.

– Я дам вам кое-что другое!

– Бурку?! – радостно обнадежился ребенок.

– У тебя там и бурка есть?! – Я с восторгом уставилась на необъятную торбу подружки.

Ирка запаслива, как хомяк. Я бы не сильно удивилась, достань она из своей сумки-самобранки и бурку, и папаху, и живого коня в полной сбруе.

– Ребенок спросил про булку, – невозмутимо объяснила Ирка, извлекая из своей сумы цветную резиновую тряпочку.

Путем энергичного надувания заботливая мать в два счета превратила тряпочку в мяч, который тут же зашвырнула через кусты за нашей спиной на ухоженный газон:

– Поиграйте, детки, на полянке! У вас примерно полчаса.

Я оценила хитрый ход: газон со всех сторон окружен кустами, как хоккейная коробка, так что шустрые пацаны не разбегутся по парку, и через полчаса нам с Иркой не придется носиться по аллеям, громко аукая и тихо матерясь.

– Она сказала «полчаса», это тебя не пугает? – вкрадчиво поинтересовался мой внутренний голос. – Полчаса – это поэма, не меньше!

– Ой. – Я осознала перспективы.

Поздно.

– Ну? Ты готова слушать? – Подружка выудила из сумки очки, записную книжку, носовой платок и развернулась ко мне всем корпусом, как танковая башня: приготовилась покорять слушателя громкой читкой своего нового произведения.

– А платочек зачем? – опасливо поинтересовалась я.

– Это тебе. – Ирка вручила мне надушенный батистовый квадратик, едва понюхав который, я чихнула. – Будешь утирать слезы в особо трогательных местах.

– А это что – любовная лирика? – заволновалась я.

Иркина любовная лирика душераздирающа, как повесть про Муму. Ее свободно можно брать на вооружение вместо слезоточивого газа! А у меня стратегические запасы слез ограничены, и я не могу расходовать их понапрасну. Эти сверкающие соленые капли, красиво зависающие на ресничках, при экономном использовании способны обеспечить мне преимущество в любом семейном споре!

– Ты что-то имеешь против моей любовной лирики? – грозно нахмурилась подруга.

– Ладно, давай. – Делать было нечего, я смирилась.

– Тогда слушай. – Ирка поправила очки, высоко подняла раскрытую записную книжку и тонким голосом с жалобным поскуливанием (я снова вспомнила Муму) завела:

Тут она сделала тактическую ошибку, вопросительно покосившись на меня в ожидании реакции, и я ловко ввинтилась в образовавшуюся паузу с критическим анализом:

– Первая строка – плагиат, ты переиначила Вертинского, у него было «ваши пальцы пахнут ладаном»!

– Да? – Ирка ничуть не расстроилась. – А Вертинский – это же хороший поэт?

– Больше певец, чем поэт, но – да, хороший.

– То есть заимствовать у него не стыдно, – удовлетворенно кивнула нахалка. – Еще замечания есть?

– Есть вопрос: кому адресованы эти строки? У кого это такие криминально пахучие пальцы? У киллера?

– Почему сразу – у киллера? – Поэтесса напряглась. – Это мужик совсем из другого времени, между прочим!

– Из девяностых? Тогда его пальцы могут пахнуть и канифолью от паяльника, – съязвила я.

– Из Средневековья! И он не какой-нибудь разбойник, а благородный лорд! Немножко интриган, конечно, но симпатяга…

– Так. Кажется, я поняла. Ты наконец посмотрела «Игру престолов»?

Ирка вздохнула:

– Моржик научил меня скачивать фильмы с торрентов…

– Вот пусть Моржик теперь и слушает стихи про яды и воронов! А я…

– Тихо! – Ирка вскинула руку, обрывая мой гневный монолог. – Ты слышишь?

– Это сирена гражданской обороны? – встревожилась я.

– Это мои малыши!

Подружка вскочила с лавки и завопила так, что заглушила бы любую сирену:

– Дети, держите штаны!

И тут же скороговоркой пояснила мне:

– Я где-то читала, что одна умная женщина, кстати, тоже писательница, на расстоянии прекращала драки в детской именно этим криком: ее сыновья хватались за штаны и уже не могли лупить друг друга!

– На этот раз не сработало. – Я тоже встала.

Не сговариваясь, мы одновременно пробили своими телами стену зеленой изгороди, прорвались на оперативный простор газона и ожидаемо увидели там Манюню и Масяню. Оба честно держались за свои штанишки, но при этом ревели, как два паровоза.

– Они целы! – с облегчением выдохнула Ирка.

– А газон – нет! – заметила я.

Посреди зеленой лужайки отчетливо темнел аккуратный круг провала.

– Дети, что это? – Ирка поправила очки и присмотрелась.

– Это рюк! – прекратив неинформативный рев, любезно сообщил мамуле Масяня.

– Мы с ним иглали! – подключился к докладу Манюня, отбросив в сторону кривую ветку.

– В горфь!

– Блосали туда мяч!

– И я попар!

– Следствию все ясно, – заключила я. – Затейники открыли канализационный люк и палками загоняли туда свой мячик.

– И загнали. – Ирка подошла к дыре в газоне, заглянула в нее и присвистнула.

– Что? Хана мячику? – Я тоже приблизилась к люку.

– Хорошо, если только мячику, – непонятно пробормотала подружка, опускаясь на колени, чтобы буквально сунуть голову в люк.

В этой позе она сделалась похожа на очень испуганного страуса, и первое впечатление лишь усилилось, когда Ирка вытащила голову из дыры в земле и пристально посмотрела на меня круглыми птичьими глазами.

– Что? – оробела я.

– Звони Лазарчуку.

– Что?!

Я отпихнула подружку, чтобы тоже поиграть в пугливого страуса, и сразу же поняла, что Ирка рассудила верно – звонок другу-оперу надо сделать незамедлительно.

– Уведи малышей на аллею и сидите там тихо, а я позвоню Сереге, – велела я, уже набирая нужный номер. – Алло, Сереженька, ты только не ругайся, но, кажется, мы с Иркой снова нашли труп!

– Что? Где?! – Мой собеседник чем-то подавился и мучительно закашлялся.

– Опять ты помешала бедняге трапезничать! Или у кого-то такая злая судьба, или этот кто-то слишком много ест! – обличительно молвил мой внутренний голос.

Я пропустила язвительную реплику мимо ушей и ответила на вопрос полковника:

– На полянке…

– Отлично! Нормальные люди по осени в лес за грибами ходят, а вы за трупами! – не дослушав, разорался наш товарищ полковник.

– Не в лес, а в парк! – рявкнула я, возвращая себе право слова. – В «Городской Сад», если говорить точно, и лучше бы ты нам спасибо сказал, потому что фиг бы кто нашел тут этот труп, если бы не близнецы Максимовы!

– Чудесно, – проворчал настоящий полковник. – Молодое поколение пошло по стопам мамы и тети Лены! Излагай все по порядку, но сначала скажи – пацанята сильно шокированы?

– Нет, дети ничего не поняли. – Я включила режим «краткость – сестра таланта». – Они играли на газоне, нашли канализационный люк, открыли его…