Страница 11 из 18
Несмотря на глубинное изменение моего мировоззрения и академическое образование, скоро я стал понимать, что не далеко ушел в деле познания. По мере того как я учился и исследовал феномен нелокального сознания, я все больше узнавал о разнообразных способах сознательно попадать в миры, подобные тому, что я видел во время комы. Они показались мне любопытными, и я записался на семинар о том, как достичь разных состояний сознания. Там в ноябре 2011 года я познакомился с Карен Ньюэлл. Так как наше знакомство произошло до издания книги «Доказательства рая», она не знала деталей моей истории. Тем не менее, уже знакомая с ОСП, она заинтересовалась моим духовным путешествием.
– Расскажите о самом важном, что вы узнали из своего околосмертного опыта, – попросила она.
– Мозг не порождает сознание, – быстро ответил я с несокрушимым энтузиазмом.
– Почему же некоторые думают, что порождает? – спросила она обескураженно. – Я всегда думала, что наше сознание существовало до нашего рождения и будет существовать после смерти. Как у нас может не быть души?! – добавила она.
Карен никогда не разделяла мировоззрение, которое я исповедовал все пятьдесят лет своей жизни до комы, то есть научный материализм. Она прожила жизнь, веря, что разум и сознательный опыт есть фундаментальная основа всего сущего, что разум имеет полную власть над материей и что наша свободная воля обладает громадным потенциалом для изменения мира. Меня привлекла ее увлеченность и тонкое понимание этого идеализма, потому что я-то только начинал анализировать его в своем трудном пути к пониманию своего ОСП. Одно было ясно: Карен, проницательный мыслитель, быстро стала для меня важным слушателем. Я всегда мог рассчитывать на нее, и она, с ее открытой и искренней натурой, помогала мне добираться до самой сути дела. У меня сразу возникло ощущение, что у нас с ней общая цель.
Карен показалась мне очень близкой, как будто я встретился с давно потерянным членом семьи или старым другом, и сразу вызвала мое доверие. Я ощутил в ней детскую наивность, открытость всем возможностям и присутствие Бога в сердце. Непоколебимость душевного равновесия Карен была очевидна не только мне. Когда она познакомилась с одним из моих новых друзей-медиков, Пимом ван Ломмелем, он почти сразу спросил ее:
– У вас было околосмертное переживание?
– Нет, не было, – ответила она. Но ее слова не убедили его, он доверял своей интуиции и, казалось, тоже чувствовал идущую от нее мощную энергию.
– Интересно, не было ли у вас ОСП в детстве, – продолжал он. – Вы чем-нибудь болели или с вами случались несчастные случаи?
– Я такого не помню, – ответила она. – Хотя в детстве у меня были судороги, но годам к пяти они прошли. И я не помню ничего такого, что могло бы вызвать ОСП.
– Иногда люди не помнят о них, особенно если это случилось в очень раннем возрасте. Но я чувствую энергию. Мне знакома энергия людей, имевших ОСП, и вы явно обладаете такой же.
Позже, когда мы обсуждали типичные последствия ОСП, выяснилось, что Карен испытывает некоторые из них – глубокую любовь к природе, повышенную интуицию и эмпатию, духовность, но необязательно религиозность, и сильную приверженность поискам высшей истины и смысла жизни. Карен рано обнаружила эту страсть к изучению глубоких проблем, таких как «зачем мы здесь» и «какова наша цель». Она пришла к выводу, что учение Церкви не может удовлетворительно ответить на эти вопросы. Светская школа тоже не могла. Взрослея, она искала альтернативные объяснения нашего прошлого и пришла к эзотерической литературе – «Каббале», теософским произведениям, свиткам Мертвого моря и другим эзотерическим и мистическим книгам, вроде бесед Платона об Атлантиде (из его сочинений «Тимей» и «Критий»).
Поскольку многие из этих текстов было трудно осмыслить и они заключали в себе много парадоксов, она стала замечать совпадения в разных учениях. Ее не устраивал один подход, дающий все ответы, она искала то, в чем разные концепции сходились – например, невероятная ценность истинного знания своей внутренней природы, полученного благодаря какой-нибудь практике, к примеру, медитации. Она избегала следовать одной дисциплине и предпочитала смесь того, что называла «универсальными истинами».
Карен была довольно невежественна в науке, занятиям которой я посвятил большую часть своей жизни, а я обнаружил, что, по меньшей мере, так же невежественен во многих духовных вопросах, которые она хорошо знала. Я только начал погружаться в эти неизведанные воды, что требовало от меня умения видеть истину, чтобы верно проинтерпретировать новые ощущения и идеи. Хотя я был готов всесторонне исследовать этот новый опыт сознательной осведомленности, Карен доказала мне, что нужно обладать очень высоким уровнем проницательности, чтобы отделить зерна от плевел.
Помимо накопления знаний, Карен многие годы постоянно и усердно практиковала экскурсы в сознание. Она поняла, что опыт – ключ к полному пониманию, и недостаточно просто читать литературу на определенные темы. В моем случае это было правдой – потребовалась семидневная кома и чудесное исцеление, чтобы привлечь мое внимание к важным вопросам. Карен заинтриговали рассказы о древних мистических учениях, в которых посвящения состоят из ряда испытаний, во время которых человек постигает тайны Вселенной. А поскольку современных мистических учений не существует, она пошла на практикум по изучению и развитию таких навыков, как осознанные сновидения, астральные путешествия, телепатия, видение на расстоянии, самовнушение и разные виды энергетического лечения – о многих из них я уже читал в ходе своего недавнего научного исследования. Она считала такой непосредственный метод обучения весьма эффективным.
Я извлек свой величайший урок из тяжелого испытания комой, а Карен долго училась. Она проверяла на практике разные теории и техники, экспериментировала с ними и применяла их в повседневной жизни. Она верила собранным лично доказательствам, укреплявшим в ней ощущение внутреннего знания. Таким образом, она сформировала довольно уникальное мировоззрение, гораздо более широкое, чем научный материализм, на которое я полагался долгие годы.
Существует значительная разница между верой и знанием. Это принципиально важно – не просто верить в то, что говорят люди, включая меня, а учиться самому, наращивать личный опыт, увеличивать собственный объем знаний. Каждый из нас идет своим путем, соответствующим нашим мотивациям и задачам. Пересматривать укоренившиеся убеждения крайне полезно, чтобы видеть ситуацию со всех сторон. По-настоящему прогрессивные ученые рассматривают все имеющиеся доказательства и лишь потом делают выводы.
Мы заселили этот мир огромным количеством душ, которые побывали на том свете и вернулись, – и некоторые из нас уделяют этому внимание.
Глава 4
За пределы официальной науки
«Если вы думали, что наука точна, то вы заблуждались».
Я хирург, скептик и рационалист. Я последний, кто скажет вам отвергнуть науку. Но поскольку научный метод включает в себя сомнение во всем, я буду поощрять вас критически изучать мифы и убеждения, которым традиционные ученые привержены без должных оснований, как догматам веры. Чтобы действовать правильно, наука должна придерживаться строгих критериев и подвергаться регулярному анализу. Но структура научного понимания мира сильна лишь настолько, насколько верны ее основополагающие утверждения, и любые ошибки в них приведут к большим проблемам с выводами. Одно такое метафизическое утверждение (метафизическое, потому что лежит в основе нашего мировоззрения) гласит, что существует только физический мир. Эта позиция известна науке как материализм (или физикализм). Согласно этой теории, мысли, чувства, эмоции, идеи и сознание есть результат неких физических процессов и сами по себе не существуют.